Самайнтаун
Шрифт:
– Или просто подключить колонки, – предложила Лора. – Душица ведь еще до Призрачного базара распорядилась оборудовать ими всю площадь, чтобы концерты и на Светлой половине, и на Темной было слышно. Я учла все это в чертежах. Правда, когда была там сегодня, музыки на Темной половине ее слышно не было, там стояла другая сцена и играл оркестр… Может, Душица так и не закончила проводить кабели? Надо выяснить. Вытащим Душицу и спросим! Мне ее поддержка с группой все равно не помешает.
– Поддержка? В каком смысле?
Лора не была уверена в своем ответе, поэтому решила промолчать, чтоб не показаться дурой. Она все еще не знала, как это объяснить и есть ли вообще то, что надо объяснять,
В то же время Лора знала, чем это чревато. Однажды ей пришлось заворожить целую толпу, чтобы они не подали на нее судебный иск за вымогательство, и она потеряла голос на целую неделю. Сейчас же все могло закончиться и того хуже. Слишком много потерь для нее одной, слишком много жертв…
«Но лучше, – рассудила Лора, – так, чем их снова станет больше среди других людей».
– Сможешь привести сюда Душицу? – спросила Лора. – Она должна быть сейчас на сцене.
Франц скептически приподнял брови, а затем оглянулся туда, где за кустами бродили медведи. Лора уже приготовилась выслушивать, какой он весь бедный и несчастный, что его снова в самое пекло посылают да еще и с аллергией на медвежью шерсть, которую он выдумал когда-то давным-давно. Но Франц, оказывается, умел удивлять – и не всегда в плохую сторону.
– Ха! Никаких проблем. Одна нога здесь, другая там. Надеюсь, в этот раз не буквально.
– Ты точно справишься?
Франц кивнул, довольно щуря глаза, похожие на его белом лице на вишню посреди шапки из взбитых сливок. Лора закусила губу, подавляя необъяснимую, взволнованную улыбку от мысли, что это ее кровь делает его глаза такими. Нет, она делает таким всего Франца целиком – смелым, сильным и уверенным. Конечно, это тешило гордость Лоры, но еще приятнее было сердцу.
Наказав ей вести себя тихо и не высовываться, Франц обогнул коляску и скрылся за ветвями шиповника. Прошептав ему вслед, чтобы он был осторожен, она задержала дыхание, словно не собиралась дышать до тех пор, пока Франц не вернется. А ведь со своевременными возвращениями, помнила Лора, у него беда… Так что ей, очевидно, предстояло нехило понервничать. Ветер укрыл ее ноги бронзовыми листьями с верхушек вязов, как одеялом, и Лора откинулась на спинку кресла, позволив густой и холодной ночи окружить ее и спрятать.
После купания в Немой реке одежда уже подсохла, но все еще морозила кожу, влажная. Лора ежилась, обхватив себя руками. Согреваться ей помогали лишь болотные огни, а точнее, необходимость махать руками, отбиваться от них, когда те вдруг замигали между колесами ее коляски, выплыв из темноты, подсвечивая махровым зеленым светом корневища дремучих деревьев. Распуганные Ламмасом, они будто наконец-то увидели друга среди злых и незнакомых лиц, принялись льнуть к инвалидному креслу, обступив Лору со всех сторон и взволнованно гудя.
«Душекос уже взялся за свою косу-девчонку…»
«Душекос вот-вот начнет собирать урожай…»
«Королева фей ведет голодную ораву, а Дикая охота идет за ней»
«Ох, что будет, что будет!»
– Королева фей? – переспросила Лора шепотом, вцепившись пальцами в подлокотники и наклонившись пониже к маленьким, юрким и пульсирующим комочкам, которые то исчезали у нее под колесами, то снова появлялись. Как всегда лихорадили, водили хороводы, словно очередного путника на болотах дурили. – Вы видели Титанию? Она жива?
«Жива-жива, но умрет».
«Все умрут, если душекоса не остановить».
«Остановите, остановите! Он и нас на тот свет отправит, если увидит, если поймает».
Ах, так вот в чем было дело! Болотные огни – неупокоенные души утопленников, а Джек, должно быть, их проводник, раз Самайн – день мертвых. Испугались болотные огни не Ламмаса, а Джека и того покоя, на который он может их обречь. Удивительно, как беспокойным и всеми отвергнутым жителям Самайнтауна нравилось оставаться такими. Франц был прав – таков уж этот город.
Лора шикнула, когда один из болотных огней внаглую забрался к ней на колени, и попыталась согнать его рукой, боясь, что такими темпами они привлекут внимание к кустам, где она засела. Вспыхивали хоть и неярко, но в такой кромешной темноте и светлячка легко заметить. В доказательство этого за спиной у Лоры хрустнул шиповник, и все огни разом угасли. Лора с заколотившимся сердцем снова погрузилась во мрак, пока его не осветили два ярко горящих красных глаза.
– Доставка! – воскликнул Франц и ловко увернулся, когда Лора кинула в него веткой, чтобы был потише.
– Меня тошнит, – пожаловалась Душица на его плече, когда он попытался аккуратно поставить ее на землю, но все равно уронил. Она шмякнулась перед ними с глухим стуком, будто яблоко с дерева упало.
Очевидно, как только ты отдалялся от ведьм как от источника чар – а Франц, отдышавшись, сообщил, что они на площади повсюду, – эти чары почти мгновенно проходили. Тело Душицы все еще оставалось неповоротливым и неуклюжим, но уже спустя несколько минут она вовсю крутила головой и сыпала проклятиями. Волосы, как скрутки лаванды, завивались под ее леопардовой повязкой, а джинсы с низкой посадкой висели на косточках таза, сползя почти до нижнего белья. Несмотря на то, что Ламмас заставил Душицу выступать на площади насильно, – Лора поняла это по ее шипению в сквозь непропорционально большие острые зубы, – она все равно вырядилась, как рок-звезда. Синие губы, покрытые блеском, аметистовое ожерелье и браслеты в цвет такой же аметистовой коже, только светлее, как если бы пломбир взбили с черничным вареньем. Душица залпом осушила всю бутылку с водой, которую Франц любезно стащил для них по дороге со стола с закусками, а Лора принялась вводить ее в курс дела. Рука Франца легла ей на плечи, растирая пальцами то правое, то левое, и Лора убедила себя, что не отталкивает его лишь потому, что так ей и впрямь теплее.
– Я не русалка и не сирена, – сказала Душица, дослушав Лору до конца, а затем наконец-то утолила ее любопытство раз и навсегда (они с Францем даже охнули одновременно): – Я мавка! Мы топим людей, а не влюбляем. Голоса у нас потому и нет. Я пою красиво, потому что боженька – ну, какой-то один из них – наградил меня талантом, а не потому, что из воды вылезла.
– Тебе не нужно уметь завораживать, потому что это уже умею я, – принялась объяснять Лора. – Тебе надо петь, как ты обычно поешь, вот и все.