S-T-I-K-S. Пройти через туман VI

Халва сглотнул.

— Ну что, голубчик, начнём? — безразлично поинтересовалась у него Графиня, поигрывая выбранным инструментом. — Или всё-таки начнёшь говорить добровольно?

— Ольга Анв-вар-ров-на-а… пощадите… я не знаю ничего, я не… — пролепетал Халва.

— Тогда я сейчас начну, а ты будешь стараться убедить меня в своей искренности, — описала свои планы Графиня. — Пока я тебе не поверю, будем развлекаться. Начнём с вот этого ножика. Знаешь, что это такое?

Острие инструмента коснулось одежды Халвы и взрезало её, оголив впалую грудь.

— Знаешь, почему он так интересно загнут? Дело в том, голубчик, что этот изгиб позволяет подцепить кожу изнутри и гарантированно сделать разрез, не давя на расположенные под ней ткани. Ощущения, конечно, менее приятные, да и обезболивание нам с тобой не положено, так что придётся потерпеть немного. Готов?

— НЕ-Е-ЕТ!!! — завопил Халва.

Графиня, сузив глаза, сделала резкое движение ножом, и вопль килдинга перешёл в вой, а кожа грудной клетки разошлась широким кровоточащим разрезом.

— Орк, вон там стоит коробка с ветошью, — ножом указала мне Графиня. — Принеси.

Сказать по правде, я даже обрадовался возможности отвернуться. Умом понимал, что это только начало, и, по факту, Оля ещё ничего особенного Халве не сделала. Но заранее готовился к худшему. А с учётом того, как Графиня на занятиях в прозекторской заставляла нас буквально разбирать заражённых на запчасти, в том числе на живую, я был уверен, что тут она проявит максимум своих мясницких талантов.

Пока я искал коробку, пока шёл к ней, Халва взвыл, да так, что я едва не подпрыгнул от неожиданности. Оборачиваться не стал, подхватил коробку, в моих лапищах показавшуюся мне крохотной, как шкатулка для всяких женских ерундовин, и двинул обратно к столу, старательно разглядывая каменный пол под ногами.

— Благодарствую, — проронила Ольга Анваровна, когда я поставил коробку рядом с ней. — Будь другом, дай тряпку. Крови в нашем Халве — как говна. А с виду тщедушней некуда, даже дуть в его сторону страшно.

Подцепив когтем первую попавшуюся тряпку, я протянул её Графине и всё-таки рискнул поднять взгляд. Ольга Анваровна была забрызгана красным по самые брови. Я волей-неволей покосился на Халву.

Грудная клетка у него была раскрыта уже полностью, клочья кожи свисали по бокам, открывая взгляду мышцы, сухожилия и рёбра с запёкшимися частицами крови. Повреждённые сосуды Графиня, разумеется, запечатала — знахарь она или кто, в конце концов? А я вдруг понял, что любой из нас, учеников академии, в потенциале тоже может стать мастером пыточных дел — ведь кому, как не нам, знать, как продержать жертву живой достаточно долго, чтоб оно, обезумев от боли, выложила нам всё, что знает?

Мысль была откровенно противной. И даже брезгливой. Знахарство у меня всегда ассоциировалось с практической пользой и помощью себе и другим, но уж точно не с тем, чем сейчас занимались мы с Графиней.

— Орк, соберись! — голос Ольги Анваровны резанул не хуже ножа.

— Да, готов я, — взяв себя в руки, подтвердил я. — Готов…

— Хорошо. Тогда дай мне крючок. Средний. И верни этого слабака в сознание, он какой-то совсем болезный.

Отыскав нужный инструмент, я повернулся к бесчувственному Халве.

— Как я учила. Помнишь?

Я положил лапы на виски предателя и почувствовал, как сквозь меня течёт энергия. Зажмурился, сосредотачиваясь на её потоках, вкачал немного в Халву…

Тихий вздох килдинга подтвердил, что я всё сделал правильно.

