Сага о Форсайтах
Шрифт:
– Не могли.
– Они повлияли на тех, кто о них и не узнал бы, если бы вы не оповестили. В сущности, сударыня, вы наслаждались всей этой историей, не так ли?
– Наслаждалась? Нет.
– Вы считали своим долгом огласить это письмо? А разве не радостно исполнять свой долг?
Сомс удержался от улыбки.
Фоскиссон сел. Булфри встал.
– Очевидно, вы, миссис Ппинррин, подобно многим людям, менее счастливым, чем мой ученый друг, сознавали, что иногда бывает тягостно исполнять свой долг?
– Да.
– Благодарю вас. Миссис Эдуард Молтиз.
Пока допрашивали свидетельницу,
– Скажите, пожалуйста, миссис Молтиз, какие выражения в письмах вы считаете наиболее обидными?
– Слово "предательница" в моем письме и "змея" в письме к миссис Ппинррин.
– Они более оскорбительны, чем другие?
– Да.
– Теперь я обращаюсь к вам за помощью, сударыня. Быть может, круг ваших знакомых несколько несходен с тем, в каком вращается истица?
– Да, пожалуй.
– Но они, так сказать, пересекаются?
– Да.
– Скажите, в каком кругу - в вашем или истицы - выражение "она не имеет представления о нравственности" считается более порочащим?
– Затрудняюсь ответить.
– Мне только хотелось знать ваше мнение. Как вы думаете, ваши знакомые столь же ультрасовременны, как и знакомые мисс Феррар?
– Пожалуй, нет.
– Всем известно, не правда ли, что люди ее круга свободны от всяких предрассудков и не признают условностей?
– Кажется, да.
– И все-таки ваши знакомые в достаточной мере современны, не "мещане"?
– Что такое, сэр Джемс?
– "Мещане", милорд, - очень распространенное выражение.
– Что оно означает?
– Старомодный, ретроград - вот что оно означает, милорд.
– Понимаю. Свидетельница, он спрашивает, не "мещанка" ли вы?
– Нет, милорд, надеюсь - нет.
– Вы надеетесь, что нет. Продолжайте, сэр Джемс.
– Не будучи мещанкой, вы, пожалуй, не взволновались бы, если бы вам кто-нибудь сказал: "Моя милая, вы не имеете представления о нравственности".
– Нет, не взволновалась бы, если бы это было сказано таким любезным тоном.
– Послушайте, миссис Молтиз, может ли это выражение, каким бы тоном оно ни было сказано, опорочить вас или ваших друзей?
– Да.
– Могу ли я вывести отсюда заключение, что люди вашего круга имеют то же представление о нравственности, что и... ну, скажем, милорд?
– Как может свидетельница ответить на такой вопрос, сэр Джемс?
– Скажем иначе: бывают ли люди вашего круга шокированы, когда их друзья разводятся или уезжают вдвоем на недельку, скажем, в Париж или в какое-нибудь другое местечко?
– Шокированы? Разве поступок, которого ты сам не сделаешь, непременно должен шокировать?
– Значит, вы не бываете шокированы?
– Не знаю, что может меня шокировать.
– Это было бы старомодно, не так ли?
– Пожалуй.
– Но скажите мне, если таковы взгляды людей вашего круга, - а ведь помните, вы сказали, что он не столь современен, как круг истицы, - то может ли быть, что слова "она не имеет представления о нравственности" причинили какой-либо вред истице?
–
Люди нашего круга - это еще не весь мир.– Конечно. Я даже полагаю, что это очень небольшая часть мира. Но разве вы или истица считаетесь...
– Как ей знать, сэр Джемс, с чем считается истица?
– Разве вы лично считаетесь с тем, что думают люди, стоящие вне вашего круга?
Сомс одобрительно кивнул. Этот свое дело знает! Он взглянул на Флер и заметил, что она смотрит на свидетельницу и слегка улыбается.
– Я лично не обращаю особого внимания даже на мнение людей моего круга.
– У вас характер более независимый, чем у истицы?
– Думаю, что не менее.
– Ее независимый характер всем известен?
– Да.
– Благодарю вас, миссис Молтиз.
Фоскиссон сел. Булфри встал.
– Я вызываю истицу, милорд.
Сомс приготовился.
VI
ПОКАЗАНИЯ
Марджори Феррар, довольно спокойная и только слегка накрашенная, подошла к перилам. На следующий день газеты упомянут о том, что на ней была черная шляпа и черный костюм, отделанный мехом шиншилла. Она поцеловала воздух около библии, перевела дыхание и повернулась к мистеру Булфри.
В течение последних пяти дней она негодовала, замечая, что этот процесс совершенно лишил ее воли. Она сама его затеяла, а теперь инициатива от нее ушла. Она открыла старую истину, что если уж машина ссоры завертелась, то недостаточно нажать кнопку, чтобы остановить ее. Если ничего не выйдет - поделом Алеку и адвокатам!
Ровный голос мистера Булфри успокоил ее. Вопросы были знакомые, к ней возвращалась уверенность в себе, ее голос звучал четко, приятно. Она держалась свободно, чувствуя, что ее показания интересуют судью, присяжных, публику, Если б только не сидела здесь эта "выскочка" с каменным лицом! Когда наконец мистер Булфри сел, а сэр Джемс Фоскиссон встал, она едва не поддалась желанию напудрить нос. Однако она поборола это желание и сжала руками перила; впервые за это утро холодок пробежав у нее по спине. И что за манера - почему он на нее не смотрит?
– Вам когда-нибудь приходилось судиться, мисс Феррар?
– Нет.
– Вполне ли вы уясняете себе значение присяги?
– Вполне.
– Вы сообщили моему другу, мистеру Булфри, что не питали никакой вражды к миссис Монт. Будьте любезны взглянуть на эту заметку в "Ивнинг Сан" от третьего октября. Это вы писали?
Марджори Феррар почувствовала себя так, словно из оранжереи выскочила на мороз. Так, значит, им все известно?
– Да, я.
– Она заканчивается так: "Предприимчивая молодая леди пользуется случаем создать свой "салон", спекулируя на любопытстве, порождаемом политическим авантюризмом". Вы имели в виду миссис Монт?
– Да.
– Не очень-то хорошо отзываться в таком тоне о друге, а?
– Не вижу ничего плохого.
– Иными словами, вы бы остались довольны, если бы это было сказано о вас?
– Будь я на ее месте, я бы этого ждала.
– Вы уклоняетесь от ответа. А вашему отцу приятно было бы прочесть такую заметку о вас?
– Мой отец не стал бы читать этого отдела.
– Значит, вы удивляетесь, что отец миссис Монт прочел? И вы часто помещаете такие незлобивые заметки о ваших друзьях?