Самая яркая звезда на небе

Он надел брюки, а потом упал на колени и, к её удивлению, поцеловал её. Ему будто было всё равно, что она только что сосала его член. Что его вкус всё ещё оставался у неё во рту. Том целовал её так, будто она была всем.

Она и чувствовала себя его всем.

— Должна признаться, — сказала она позже, когда он сел на пол, откинувшись спиной на полки. Она приблизилась к нему. — Я отвратительно играю в шахматы. С большой вероятностью ты бы всё равно сегодня обыграл.

Он обхватил её рукой и притянул ближе:

— Хочешь сказать, ты нарочно проиграла? — спросил он в её волосы, целуя в голову.

— Вовсе нет! Я правда хочу узнать о твоём прошлом. Я старалась изо всех сил! Но я бы ни за что не выиграла… Даже если бы твои шахматные фигуры боролись сами с собой, ты бы, скорее всего, выиграл, — если подумать, последний раз она выигрывала в шахматы, когда ей было девять лет и она играла с отцом. Он сжалился над ней и позволил ей выиграть.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Том. Она смотрела, как он достаёт свою палочку и быстро исполняет заклинание призыва. Мгновением позже в Запретную секцию влетела коробка, которую он подхватил.

— У тебя для меня подарок? — спросила она, когда он протянул ей длинную коробку, украшенную большим ярко-красным бантом. Ей стало интересно, сам ли он её упаковал. Он пожал плечами.

Она потянула за ленту и сорвала обёртку. Внутри коробки оказалось красивое белое перо.

— Оно зачаровано, поэтому пёрышки всегда останутся свежими. Оно не потеряет оперение и не потускнеет.

Её сердце взорвалось. Она чувствовала себя ошеломлённой.

— Я месяцами наблюдал, как ты гладишь свои перья. Портишь их. Это тебе уничтожить не получится.

Перо было таким мягким. Оно практически переливалось. Изумительное.

— Откуда оно у тебя?

— Когда мы ходили вместе в Хогсмид.

— Я не знала… — она прижалась к нему ближе.

— Я ждал подходящего момента, чтобы подарить тебе его, — сказал он с безмятежной улыбкой на губах.

— Почему ты решил, что сейчас самое время? — хихикнула она, опустив голову ему на плечо.

— Нет лучшего времени, чем после минета, чтобы осыпать моего маленького льва подарками.

Она разразилась хохотом.

Он прервал её поцелуем.

Они могли бы целоваться так целую вечность, если бы не пухлый младенец с крыльями, пролетевший через Запретную секцию. За ним последовал ещё один. Стрела попала в первого купидона, и почти тошнотворный цветочный аромат наполнил комнату. Из воздуха посыпались сердца, купидоны захихикали от неконтролируемого ликования, а затем унеслись прочь.

Напряжённая атмосфера, царившая между ними, разрядилась. Когда-то Гермиона считала купидонов милыми. Теперь уже не особенно.

========== 29: Синил Концептио ==========

Март начался с того, что принёс в шотландские горы метели. Вместе со снегом прибыл и холод, отчего Том промерзал до костей. По крайней мере для того, чтобы согреться, у него была Гермиона. Она стала смелее со Дня святого Валентина, многообещающе трогая его тут и там, отчего он практически сходил с ума. Она смотрела на него своими большими ясными глазами, умоляющими о большем.

Том сидел возле неё в библиотеке с её друзьями вокруг, работая над эссе по зельеварению. В последние дни они проводили мало времени за чтением о шрамах после проклятий. На прошлой неделе Гермиона обнаружила охлаждающее заклинание, помогавшее с болью. Она настаивала, что стоит заняться другими делами. Он продолжал своё исследование втихую, не доверяя честности Гермионы.

Августа Крауч уткнулась своим длинным носом в эссе, выводя строки о свойствах лунного камня. Арчи Лонгботтом бесцельно просматривал свой учебник по зельеварению. Аластор Муди заступил на дежурство старосты. Райнхард присоединился к ним, выглядя уставшим от Тома и сев возле Гермионы.

Том стучал пером по столу от переизбытка энергии, пробегающей по его костям. Ранее этим днём он подрался с Абраксасом, и это не выходило у него из головы, но возле него сидел его маленький лев. Его эссе по зельеварению — последнее, что занимало его мысли.

Она сегодня тоже беспокойная. Гермиона ёрзала на стуле, накручивая локоны на палец. Он гадал, что же её так сильно отвлекало.

Их взгляды встретились. Она покраснела и вернула внимание своему свитку. Почему она казалась такой виноватой?

Том потерялся в собственной фантазии. Представлял все возможные способы, как прижмёт её к ближайшему стеллажу в библиотеке, поднимет её за эту идеальную задницу и задерёт юбку. Стянет трусики вдоль ног или испарит их магией. А потом у него будет полный доступ к её…

Чёрт побери! О чём думала его львица?

— Гермиона? — спросил Том. Она издала странный писк. В его снах такой звук она издавала, когда он вдалбливался в неё снова и снова, покрасневшая и потная, выкрикивающая его имя между толчками. Он жалел, что сейчас их окружали люди.

— Я в порядке! — её голос внезапно стал писклявым. Том приподнял бровь, изучая её лицо. Её дыхание участилось, а пальцы гладили белое перо, которое он ей подарил. Всё ещё в идеальном состоянии, несмотря на всё грубое отношение от Гермионы.

Ему не стоит думать о грубом отношении, когда нужно избавиться от эрекции.

— Ты немного покраснела, — сказала Августа Крауч, поднимая взгляд от эссе. — Болит?

Подобное даже не пришло ему в голову!

— Эм — нет, — ответила Гермиона. Её подруга кивнула и вернулась к работе.

— Гермиона, — Том понизил голос, чтобы его могли слышать только они двое. Он взял её запястье, проводя большим пальцем вдоль нежной плоти над пульсом. Её кожа казалась такой горячей. Не от лихорадки, но от волнения. Она вновь заёрзала на своём стуле, когда у неё перехватило дыхание. Вокруг него распространялись яблоки и мёд. Пахла она невероятно. Он наклонился ниже.

— Что-то не так? — взгляд её больших карамельных глаз метнулся на его.

Он хотел её. Здесь, посреди библиотеки. Свою потрясающую девочку. Он был готов разложить её на столе и взять в безрассудном забытье.

Том сглотнул и попытался придумать пути отхода. Если необходимо, он перекинет её через плечо и пронесёт по бесчисленным лестницам в Выручай-комнату. И чёрт с ней, с утончённостью. Он уже проделал это в ночь Зимнего бала и сделает это снова!

Гермиона коснулась рукой его бедра и наклонилась ниже: