Сага о Кае Лютом

— Брода тут нет, ладьи свободно ходят, да и река-то неширока, любой переплывет. И обрывов тут почти нет, полого по обеим сторонам.

— Значит, они могут перейти где угодно, — вздохнул я.

Может, скрытники сделать? Спрятать там пару десятков хирдманов, а как коняки пройдут, так пусть выскочат и закроют им дорогу? Только вот руны-то не скроешь. Эх, не надо было Рысь в Смоленце оставлять! Он бы спрятал воинов.

Вот есть же дары, которые всегда с человеком: сила, ловкость, исцеление, чуткий слух. А есть такие, где нужно еще и самому постараться. К примеру, меткость! Если к луку непривычен, то нацелишься ты, может, и верно, но сумеешь ли натянуть тетиву? Вовремя отпустить ее? А учесть ветер? Дождь? Без опыта и твердой руки толку от твоей меткости не будет. Или вот дар Рыси. Даже в стае не каждый сможет скрыть свою силу, для того умение нужно и привычка. Или Квигульв! Я даже с его даром не так хорош с копьем, как другой умелый копейщик, потому как привык к своему топору.

Словом, ни одной дельной мысли у меня не появилось. Лошади, стрелы, коняки…

И так было, пока не заговорил Дометий. Причем заговорил на своем, на фагрском, чтобы не спотыкаться на каждом слове, Хальфсен-то всяко перескажет лучше.

— Порой много думать — тоже плохо. К тому же ты, Кай, думаешь неверно. Ты всё смотришь на врага, видишь его силу, ищешь слабости, но для чего? Они лучше тебя знают, в чем хороши и в чем плохи. Надо думать о себе, о своих воинах. В чем наша сила? Где наша слабость? Вот об этом надо думать. Враги-то нас еще не видели! Они ничего не знают о нас.

Глава 5

Я стоял на стене Вениборга и ждал.

Отправленные Полюдом лазутчики один за другим возвращались в город.

— Коняков больше двух сотен, скорее даже три или четыре, издалека худо видно. У многих по две лошади.

— Коняки в двух днях пути.

— Коняки скоро подберутся к реке!

— Коняки в полудне пути!

Последний гонец так и не вернулся. Жаль, что лазутчики не смогли подобраться достаточно близко и не разобрали, что там за воины. На каких рунах? Кто во главе? Кольчуги там или тряпичные халаты? Вроде не блестело, но можно ведь поверх кольчуги накинуть тряпицу или зачернить железо, чтоб не сверкало.

Воины Полюда и Одинца тоже стояли на стенах. И вот они блестели изо всех сил, даже пахарям и ремесленникам, которых взяли с посада, надели на лбы повязки с железными пластинами. Из моих рядом были только шести-семирунные живичи да несколько умелых лучников.

Вскоре раздался резкий свист. И возле голубой речки вдруг появилась новая река — буро-коричневая, живая, пенящаяся сотнями грив и хвостов, шумящая топотом копыт, бурлящая переливчатым ржанием. На мгновение у меня похолодели кишки. Как удержать реку? Как остановить ее бесконечный бег? Нас так мало… Нет. Мы справимся! Удержим! Вырежем! Только бы Скирир послал сюда не лучших конякских воинов! Хельтов ульверы не остановят.

Мы сделали, что смогли. Вырыли вокруг посада рвы пяти шагов шириной, на их дальней стороне поставили частокол: да, редкий, да, слабый — любой карл руками вырвет колья — но для того нужно сначала перебраться на другую сторону. Вспахали долину по обеим сторонам так, чтобы кони увязали в рыхлых бороздах — вроде и не страшно, но коняки все ж не захотят растекаться. Из посада часть людей забрали в детинец, остальные ушли в леса вместе со скотиной. Уж как-нибудь день-другой продержатся, всё же месяц Фольси(1), уже не так холодно.

Остались позади споры с Полюдом и Одинцом, едкий шепот княжьего племянника: «А я думал, что нордские хёвдинги идут в бой первыми!», обсуждения со своими хирдманами, слова Простодушного: «Сверху тебе будет виднее. А коли что, так ринуться в бой и после успеешь».

Теперь всё в руках Скирира.

