С любовью, Луков

Неудивительно, что через пару минут Иван покачал головой, явно игнорируя речь тренера, и направился в мою сторону. При движении узел на его халате не позволял разглядеть ничего, кроме нижней части бедер, икр и верхней половины груди.

— Я не буду фотографироваться вдвоем, — вырвалось у меня, прежде чем Луков успел вставить хоть слово. — Если хочешь, можешь сделать это один. Я поступлю точно так же. Но вместе с тобой не стану.

Иван напряг плечи в ту же секунду, как я произнесла последнюю фразу. Но именно по его лицу со сжатыми губами и нахмуренными бровями стало ясно, что парень настроен серьезно.

— Мне не хочется фотографироваться с тобой, Иван, и не вини меня, ладно? Я понимаю, что создала проблемы, но у меня нет желания сниматься вдвоём.

Он не отрывал от меня взгляда своих серо-голубых глаз, пока не остановился у бортика рядом с выходом, уставившись на меня так, будто не осознавал, кто я такая. Иван тщательно следил за моей реакцией, при этом медленно выговаривая каждый слог:

— По-че-му?

Мой ответ был мгновенным.

— Потому что не хочу светить своими гениталиями перед твоим лицом.

Ну, вот.

Сделано.

Дыхание парня стало рваным, судя по тому, как вздымалась его грудная клетка.

— Пару дней назад ты хвасталась, что ничего не стесняешься, а теперь отступаешь? — уточнил он, не отрывая от меня пристального взгляда. — Решила фотографироваться одна без меня?

Когда он произнёс это таким тоном…

— Да, — кивнув, согласилась я.

— Из-за меня?

— Ага, именно благодаря тебе.

Друзья должны были быть честны друг с другом. Так что Иван не мог винить меня за правду. Возможно, я не всегда говорила искренне, но по крайней мере старалась.

Луков моргнул, продолжая пялиться на меня.

— Они хотят, чтобы мы сделали это вместе, а не по отдельности.

Я, абсолютно несогласная, пожала плечами.

— Есть такая штука под названием Photoshop. И они, вероятно, могли бы наложить наши фото друг на друга, чтобы было похоже, будто мы снялись вместе, — предположила я.

Иван снова моргнул, подвигав челюстью из стороны в сторону.

Я продолжала просто смотреть на него.

Парень прищурился, и я прищурилась в ответ.

Мой партнер скользнул по шее рукой, которой без труда мог удерживать мою сорока пяти с лишним килограммовую тушку над своей головой, и вновь дернул челюстью. Его дыхание замедлилось. Кадык подпрыгнул.

— Что я такого сделал, раз ты передумала сниматься со мной? — медленно уточнил он. — Опять начинаешь? Мне казалось, мы решили стать друзьями, — парень скользнул взглядом по моему накрашенному лицу. На нанесение макияжа у визажиста ушел практически час. — Мы же ужинали вместе, — напомнил мне Иван, будто я позабыла, как он провел три часа на кухне в доме моей матери, играя в «Дженгу» с моей семьей, наслаждаясь лазаньей, и даже съев маленький кусочек шоколадного торта, в то время, как я слопала кусок в три раза больше, просто потому что могла. Парень даже оторвал для меня бумажное полотенце. Может, потому, что искренне думал о моей неспособности дотянуться до середины стола, а может, и нет. Он подвёз меня до дома и попросил стать его другом, хотя чем больше я об этом думала, тем сильнее осознавала, что Иван не так хорошо понимал значение слова «дружба».

Давай-ка повежливее, девочка. Ты же хотела стать лучше.

И я решила попробовать.

— Иван, мне и так приходится видеть тебя ежедневно. Разве этого недостаточно, чтобы не гореть желанием стоять перед тобой нагишом? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно менее агрессивным. И все потому, что я пыталась вести себя, как взрослый человек.

Он не колебался ни секунды.

— Мне все равно, увидишь ты меня голым или нет.

Черт. Ну, ладно. Придется быть более откровенной.

— Мне плевать, даже если весь мир увидит меня без трусов, но ты — другое дело, ясно? Можешь уважать мое решение?

— Но почему? — уточнил Луков, искренне удивившись.

Раздражение или даже разочарование ощутимо ударило по мне. Со всей силы. Меньше всего я ожидала, что Иван потребует объяснений.

— Потому что. Я тебе уже говорила.

— Нет, не говорила.

Я тяжело вздохнула.

— Говорила.

— Нет. Не. Говорила.

— Еще. Как. Говорила.

— Нет. И хочу услышать это сейчас. Что я такого сделал за последнюю неделю, раз ты решила передумать?

Он явно не собирался сдаваться.

Мне не хотелось быть сукой. Но парень требовал объяснений, а значит он их получит.

— Иван, думаешь, я хочу, чтобы ты дразнил меня после того, как увидишь мою грудь? Точно нет. Ни капельки, ясно? Ты это хотел знать? Чтобы ты смотрел на меня и осуждал, особенно когда нам постоянно приходится находиться рядом? Мне нравится мое тело. И я не желаю слушать твои насмешки из-за того, что я не в силах изменить. У меня маленькая грудь. Окей. Нам обоим это известно. А после съёмки ты можешь решить, что с моими сосками какие-то проблемы, или станешь смеяться над растяжками, или укажешь мне, где отложился весь мой жир. На бедрах, например!

— Что?!

Я вновь пожала плечами, а в желудке все перевернулось из-за моего решения открыть Ивану правду.

— Мне нравится мое тело, понятно? И из-за твоих издевок я не собираюсь думать иначе. Без тебя знаю, что не... — я покачала головой, не закончив предложение. — Я такая, какая есть, и знаю, как выгляжу. В любом случае, к началу сезона вернусь в форму.

Возможно, мне показалось, так как все произошло довольно быстро: Иван побледнел, а в следующее мгновение сошел со льда, обогнул бортик и встал в двух шагах от меня, абсолютно ошеломленный, словно я ударила его.

— Жасмин, — произнес он мое имя медленно и почти шепотом. Тот редкий случай, когда он не назвал меня Пончиком. — Ну, перестань.

Я продолжала пялиться на него.

— Давай-ка без этого, Иван. Меня и так бесит, что твое мнение влияет на меня, ясно? Не нужно обсуждать это. Я вроде как пытаюсь... подружиться с тобой, — постаралась пошутить я, но, видимо не получилось, так как выражение его лица не изменилось.

Иван оставался удивленным.

— Жасмин, — повторил он мое имя, его голос был низким и отчасти хриплым.

— Я не стану этого делать, — повторила я в свою очередь. — Мне жаль. Ты можешь говорить, что угодно, но я не передумаю. Так что иди и сделай все, что должен, а затем я выполню то, что требуется от меня. Уверена, все получится, а если нет, то мне жаль... А может, и не жаль совсем, — если бы у меня хватило смелости рассказать Лукову правду, уверена, что он бы понял меня.

Но я промолчала.

Иван, однако, все еще не оправился от потрясения. Он не двигался и не отводил взгляда. Просто смотрел на меня, размеренно дыша. Его гладкая кожа между грудными мышцами была отчетливо видна в V-образном вырезе халата, одетом на нем. Своими голубыми глазами парень пристально изучал мое лицо, и меня это раздражало. Я ненавидела себя за то, что призналась в неспособности раздеться перед ним из-за нежелания слышать насмешки по поводу своей внешности: груди второго размера (с натяжкой), размера моей задницы или миллионов других недостатков, которые он мог придумать. Потому что их оказалось бы великое множество. Я не была идеальной. И не походила на мать, Тали или Руби.