Сад искусителя

— Конечно, мистер Илу. Закарпатские ведьмы — женщины из монгольской ветки миров, обладающие слабой магической силой. В основном они занимаются зельевареньем, лечением простых заболеваний и поиском пропавших вещей. Но есть и те из них, кто перешел на темную сторону. Эти насылают порчу, сглаз, бессонницу, варят яды, доят чужих коров и причиняют прочие неприятности. Самые сильные создают вампиров. Для этого они выбирают свежего мертвеца, умершего не своей смертью, ловят неприкаянного призрака, на созданную из собственной души нитку пришивают ее к мертвому телу, после чего поят пробудившегося кадавра теплой кровью и получают вампира.

Голограмма мигнула, меняя картинку, но Ева вовремя закрыла глаза. Закрыть-то закрыла, и все равно увидела бледного лысого мужчину с красными глазами. Почувствовала вонь от его ветхого черного камзола. Услышала скрип стершихся каблуков по прогнившим доскам деревянных полов. Он ее искал, но найти не мог, потому что она зажмурилась и стояла, боясь дышать. Всего одно неверное движение, всхлип, вздох, вздрагивание, и схватит, вырвет кусок с горла и будет пить, пить, пить…

Чьи-то руки нашли ее, схватили, прижали к себе, и она истошно заорала, подав тем самым вампиру знак. Но добраться тот не успел — загорелся и быстро истлел, а за ним и комната хибары, где вампир прятался от дневного света. Картинка пошла трещинами и вскоре распалась, вернув обратно библиотеку Змея, похожую на серверную. И прямо перед глазами Евы оказался пиджак Адама, бывшего, как обычно, застегнутым на все пуговички. Старый добрый, надежный Адам…

Она замолчала и отстранилась, шмыгая носом.

— Все-все, — мальчишка продолжил успокаивающе поглаживать ее по спине. — Его больше нет. А раз его нет, то и найти тебя он не сможет.

— Ты, — догадалась она, хоть и не сформулировала до конца обвинение.

— Я не специально, — попытался оправдаться Адам.

Специально.

— Не хотел напугать…

Хотел. Просто не так сильно.

— Прости…

— Пусти! — уперлась ладонями ему в грудь, попыталась оттолкнуть, не отпустил, только соскользнул со спины на плечи.

И снова это имя, которое она никак не могла расслышать.

Лилит.

— Пусти! — зашипела одновременно с «голосом разума».

— Ева…

Он всегда ее обижал.

— Ты всегда меня ненавидел! — заорала она и ударила, вместо его объятий вышибая себя из тела.

Мальчик был совсем маленьким — года четыре, не больше. Черные волосы, курносый нос, сощуренные серые глаза и дрожащий от гнева рот. Адам. Сжатые на уровне груди кулачки. Защитная поза.

В метре от него девочка. Ровесница. Или немногим младше. Пшеничного цвета волосы, хлюпающий носик, поджатые губы, полные обиды и слез синие глаза. Она сама. И сжавшееся от одиночества сердце.

— Убирайся, — прошипел на нее мальчик, а потом вдруг заорал: — Убирайся! Ты никому здесь не нужна! Убирайся, Лилит!

И, прежде чем исчезнуть и раствориться в антрацитовом космосе, Ева увидела, как к мальчику подошел Змей и отвесил пощечину. Заслуженную, а потому показавшуюся больнее, чем на самом деле.

Антрацита не случилось. Ева очнулась на полу библиотеки. Под задранной толстовки с футболкой — ладонь Адама под левой грудью с упершимся в солнечное сплетение большим пальцем. Настоящая тревога во взгляде, которого у него никогда не должно было быть. Откуда такие у него? Почему? Ведь на самом-то деле они серые.

— Прости, что сразу не поверил тебе, Адам, — раздался откуда-то справа тихий голос Змея.

Ева, словно их застукали за чем-то неприличным, дернулась, приподнялась на локтях и стала отползать. Он не стал останавливать, только смотрел с тоской и молчал. Даже не предупредил, что впереди стойка, о которую она ударилась головой и, вскрикнув, зажмурилась. Сверху что-то свалилось. Раздался глухой удар и треск. Ева открыла глаза и успела увидеть, как голограмма с лиль пошла рябью, загорелась ярче, погасла, снова вспыхнула, чтобы через секунду исчезнуть уже навсегда.

«Их истребили» — напомнил «голос разума».

Она потянула руку к подставке, непонятно на что надеясь, но та пошла искрами и была отброшена чьей-то силой. Змей. Ева подняла голову, снова столкнулась с зачем-то синими глазами Адама и разревелась.

Как по покойнику.

Глава 11 Тогда. Сделка с неведомым

Что-то здесь изменилось. В этом месте. В этой тюрьме. Вроде бы все та же ржавая листва на полу да трещины на стенах. Россыпь камней от обвалившегося купола. Сквозняк… И седовласый пленник, все также сидящий, прислонившись спиной к стволу, закрыв глаза.

Незримость перемен настораживала, но только Михаэля. Люцифер, не озаботившись призывом тварей или хотя бы сотворением щита, прошел вперед и просто выдернул все еще пылающий меч из сочленения теневой цепи.

— У тебя есть на то позволение матери? — не поворачивая головы, тихо спросил пленник.

— Нашей матери давно безразлично, что творится в этом мире, — брат пожал плечами, стряхнул пламя, спрятал лезвие в призванные ножны. — Во всех мирах.

— А остальным?

— Остальным?

— Если ты про Совет, — пришел на помощь Михаэль, — то они сделают все, что мы с Люцифером прикажем.

— Совет… — задумчиво пробормотал мужчина, словно пытался по звучанию понять значение слова.

Люцифер усмехнулся:

— Не удивительно, что тебя, такого тугодума, мать здесь заперла.

— Она не запирала, — возразил пленник, не сдержав разочарованного вздоха, — только украла самое ценное, что у меня было. Заперли остальные. Но раз вы о них не знаете, может статься, и их тоже больше нет.

Больше нет? О чем он вообще? О ком?

Сказал и надолго задумался, оставляя им двоим гадать, сколько смысла в озвученном. Сколько правды? Сколько истины? Михаэлю даже захотелось уточнить, но седовласый так сильно в этот момент напоминал Мать, того и гляди — исчезнет, совсем как Она, оставив после себя пустую оболочку.

Люцифер подумал о том же, потому схватил мужчину за плечо и принялся трясти:

— Не спать! Эй! Не смей сбегать, как сбежала она! Как тебя там! Не спи!

— … змей…

— Что? — брат на мгновение замер, ожидая услышать продолжение.

Но пленник мотнул головой и поднял руку потереть переносицу, потому в этот раз его открытые глаза не вызвали никакого эффекта, пусть снова оказались красными.

— Ты сказал «Змей», — уточнил Люцифер. — Тебя так зовут?

— Пусть будет так…

Михаэля ни такой ответ, ни прозвучавшая в нем покорность не устроила, а еще больше то, как сильно седовласый был сейчас похож на Мать. Перед самым своим уходом Она выглядела так же…