Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
Заломив мне руки назад, он зашептал:
— О, ты всегда был любимцем отца! Тебя все любят! А меня — никто! А ты знаешь, как это горько?! Знаешь, как мне тяжело? Знаешь?
— Отпусти ты меня, Алфрик. Мне же больно!
— Заткнись! — зло прошипел брат. — А ты думаешь, мне не больно?! Ты думаешь, хоть кто-нибудь, хоть раз спросил меня: Алфрик, а тебе хорошо живется?!
— Но что же ты ко мне-то пристал?
— Заткнись! — снова повторил Алфрик. — Я всегда был для тебя старшим братом и всегда должен был угождать тебе. Я должен был слушаться отца. И тебя! Все время на побегушках.
О, боги! Старая песня!
— Но… — начал я.
Алфрик не дал мне говорить, но на этот раз он не сказал мне «заткнись!» Он зашептал:
— Гален, ты должен мне помочь. Ты умный, обаятельный, красноречивый. Ты ведь умеешь писать стихи, правда, Гален?! И я прошу, прошу тебя: напиши стихи для меня, а? Стихи, которыми я мог бы покорить сердце леди Энид! Самые прекрасные стихи для самой прекрасной леди! И, я, Ласка, я буду признателен тебе. Я, если хочешь, заплачу тебе.
Он замолчал и тупо уставился на окно леди Энид.
— Она больше не выглянет в окно, — покачал я головой. — Впрочем, Алфрик…
Я беззвучно зашевелил губами. Потом сказал вслух:
О, леди Энид, поглядите в окно…
Алфрик недоуменно уставился на меня:
— Что?
О, леди Энид, поглядите в окно, — повторил я. — Ты же сам просил меня написать стихи. Это первая строчка.
Я поставил правую ногу на камень, а руками задвигал так, словно играю на лютне.
— Не понял… — Алфрик все так же недоуменно смотрел на меня.
— Ты просил меня написать стихи, так? — стал я терпеливо втолковывать брату. — Вот я и придумал первую строчку.
— Ах! — радостно воскликнул Алфрик. Вон оно что! Будь добр, повтори мне эту строчку…
О, леди Энид, поглядите в окно, — покорно повторил я.
О, леди Энид, поглядите в окно, — завопил тут же Алфрик, глядя на окно леди Энид.
Но она не выглянула в окно. Из окна только слабо струился свет. Может быть, она уже спит?
Впрочем, надо было придумывать вторую строку.
И я сказал:
Под музыку неба танцуют деревья— Что? Что ты там бормочешь?
— Это вторая строка. Запоминай, Алфрик: Под музыку неба танцуют деревья. Или нет. Лучше так: Под музыку неба деревья танцуют. Запомнил?
— А чего тут не запомнить? — обиделся брат. — И потом, это у тебя про сад и луну получилось. А девушкам хочется, чтобы стихи были про них!
— Нет, ты не прав, Алфрик, — стал защищать я свое творчество. — В этой строчке — настроение. Вот представь: любящий видит свою возлюбленную…
Алфрик выслушал меня, кивая головой, а потом громко крикнул:
Под музыку неба деревья танцуютМы услышали: окно в комнате леди Энид приоткрылось, послышался чей-то сдержанный смех.
А я тотчас произнес еще две строчки:
И смотри на землю луна озорно, И птицы, рассевшись на ветках, ликуют— Что? Что? — переспросил меня брат.
— Ну что ты все время меня переспрашиваешь, Алфрик?! —
зло ответил я. — Если не слышишь, прочисти уши. Или я кричать должен?! Это же не боевой приказ. Это лирические стихи. Серенада. Романс.Послушно кивнув головой, Алфрик сказал негромко:
И смотри на землю луна озорно, И птицы, рассевшись на ветках, ликуютНу что же, даже в исполнении Алфрика стихи звучали недурно. Весьма-весьма недурно.
— Стихи просто замечательные, — сказал я, — теперь бы тебе еще научиться читать их с чувством. А то ты не говоришь, а кукарекаешь!
Брат исподлобья посмотрел на меня.
Но тут из комнаты леди Энид снова послышался смех. Словно серебристый колокольчик зазвенел!
Да разве нам было хоть что-нибудь нужно больше?! О, как мы были счастливы. Оба!
И мы сами засмеялись в ответ.
Затем смех леди Энид смолк. Все стихло. Опять только тьма окружала нас.
Где-то прямо над нашей головой защелкал соловей.
И тут вдруг я увидел чью-то тень, подбирающуюся по стене к окну леди Энид.
Я хотел закричать, но сильная рука Алфрика тотчас зажала мне рот.
Мертвый соловей упал к моим ногам.
Словно парализованный, смотрел я, как страшная тень придвигается к окну моей принцессы… Потом мелькнула еще чья-то тень…
Я был не в силах ни пошевелиться, ни вскрикнуть.
Затем я услышал крик. Слабый-слабый крик. Крик ужаса! Оцепенение мое прошло. Я вырвался из рук брата. Но тут же в меня вцепились ветки деревьев. Но нет, вы не удержите меня! Я — рыцарь! И должен спасти свою даму! Я освободился от цепких ветвей и побежал к замку.
Почти тотчас Алфрик догнал меня. Схватив одной рукой меня за плечо, он вновь приставил мне к горлу нож. Это был уже не Алфрик Пасварден…
Две тени проскользнули мимо часовых у ворот — часовые их даже не заметили.
Крик ужаса, не умолкая, звучал в моих ушах.
Слабый крик, донесшийся до меня из окна леди Энид!
Я стоял один. Рядом не было никого.
— Алфрик! — крикнул я. — Алфрик!
Но мне никто не ответил. Я только услышал чьи-то удаляющиеся шаги.
Я стал обдумывать: что же произошло?
Проклятый Скорпион! Он ведь и впрямь всемогущ и вездесущ! Я влез на дерево, росшее у стены замка, и заглянул в окно комнаты леди Энид.
На постели без чувств лежала Дени. Где сейчас леди Энид? — одни боги ведают. Да может быть, и они не ведают…
Спрыгнув на землю, я со всех ног помчался к самой высокой башне замка и, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на верхнюю площадку.
В красном свете Лунитари я еще успел различить убегающие от замка тени.
Бежали они в сторону ущелья Тротал.
Часть третья
Гнездо скорпиона
Два и девять — это знак совы.
Ведает весь путь лишь старец зрячий.
А моряк блуждает в темноте
По земле, что будет сожжена.
Посмотри иль вверх, иль оглянись назад —
Всюду, всюду полыхает пламя.