Кто они? Карлы? Хускарлы? Хельты?

Река домчалась до долины, замерла и разразилась дикими пронзительными криками. Коняки радовались! Они чуяли поживу! И всколыхнулись волны, ускорили свой бег, словно прорвали тонкий хрупкий заслон и сейчас стремились пожрать всё на своем пути.

Ближе! Еще ближе! Захлестнули крутые склоны холма и отпрянули, взметнув ввысь завесь брызг — стрел. Дробно застучали наконечники, усеивая стены и навес над нашими головами. Вскрикнул невезучий воин, пронзенный случайной стрелой. Наши лучники дружно ответили, и я заметил, как несколько коняков упало, как споткнулись лошади, но так мало… Они успели отпрянуть от детинца. Так быстро? Я видел, что всадники даже не держат поводья, правят лошадьми либо через дар, либо как-то иначе.

Но кое-что я углядел благодаря Коршунову дару. Сюда приехала молодь, буйные юные головы, что стремились поскорее набрать руны и обзавестись богатствами. В такой круговерти не было ясно, какой силы те воины, но хельтов среди них не было. Или было совсем немного. Благодарю, Скирир! И дарую этот бой тебе! Каждую жизнь. Каждую каплю крови. Каждую новую руну!

Бурая река обернулась водоворотом, еще раз ударилась о холм и разбилась на два потока. Один помчался к посаду, а второй закружил возле детинца, осыпая высокие стены стрелами.

Пора!

Я потянулся к своему дару, зажигая новые огни. Дагейд и львы! Хундр и его псы! Болли Толстяк! Трехрукий Стейн! И пошатнулся от захлестнувшей меня мощи. Моя душа словно разлетелась на десятки мелких осколков, а потом снова собралась воедино, только намного сильнее и больше, чем прежде. Будто наши огни слились в огромного пламенного волка, где я был глазами и ушами, а хирдманы — когтями и клыками. Я не различал, что за дары сплавились в этом костре, во мне бурлила такая сила, что было больно ее сдерживать.

Вдесятеро сильнее! Впятеро быстрее!

Под моими крепко сжатыми ладонями сминалось и крошилось дерево, только я этого почти не видел, зато видел каждую стрелу, что проносилась мимо. Взмах — и стрела переломилась меж двух пальцев.

В груди что-то клокотало и рвалось наружу. И я не утерпел:

— Аууууу!

Черные волны борозд разлетелись мелкими комками, и десятки волков набросились на лошадиное стадо со всех сторон.

— Аууууу!

Вой едва встревожил лошадей, но всадники не успели ничего сделать. Волки огромными прыжками настигли их и начали рвать. Быстро! Сильно! Под мощными ударами кони жалобно кричали, взбрыкивали, били копытами и падали. Меня обжигало острой болью и опаляло благодатью, но я держался. Сверху и впрямь виднее. Куда бить! Где прореха в волчьих рядах! И они слышали меня.

Жажда крови! Восторг охоты! И уверенность в победе. Ведь мы волки! А лошади — наша добыча. Наша пища!

И кони чуяли это! Те, что шли без всадников, ошалели от ужаса и начали рваться из волчьего круга. Не бить! Пусть бегут! С них ничего не возьмешь. Грызть всадников! Они — самое вкусное мясо! Они несут нам благодать!

С трудом я оторвал взгляд от своей стаи и глянул на второй поток, что умчался к посаду. Всё произошло так быстро, что те коняки только-только поняли, что случилось, только-только начали разворачивать лошадей.

Пора!

Я облизнулся, выхватил топор и спрыгнул со стены. Подстегиваемый силой стаи, я слетел с холма и остановился меж посадом и своими волками. Рядом со мной встали Болли Толстяк, Трёхрукий Стейн, Квигульв Синезуб, Живодер и Дометий.

Едва коняки подошли на расстояние выстрела, как мы рванули к ним навстречу. Миг! Мой топор отсек передние конские ноги. И нас захлестнуло волнами! Всюду оскаленные конские морды! Потные бока! Чьи-то сапоги! Мелькание мечей! Отсеченная кисть с крепко зажатым луком! Узкие глаза на темном лице! Брызги крови!