Самая темная мука

Проблема... одна золотая монета в кровотачащем сердце.

Тогда ситуация с Пандорой заняла центральное место. По сути она стала адской гончей. Как и Катарина. Если Пандора связана с гончими, то причинение ей вреда сделает больно Катарине. Возможно. Вероятно. Он не знал, как это работает, только понимал, что не хотел рисковать, причиняя боль своей женщине. Никогда.

Затем... Гадес ударил Катарину.

Его женщина ушла от удара. Баден заревел достаточно громко, что проколол легкое.

"Освободиться, переместить ее в безопасное место, убить Гадеса".

Пока сопротивлялся принуждению князя, он вырвал оба плеча из сустава и сломал несколько ребер.

Ярость Разрушения ему помогла.

Гадес замахнулся кулаком, намереваясь найти нанести второй удар.

– Нет!
– закричал Баден.

Слишком поздно. Гадес попал Катрине по лицу. Красивая, изящная Катарина пролетела через всю комнату. Когда она приземлилась, то за мгновение перекатилась потрясающе изящно и встала на четвереньки, как животное.

Когда кровь окрасила ее щеку, еще один рев вырвался из груди Бадена. Он знал, что Гадес не полностью поргузился в битву, его не окружали тени. Но для того чтобы убить человека, не требуется многого. Даже если его поддерживали адские гончие.

"Нужно это остановить".

Он обнажил кинжал и вонзил его себе в плечо, повторно разрабатывая план.

"Отрезать руки, убрать наручи. Справиться с Гадесом тем, что останется от тела".

Гадес влиял на людей и на реальность духов. Баден, даже будучи духом... которым был без наручей... мог бы воздействовать на него.

Тени выплыли из меток на другой его руке, пожирая кинжал и защищая себя. Без его тела, у них не останется хозяина.

– Больше?
– спросил Гадес Катарину.

Без слов она ринулась вперед и врезалась в него. Нет, не просто врезалась. Вонзилась. Катарина вцепилась в его шею и вырвала трахею. Когда он упал, она выплюнула на пол кровавый хрящь и кожу.

Баден затих. Разрушение изумленно смотрел.

Милая Катарина могла... выиграть?

Тело Гадеса излечилось к тому времени, как он упал. Он схватил Катарину за лодыжки и дергнул. А, когда она приземлилась, оказался рядом, схватил за волосы и бросил через всю комнату. Катарина врезалась в стену, ракрошив камень. В воздух подянлась пыль. Чудом Катарина не остановилась, чтобы сделать вдох, а кинулась на Гадеса и укусила.

"Это наша женщина!"

– Выколи ему глаза, затем вырви глотку!
– закричал Баден, не своим голосом, зверь также стремился ее спасти.

Ей удалось лишить Гадеса одного глаза, прежде чем у него получилось скинуть Катарину. И она вернулась ради большего. Он откидывал ее снова и снова, но она всегда возвращалась. Гадес не мог от нее избавиться. Катарина нападала высоко, царапая и кусая его лицо и шею, и низк, царапая и кусая его лодыжки и икры, и ей почти удалось заставить его упасть. Ее свирепость поразила Бадена.

– Вручи мне свою жизнь, - потребовал Гадес, - прежде чем я решу покончить с тобой навсегда.

– Нет!
– закричал Баден.
– Не делай этого.

Адские гончие возненавидят ее, и она никогда не простит себя.

Зарычав, она запрыгнула на Гадеса и оторвала ему ухо... зубами.

Из мужчины начали подниматься тени, и Баден знал, что они уничтожат Катарину. Даже гончие не в силах их победить.

"Нет. Нет, нет, нет. Не могу позвлить ей умереть. Не могу".

– Не дай теням коснуться тебя, Рина.

Баден задействовал все свои силы, чтобы освободиться. Он скорее умрет, чем потеряет свою Катарину. Предпочтет страдать вечно. Скорее прекратит свое существование.

Любовь к ней поглотила его, его желание помочь ей полностью заменила связь, которая образовалась между ним с Гадесом. Наручи на его руках начали нагреваться... и нагреваться... обжигая кожу... вызывая волдыри. И погрузились в него. Заклеймили.

Боль! Его плоть поджарилась. От тела исходил дым, но, наконец, наручи исчезли, оставив после себя только татуировки, и Баден начал остывать.

Внезапно, Гадес откинул голову назад и закричал, словно ему только удалили какой-то орган. Или вшили новый.

Катарина воспользовалась его рассеяностью в свою пользу, вновь вцепившись в горло. Гадес упал, тени исчезли, и Баден бросился между двумя воинами.

Его очаровательная девушка пыталась оттолкнуть его с дороги, все еще огрызаясь и скалясь на Гадеса, который уже поднялся на ноги, его горло почти регенерировало.

Первой мыслью Бадена было: "Я все еще осязаем".

Второй: "Закончи это".

– Возможно, ты в силах убить меня, - плюнула Катарина в сторону Гадеса, все еще пытаясь обойти Бадена, - но я заберу тебя с собой.

Оба были все в порезах и крови, в изорванной и испачканной одежде. Оба задыхались.

– Никогда больше, - сказал Баден, обхватив заднюю часть шеи Катарины и притянув ее к себе. Когда Разрушение заурчал, радуясь, что она рядом, Баден зарылся ей в волосы и прошептал слова похвалы на ухо.

Постепенно она расслабилась в его объятиях.

Собаки выстроились в линию рядом, не сводя взгляда с Гадеса, возможно, даже мешая вновь напасть на нее.

– Ты мне доверяешь?
– спросил Баден Катарину.

Ее глаза, теперь наполненные уязвимостью, встретились с его.

– Ты же знаешь, что да.

Кто-то должен выиграть войну с Люцифером, он бы предпочел, чтобы это был Гадес.

– Если Гадес согласиться с нашими условиями, ты позволишь ему жить?

Баден хотел убить мужчину... и все еще мог... но лучше ошибиться из-за излишней осторожности. Они всегда могут убить его позже.

Она сделала вдох и выдоз. Затем кивнула.

Баден поцеловал ее в лоб перед князем.

– Я больше не буду подчиняться твоим приказам, но останусь союзником в войне против Люцифера. В обмен, ты не навредишь Катарине и гончим. Ты не станешь их принуждать помочь в твоем деле. Если ты простишь нас за произошедшее сегодня... и в прошлом... они простят тебя. Если нет, то это твоя потеря. Выбор за ними. Другого варианта нет.

Гадес взглянул на Бадена с... гордостью?

Если ему это понравилось, посмотрим, что случится дальше, когда он услышит остальное.