Сальватор

Камил остался стоять у двери, скрестив руки на груди, понурив голову, весь собравшись, и наблюдал за происходящим с таким волнением, на которое сам себя считал доселе неспособным.

Если честно, то это волнение было вызвано скорее криками и слезами любовницы, нежели видом мраморного тела друга.

Камил дал девушке возможность спокойно излить свое горе и боль. Затем, когда она несколько успокоилась, он приблизился к ней.

– Сюзанна! Милая моя Сюзанна! – прошептал он ей на ухо.

Девушка тяжело вздохнула, чувства отказали ей: она обмякла и рухнула на колени.

Камил взял ее руку. Затем, подхватив ее одной рукой, приподнял. Не чувствуя сопротивления девушки, он вывел ее из спальни брата, провел через курительную комнату и через гостиную.

Они оказались в затемненном будуаре.

Камил, продолжая держать Сюзанну в объятиях, опустился вместе с ней на диванчик.

Некоторое время в комнате, где находились эти два живых существа, стояла такая же тишина, как в той скорбной комнате, из которой они только что ушли.

Первой эту тишину нарушила Сюзанна.

– Итак, – скорбно произнесла она, – теперь я осталась одна на этом свете. Без семьи, без родных и без друзей!

– Ты забываешь, что я с тобой, Сюзанна! – сказал молодой человек, перекрывая своими губами последнее ее слово.

– Ты, – сказала она. – Да, только ты у меня и остался. Только ты меня и любишь. Или говоришь, что любишь.

– Дай же мне возможность доказать тебе это!

– Ты не обманываешь? – воскликнула девушка.

– Нет. Скажу по совести, я никого так сильно не любил, как тебя, – сказал креол.

– Тогда, – снова произнесла Сюзанна, – если я в моем несчастье найду для тебя способ доказать мне твою любовь, ты не станешь колебаться?

– Я с удовольствием докажу тебе это. С признательностью и с радостью!

– Тогда слушай!

Камил невольно вздрогнул.

В этих словах он уловил некое предчувствие, которое опалило его своим смертным крылом. Но у него хватило сил справиться с этим, казалось, беспричинным предчувствием, и улыбнуться.

– Говори, – сказал он.

– Мой брат умер. Я больше ни от кого не завишу, у меня ни перед кем не осталось никаких обязательств. Нет в душе моей больше страхов, уважения к кому бы то ни было в этом мире. Я свободна, вольна распоряжаться собой, вольна делать то, что мне нравится.

– Конечно, Сюзанна, но к чему ты все это говоришь?

– Я хочу сказать, что отныне я – твоя. Я принадлежу тебе телом и душой.

– И что с того?

– А то, что теперь мы можем жить вместе, друг для друга. Я не хочу расставаться с тобой ни на минуту!

– Ты так думаешь, Сюзанна? – воскликнул молодой человек. – Но ты забываешь, что…

– Что ты женат? Нет, я помню об этом. Но какая мне разница?

Камил вытер платком покрывшееся потом лицо.

– Слушай, Камил, – продолжала девушка. – Отвечай мне, как если бы ты отвечал Богу: кого ты любишь, меня или ее?

Молодой человек замялся.

– О! Отвечай же! – сказала она. – Ведь все зависит только от того, что ты сейчас скажешь. Кто тебе дороже? С кем из нас двоих ты хочешь жить?

– Сюзанна! Милая моя Сюзанна! – воскликнул креол, сжимая ее в объятиях.

Но девушка нежно отстранила его.

– Поцелуй не может быть ответом, – холодно произнесла она.

– Если честно, – сказал креол, – то твой вопрос и является ответом.

– Не понимаю.

– О! – произнес молодой человек, сложив ладони, – ты сомневаешься в моих чувствах?

– Значит, ты любишь меня? – сказала она, привлекая его к себе.

– О да! Тебя. Только тебя одну! – ответил креол, задыхаясь от чувств. – И никого кроме тебя!

– Что ж, – сказала Сюзанна. – В таком случае через восемь дней мы уедем из Парижа. Поедем в Гавр, в Марсель, в Бордо, в Брест, куда захочешь. Там мы сядем на первый же корабль, который отплывает в Америку, в Индию или в Океанию. Если где-нибудь тебе не понравится, мы уедем в другое место. Если тебе надоест одна часть света, мы переедем в другую. Мы уплывем туда, куда только может доставить нас корабль, куда пригонит ветер. Мы будем искать рай, а когда его найдем, мы в нем поселимся.

– Но, Сюзанна, – воскликнул молодой человек, – ведь для такой жизни нам потребуется очень много денег! Ты об этом подумала?

– Это пусть тебя не волнует.

– Друг мой, но ведь большая часть моего состояния принадлежит моей жене… – сказал Камил.

– Можешь оставить ей все. Мы будем жить на мои деньги. Мы продадим этот особняк, выручим за него два миллиона. Это сто тысяч годовой ренты. А с сотней тысяч ренты мы можем не беспокоиться о будущем.

– А ты уверена в том, что мы получим эти два миллиона? – спросил Камил.

Сюзанна вздрогнула: в тот момент, когда она услышала эти слова, у нее мелькнула ужасная мысль.

Она задрожала всем телом. Руки, щеки, лоб ее стали такими же белыми и холодными, как мрамор.

– А! – сказала она. – Ты, значит, тоже о нем слышал!

– О ком? – спросил Камил.

– Да нет, ни о ком, – сказала Сюзанна, проведя ладонью по лицу, словно отгоняя дурной сон.

– Сюзанна, Сюзанна, твои руки похолодели, – сказал молодой человек.

– Да, так оно и есть. Мне холодно, Камил.

– Пойдем же в твою спальню, милое дитя! Это волнение может повредить твоему здоровью.

– О Камил, – воскликнула Сюзанна мрачным голосом, – мы навеки разлучены!

– Сюзанна, – сказал взволнованно молодой человек, – очнись! Боль потери затуманила твой рассудок. Это я, Камил! Я рядом, я обнимаю тебя и целую. Я люблю тебя!

– Нет! Я знаю, что говорю! Ты тоже слышал о нем!

– Так, значит, это правда? – спросил Камил.

– Что – правда?

– То, что в свете говорят об этом завещании?

– Видишь! Видишь! Да, это правда! Да, когда этот человек пожелает, я буду нищей! Я буду разорена! У меня будет денег не больше, чем у новорожденного. Поскольку новорожденный имеет отца и мать, а у меня нет никого!

– Значит, есть еще наследник?

– Да, Камил, да! Я про него забыла. Есть законный наследник. Брат хотел все продать, все заложить, все… Бедняга! Он строил планы, но не торопился их осуществлять. А теперь его настигла смерть.

– И этого наследника зовут?..

– Для нас он – Конрад де Вальженез, которого мы считали умершим. Для всех других он Сальватор.