— Хорошо. Теперь отойди — второго халата у меня нет.

Подчинился. Глаза открывать не хотелось, но я себя заставил. Как бы ни было мне неприятно быть участником пытки бывшего сокурсника, ощущать себя трусом на фоне решительной и железной Графини было ещё противнее. К тому же, разве мы не правое дело делаем, а? Спасаем Замок от сумасшедших сектантов, которые, к тому же, украли могущественный и опасный артефакт, и уж точно не для того, чтоб обернуть его силу на пользу людям. Цель оправдывает средства. Верно? Или нет?

Графиня, вооружившись крючком, одним коротким движением загнала его Халве под ребро, отчего тот заорал благим матом.

— Так что насчёт твоего пособника? — наклоняясь к нему, проворковала Ольга. — И Слезы Солнца?

— Я не знаю!!! Ничего не знаю!!! Я ничего не!..

Голос предателя, звонкий в начале, стал тихим и неразборчивым.

— Слабак! — презрительно процедила сквозь зубы Графиня. — Орк, тебе придётся принять более активное участие, чем планировалось.

Не сказать, что я почувствовал себя счастливым от такого предложения, но согласно кивнул.

— Что надо делать?

— Держи его в сознании, — пояснила Графиня. — На самом краю. Так, чтоб полностью понимал и чувствовал все манипуляции, но отключиться не мог. Это лучшая пытка из тех, которые я знаю.

— Когда не то чтобы нестерпимо, но никуда не деться? — уточнил я.

— Верно. Когда разум затмевает не сила боли, а её бесконечность и неотвратимость.

— Понял.

Я снова положил лапы Халве на виски и приготовился к тому, что пытка будет пусть не настолько мучительной, как ожидалось, но зато долгой. Очень долгой.

Ведь это действительно страшнее, чем нестерпимая, но быстрая боль.

В этот момент стало кристально ясно зачем Графиня оставила именно меня. Дар знахаря работает, как правило, сопровождаясь приятными или в крайнем случае без ощущений. Только моя способность к исцелению, по какому-то странному выверту, причиняла боль и сама по себе была мучением. Оставалось только догадываться, это так совпало или Ольга всё изначально спланировала. Хотя… Это моё искривлённое восприятие играет шутки.

Она стала моей женщиной. Из-за этого что-то внутри меня пытается приписать Графине черты, которые мне самому приятно и важно в ней видеть. Нужно осознать уже, что она была неизмеримо круче меня самого уже за сотни лет до того, как я очутился в Улье. Опыт Ольги Анваровны несоизмерим с моим собственным. Конечно она знала, предвидела и планировала если не эту, так ситуацию подобную этой.

Глава 24

Халва больше не орал и даже не стонал — у него не осталось на это сил. Вся его грудная клетка была разворочена и вывернута буквально наизнанку, на отвёрнутых набок рёбрах сжимались и разжимались испещрённые сеточкой сосудов лёгкие, всё ещё соединённые с остальной дыхательной системой. Сердце тоже было вынуто со своего места, но продолжало исправно биться.

Я старался не особо разглядывать развороченную грудную клетку предателя. Когда ковыряешься в заражённых, знаешь, что они уже не люди, и никаких особых эмоций не испытываешь. Но тут я чувствовал себя почти так же, как сам Халва — на занятиях по вскрытию.

Ольга Анваровна ковырялась во внутренностях килдинга с индифферентным и немного усталым видом. Вопросов она уже не задавала, просто деловито продолжала методично причинять Халве раз за разом боль в ожидании, когда же он расколется. А мне казалось, что я стою над предателем и держу его голову не час и не два, а, как минимум, неделю.

От отправившихся искать подельника Халвы новостей пока не было. Авессалом далеко от каземата, в котором находились мы, не отлучался, чтоб не упустить момент, когда Халва начнёт, наконец, говорить правду, не будучи прикрытым антиментатом.