Самая яркая звезда на небе

Посмотри на меня…

Норрис что-то сказал возле него о танце с грязнокровкой и её сиськами.

Кто-то подошёл к Гермионе и положил руку на её открытую спину. У Тома сжалась челюсть, а взгляд стал острым. Возле неё Рудольф Брэнд стоял, будто так и надо. Его взгляд блуждал вдоль её тела и не торопился закончить свой путь.

Каждый мускул в теле Тома напрягся. У Брэнда нет никакого права к ней прикасаться! Сила его собственничества стала практически осязаема, распространялась вокруг него, как тёмное облако. Его глаза устремились на неё, наблюдая за ней с яростной решимостью. Нужно вернуть себе самообладание, но сама мысль потерять её была невыносима. Видеть, как кто-то ещё кладёт на неё свои руки, чувствует нежную, гладкую кожу — от этого Том был готов убивать.

Она будто бы колебалась. Или Том просто надеялся, что она сомневается? Что она не хотела, чтобы Брэнд к ней прикасался. Таращился на неё с таким очевидным выражением похоти.

Ясно, что он воображал Гермиону в совершенно похабном виде. Представлял, как она выглядит, если спустить платье с её плеч. Её обнажённое тело лишь в этих греховных туфлях на каблуках. Поднимается ли разрез её платья выше, чтобы дать ему взглянуть на сокровище под ним.

Том не мог этого вынести! Её в этом платье, стоящей возле Брэнда!

Посмотри на меня!

Она одарила мудака ослепительной улыбкой. Тому казалось, будто из него выбили весь воздух. Ему потребовалась вечность, чтобы она ему искренне улыбнулась. Он помнил этот момент как наяву: у озера, кормя Гигантского кальмара. А теперь она вручала её этому недостойному идиоту, как будто это пустяк!

Он потеряет её. Ещё один человек повернётся к нему спиной, как и все в его жизни. Все всегда покидали его. Его никто не хотел. Его мать умерла. Он даже не знает, кто его отец! А потом была Кора из приюта — нет! Он отправил Кору на задворки сознания, где ей и место.

Мысли Тома завертелись. Реальность уплывала от него. Ему нужно заново сосредоточиться.

У него зелёная мантия. Пол из камня.

Я не могу её потерять!

Холодный сок в руке. Болтает Норрис.

Брэнд коснулся её волос! Накрутил выбившийся локон на палец, отбросив его ей через плечо.

Играет музыка. Разговаривают голоса.

Уёбок прильнул к ней слишком близко. Его ладонь проводит по её руке.

Тома ослепила ярость.

Комната пахла одеколоном и тыквенным соком. А Том мог чуять только кровь. Он представлял её. Он прольёт кровь Рудольфа Брэнда. Брэнд должен убрать с девушки руки!

Моя!

Тому было плевать, как нелепо он выглядит, таращась на неё. Пожирает заживо своими глазами. Он не мог оторвать их от неё.

— Я пойду потанцую с Мариэллой Скиннер, — услышал он Норриса возле себя, а потом тот убежал. Мальчик почувствовал нарастающую ярость Тома. Он сдерживал свою магию, чтобы она не вырвалась бесконтрольно. Всё его тело горело.

Брэнд будто был готов есть с её рук. Будто получил самый потрясающий подарок на день рождения. Том уничтожит его. Разрушит его.

Он сказал ей что-то, от чего она засмеялась.

Эта радость, те улыбки — это всё его!

Его пульс гулко отдавался в ушах, а сердце билось всё быстрее. Сквозь трещины вытекал самоконтроль. Магия искрилась вокруг него. Он держался на последней ниточке. Это всё, что удерживало его воедино.

Том пытался напомнить себе, что неважно, если она решит, что хочет Рудольфа Брэнда. Пусть флиртует. Пусть улыбается. Они могут даже потанцевать. А когда вечер наконец-то закончится, Том настигнет его и обрушит свою месть за то, что он осмелился прикоснуться к тому, что ему не принадлежит. Гермиона никогда его не бросит.

Несмотря на это знание, он продолжил себя накручивать. Его поглотила тьма.

Она провела пальцем по предплечью Брэнда, и порвались последние нити его самоконтроля.

Отвали от неё!

В ушах раздался рёв, отчего завибрировало всё тело.

Не трогай её!

Она моя!

Его поглотила ярость. Будто он может в ней задохнуться. Гермиона разорвала его жизнь на лоскуты.

Посмотри на меня! Чёрт возьми, посмотри на меня!

Её взгляд метнулся к его.

····?·* ?? ?*·?····

Гермиона не знала, что скажет, когда вновь встретится с Томом. Она размышляла об их встрече в классе зельеварения. Он вёл себя, будто всё ещё хотел её. Будто жаждал её больше всего на свете. Тактика его манипуляции сводилась к тому, чтобы напомнить ей, как сильно он её привлекал, и, к её потрясению, это сработало. Ей нужно преодолеть это. Продолжать жить дальше и совладать со сложными чувствами к нему.

Если бы только это было так просто.

В течение следующей недели она предавалась лишь этому, изучала каждую деталь. Она так сильно отвлекалась, что даже не писала конспекты на некоторых уроках, что крайне забавляло Аластора, когда она просила одолжить его.

А ещё она продолжала избегать Тома Риддла. В следующий раз, когда они заговорят, она собиралась подготовить слова. Это не останавливало его от попыток поговорить с ней. Главное — никогда не оставаться одной. Возле неё постоянно находились её друзья, но она не сможет проворачивать это постоянно. Дни шли, а ярость Тома лишь росла. Ей нужно разобраться со всем до того, как она доведёт его. Только тогда она сможет идти дальше.

Она думала о прямой конфронтации. Размышляла о том, чтобы рассказать ему, что ей известно о Комнате. Обвинить его в том, что он открыл её, и объяснить, что ей известно о его происхождении и способности говорить на парселтанге. Несмотря на простоту, это ужасный план. Он наверняка воспримет это как угрозу и убьёт её.

Возможно, лучше подобраться к нему с другой стороны. Если она попросит его остановиться, послушает ли он? Разве она ему не нравится? Будет ли этого достаточно? Может ли она умолять во имя их отношений?

Она фыркнула от этой мысли. Может, когда-то она и была ему небезразлична, но теперь она сомневалась. Скорее всего, она просто была для него способом улучшить Патронуса и убить время. Он не будет по ней скучать ни по каким личным причинам. Ему просто не нравилось проигрывать. Она задела его гордость и эго.

Она повелась на это. На каждый полный похоти взгляд, устремлённый на неё. На каждое прикосновение его губ и каждое приятное слово. Гермиона никогда не чувствовала себя такой дурой. Окутанная его чарующим видом, она не могла не сдаться ему. Она поверила Волдеморту. С улыбкой и глазами Тома, от которых начинаешь млеть, было легко забыть всё, что она знала о Волдеморте. Притвориться, что это два разных человека.

Ей нужен другой вариант. Она раздумывала, не пойти ли к Дамблдору, но она не сделает этого без доказательств. Дамблдор не доверял Тому, но он мало что мог предпринять.