Ржавые земли

– З-з-знаем! Пош-ш-шли!

* * *

Ева сидела, прижавшись к костлявому боку Шершня. Так было теплее обоим, и запах мускуса, который источало это существо, давно не казался ей противным.

Баронесса глядела, как ползет по равнине остроконечная тень горы-пирамиды. С высоты первой террасы (около ста футов) угадывались очертания каких-то прямоугольников, овалов и кругов, скрытых под слоем щебня, песка и пыли. Эти геометрические формы наводили на мысль о поглощенных пустыней площадях и о фундаментах стародавних строений. Некоторые формы были соединены плавными линиями ни то дорог, ни то каналов.

Шершень вдруг вздрогнул. Вскочил на лапы, грубо отпихнув от себя баронессу, выгнул спину, рыкнул гортанно и зло. Тени, прокравшиеся на террасу, обрели объем и плотность. Сверкнули штыки «мосинок», гулко застучали по базальту сапоги, – их владельцы больше не таились.

– Нет!!! – успела взвизгнуть Ева, и пальцы моряков (а явившиеся из тени носили форму военных моряков) замерли на спусковых крючках.

– Не смейте!!! – завопила баронесса, обвивая руками морщинистую шею Шершня. – Это – друг!

– Хороши у тебя друзья, мазелька! – бросил первый моряк, высокий и худой, словно жердь, верзила; он целился точно в лобастую голову «старика». – Уф! Сама хоть с ними ладишь?

Шершень оскалился, громко щелкнул зубами. Тускло звякнули вживленные в лопатки кольца.

– Черт! – в один голос ругнулись моряки. Попятились: сначала отступили двое, что стояли чуть позади, а затем этот – длинный и худой. Глядя в его смуглое, цыганское лицо, Ева вдруг поняла, кто перед ней.

– Боцман Гаврила? – спросила она, похлопывая ладонью по напряженной шее чужепланетника.

Моряк удивленно моргнул.

– Ну да. Гаврила. А ты-то кто будешь, мазелька?

Ева облегченно вздохнула.

– Ну, слава богу! – выпалила она. – Доктор Рудин тебя повсюду разыскивает!

Гаврила опустил винтовку. Двое моряков за его спиной переглянулись, убирать оружие они не спешили.

– А не врешь, мазелька? – хитро прищурился Гаврила.

– Назовешь еще раз меня мазелькой – покажу тебе, где раки зимуют!

– О-хо-хо! – Гаврила отвел дуло винтовки в сторону. – Сердце с перцем! Это совсем не то что наши поселковые шлюхи! Где же тебя Рудин-шельмец такую отрыл?

Дружки Гаврилы осторожно приблизились к ней с двух сторон.

– И где Рудин сам, красавица? – спросили ее почти ласково.

9

…Они провели его вдоль террасы: девять прямоходящих ящериц, вооруженных первобытным оружием. Передвигались рептилии пружинистым шагом, преграды, вроде обрушившихся на террасу глыб, перепрыгивали с необыкновенной легкостью. Если на каком-то этапе пути у Рудина возникала проволочка, ему тут же приходили на помощь: подавали руки, протягивали древки копий, а иногда подсаживали, как ребенка. Хрупкие с виду, ящеры на самом деле были чертовски сильными и проворными.

Рудин не обмолвился о том, что внизу ждут Ева и Шершень. Он не торопился всецело довериться чешуйчатым созданиям, от которых, ко всему прочему, попахивало серой.

…Трапециевидный портал приглашал заглянуть под скошенный склон горы. Узкий тоннель с высоким сводом освещали те самые плиты, которых столь наивно побаивалась Ева. Ящеры выстроились подковой перед входом, идти внутрь они не торопились.

– Что там, друзья мои? – спросил, отряхивая с ладоней пыль, доктор.

– Гос-с-сти… Уч-ч-чителя… – ответили ему.

Рудин кивнул, демонстративно вынул револьвер и двинулся навстречу белому свету. Тоннель, к счастью, закончился, не успев толком начаться. Доктор очутился в полукруглом зале, – передняя стена его выгибалась вперед, точно лук, а задняя была ровной. Ничего, кроме пыли со следами ящеров, доктор здесь не обнаружил. Походило на то, что зал пустовал давным-давно.

Выгнутая поверхность матово светилась. Едва Рудин вышел на середину зала, как плиты, по своему обыкновению, ожили. Поползли вереницы причудливых иероглифов, проступили сквозь белизну фигуры людей со звериными головами.

– Гости… – улыбнулся Рудин. – Учителя… Понять бы, чему вы хотите нас научить…

– ДОКТОР!!!

Голос ударил сверху, вместе со струями пыли, брызнувшими из стыков потолочных плит. Доктор присел от неожиданности, одной рукой взвел курок револьвера, второй зачем-то схватился за припорошенный котелок. Ему показалось, что один из давних ночных кошмаров подменил собой и без того нерадостную реальность. Нехорошее такое ощущение, не сулящее ничего путного.

Иероглифы и фигуры зверолюдей поблекли и отступили на второй план. Теперь Рудина мозолил въедливым взглядом человек в белом мундире с золотыми погонами. Седые волосы ежиком, кончики усов торчат вверх, вокруг носа розовые пятна экземы, борода аккуратно пострижена и похожа скорее на недельную щетину, чем на бороду как таковую.

– Иоганн Карлович?.. – прошептал, задыхаясь от волнения, Рудин. – Капитан?..

– К дьяволу церемонии, Рудин! – Капитан шевелил губами, а голос лился откуда-то сверху, точно сама гора генерировала звуковые колебания. – Слушай и мотай на ус, сухопутная крыса!..

* * *

В пещере хозяев была уйма всяких цацек, но чутье подсказало Хлыстову, что из них – оружие. Прозрачная стекляшка, похожая на витой рог. Внутри мечутся злые золотистые искорки. Чего здесь непонятного? Выпускаешь одного такого светлячка на волю, и он делает всю грязную работу. И пули тратить нет нужды.

Пальцы вошли в вырез на широкой стороне стекляшки. Оказалось, что устройство почти невесомо. Удобно.

Хлыстов выпустил огненную струю в тот самый прозекторский стол. Как он это сделал – не понял сам. Просто захотел, чтобы проклятого стола не стало, и всё тут.

Дохнуло жаром. Металл покрылся пузырями, потек на пол расплавленным воском, а растянутые ремни вспыхнули и сгорели в мгновение ока. Хлыстов пробежался пальцами по завиткам рога. Эту стекляшку стоило непременно захватить с собой, она была почти такой же ядреной, как бомбочка…

Домой… Святой Ипат смог вдохнуть жизнь в древнюю, несговорчивую Машину. Теперь осталось дождаться, когда соберутся в кучу дружки Вершителя, а после можно помахать Ржавому миру платочком.

Ржавый мир хорош всем: и людей здесь кот наплакал, и надзора никакого. Неприхотливые и неленивые найдут себе еду и убежище. Может прийти в голову, что эти пустоши – рай для всякого, кто помешан на свободе. Главное, умей крутиться. Но вышло, что шкатулочка с двойным дном: Ржавый мир предопределил судьбу Хлыстова, и поделать ничего уже было нельзя.