Самая яркая звезда на небе

— Ах-х! Гермиона, вставай на колени!

Она послушалась. Каким-то образом то, что он говорил ей, что делать, придавало ей уверенности. В конце концов, она же идеальная ученица. Она отлично следовала указаниям.

Том облизнул губы, глядя на неё на коленях перед ним. Она взглянула на него, широко раскрыв глаза в терпеливом взгляде, ожидая следующей инструкции.

— Достань мой член.

Соблазнительно улыбаясь, она приблизилась к его ремню, с нетерпением потянув за него. Он помог ей сдвинуть брюки на бёдра, освобождая эрекцию. Похоже, ему понравилось, когда она взяла его в руку, поэтому она повторила это снова, ощущая невероятно твёрдую плоть. Она заметила, что на кончике собирается что-то влажное.

Она знала, что он большой, когда обхватила его в коридоре, но теперь она увидела его. Толстый и длинный. Не то чтобы ей было с чем сравнивать. Одно дело — взять его в рот, но как он должен поместиться внутри неё? Невозможно!

Ей пока не нужно об этом думать. Это задача на другой день.

— Крепче, Гермиона. Вот так. Можешь либо собрать немного слюны и плюнуть, либо размажь предсемя с кончика моего члена.

Она задумалась. Значит, вот эта бусинка, стекающая с кончика его пениса, и есть «предсемя»? Она понятия не имела, что парни это делают. По крайней мере, теперь она знала. Она решила плюнуть, вспоминая совет гобелена одним вечером несколько недель назад о том, чтобы плюнуть в руку.

— Сожми его в кулак и води вверх и вниз — жёстче! Быстрее!

Скользить по его эрекции было легко с покрывавшей его слюной. Теперь она поняла, что имел в виду гобелен о трении.

— Какая ты красивая, — он схватился за полку позади себя. У него побелели костяшки.

— Будешь использовать свой прекрасный рот, маленький лев?

Гермиона кивнула. Она облизнула губы, водя рукой по всей его длине. От того, как на неё смотрели его тёмные глаза, она задрожала.

Он схватил её кудри, притянув ближе, чтобы протолкнуть член в её рот:

— Высунь язык, — он проводил собой вдоль по её языку.

После этого она взяла всё под свой контроль. Как усердная ученица, она запоминала каждую его реакцию — делала пометки.

— Мерлин — блядь, Гермиона! — кричал Том, пока она водила языком вокруг его головки и провела им по кончику, на котором скопилась капелька предсемени. Оно оказалось горьким на вкус, но она была слишком увлечена, чтобы обратить на это внимание.

Том тяжело дышал, его глаза темнели, когда она провела языком вниз по задней стороне его пениса, а потом воскликнул:

— О чёрт! Невероятно! Гермиона! — когда она прочертила им по толстой вене вверх от основания к кончику.

Она нежно поцеловала кончик, промурлыкав возле него, улыбаясь, когда он пробормотал поток ругательств. Она взглянула на него, ожидая дальнейших указаний, как отличница, примерно сидящая на уроке.

— Какая хорошая девочка. Открой рот, чтобы взять меня в свои пухлые губы. Без зубов, — она сделала, как велено, и он толкнулся ей в рот. Он прошипел: — Ты чертовски красивая, Гермиона, с моим членом во рту. Соси! Возьми меня глубже! — её так заводил его командирский тон. Так она и поступила, всасывая его член и двигая головой вдоль его ствола.

Она думала, что будет чувствовать себя униженной на коленях перед ним с членом во рту, может, со стороны так и выглядело, но оказалось совсем по-другому. Он так отчаянно её жаждал, а она сохраняла над ним власть. Он был нетерпелив и жаден. Заворожён ею. Зависим от неё. Его дыхание, приглушённые проклятия и неистовые мольбы. Это она заставляла его себя так вести. Она сделала это с ним. Это давало ей невероятное ощущение власти над Томом Риддлом.

— Глубже! Возьми меня по самое горло, маленький лев!

По её подбородку текла слюна, но она не обращала внимания. Её глаза наполнились слезами, но это было неважно. Она пыталась взять его глубже, но пожалела об этом. Она почувствовала рвотный позыв. Поэтому она попробовала снова, ей удалось почти полностью взять его, кроме последнего дюйма или около того, но она вновь подавилась и поперхнулась.

— Мы потом поработаем над тем, чтобы мой член полностью поместился в твой изумительный рот. А пока возьми в кулак то, что не поместилось в руку, — простонал он со странным шипением. Гермиона гадала, прорывался ли в его голосе парселтанг. Она кивнула и послушалась.

Том крепче схватил её кудри:

— Потрясающе, твой рот невероятен! — пока она продолжала двигать головой вдоль него, она почувствовала, как он вдалбливается в неё бёдрами.

Будучи отличницей, не желая признавать поражение, она продолжала пытаться провести его в горло, но столкнулась с преградой в виде назойливого рвотного рефлекса. Когда ей удалось полностью взять его во всю длину, она застонала от успеха, заставив его испустить поток проклятий, которые, она могла бы поклясться, наполовину были на парселтанге. Потом она поперхнулась. Но ей всё лучше удавалось раскрывать горло, чтобы избежать этой проблемы!

— Мне снилось, как я трахаю этот рот, — его толчки становились всё более требовательными. Он взял ритм под контроль. Она чувствовала, как он всё жёстче ударяется о её горло. — Соси сильнее. Хорошая девочка, так быстро учишься. Готовься принять всё.

Гермиона и не догадывалась, что ей понравится настолько грязная речь, но она чувствовала, какими мокрыми становятся её трусики. Она сжала его крепче. Отсасывала ему так, что у неё втягивались щёки.

— Я уже так близко, и ты примешь каждую каплю в своё горло.

Она подхватила его снизу, как рычаг. Его член дёрнулся. Он простонал, а его толчки стали беспорядочными. Он ещё крепче сжимал её волосы. Бормотал без разбора.

— Блядь! — он дёрнулся. Вздрогнул. Её взгляд метнулся к нему, а он замер, глубоко погружённый в рот, и дрожал. Он обхватил её лицо, пока кончал, глядя в самую её душу, рыча глубоко в груди, изливаясь в её горло. К её удивлению, он медленно вытащил член во время оргазма, чтобы кончить ей в рот, пока внутри не оказался только кончик, и она высасывала его до капли.

Его глаза остекленели, наблюдая за ней. Рука бесцельно гладила её по щеке, вытирая слёзы. Он вытащил член у неё изо рта:

— Открой, — постучал он по подбородку нежным, слегка хриплым голосом. Так она и поступила, показав ему сперму, покрывающую её язык и нёбо. Та оказалась горькой и солёной. Гермиона не была уверена, что с ней делать. Его глаза практически исступлённо потемнели от этого зрелища.

— Глотай, — приказал он. Она кивнула и подчинилась, собирая густую, липкую субстанцию и проглатывая её. От неё остался странный привкус во рту, но то, как он наблюдал, как сжимается её горло… Ему это очень понравилось. Крайне.