Самайнтаун
Шрифт:
– В чем тогда от меня прок?
– В том, что два голоса, когда поют вместе, звучат, как один. И если моя гипотеза верна, то еще и вместе с музыкой мои чары дадут просто охренеть какой эффект, потому что не я одна их плести буду! Это как ворожба, ритуал, понимаешь?
– Не понимаю, – призналась Душица. – Ни этого, ни того, как ты планируешь провернуть все это под носом у оборотней и тех колдовских куриц. Даже если Франц их на себя отвлечет, всего одной ведьме достаточно подкрасться к нам сзади – и здравствуй, новые восковые фигуры в коллекции Улыбающегося человека!
– Во-первых, я не думаю, что у ведьм сейчас есть «свободные руки» – площадь большая, и для колдовства подобного масштаба весь ковен сразу нужен. Во-вторых, недаром они ходили по ней туда-сюда, прежде чем
Душица, сидя в позе лотоса прямо на мерзлой земле, застонала. Лора же мысленно взмолилась. Только бы не отказалась! Франц и сам нервно притоптывал ногой, пытаясь выглянуть из-за кустов на башенные часы. В конце концов Душица махнула и на них, и на сомнения рукой:
– А, ладно. Умирать, так с музыкой, причем хорошей. Только учти, тебе придется сначала извиниться.
– Извиниться? – ощетинилась Лора, и Франц пошутил из-за ее спины:
– Вот так и накрылся наш план медным тазом…
– Я умею извиняться! – огрызнулась Лора на него, хотя все, включая нее саму, знали, что это ложь. – Просто не понимаю, за что.
– Не передо мной, – пояснила Душица, но от этого легче Лоре не стало, потому что дальше она сказала: – Перед группой. Ты их здорово обидела тогда, на последней репетиции, они мне все уши прожужжали на тот счет, чтобы я обратно тебя принимать не смела. Не думаю, что кто-то из них присоединится после такого, даже если ты им разрушенным Самайнтауном в лицо ткнешь. Так что…
Душица не успела договорить, а Лора – начать спорить. Тьма снова озарилась зернисто-зеленым светом, и в этот раз болотные огни вспыхнули все одновременно – с десяток шаров на каждый квадратный метр. Услышали их тоже все: и Франц, и Душица повернули голову к светящемуся рою, который загомонил единым гулким и бесполым эхом:
«Великая Жатва началась!»
Где-то на городской площади послышались вопли, и всем стало ясно: они не лгут.
– Надо торопиться, – сказала Лора. – Пока нам еще есть кого спасать. Так и быть, я извинюсь. Но только один раз!
«Сорвать все соломенные куклы. Отвлечь медведей и охотников. Избегать ведьм. Не ходить на Темную половину площади к Джеку. Подключить четыре кабеля, которые не успели подключить ремонтники. Увести людей…»
Запихивая в мусорное ведро последнюю соломенную куклу, которую Франц нашел поблизости, он надел меховые розовые наушники, одолженные Душицей, чтоб не попасть под воздействие песни, и принялся повторять под нос инструкцию Лоры как успокаивающую мантру. Иногда Франц озирался и проверял, как идет их подготовка к «выступлению». Судя по мельтешению на сцене, Лора все еще выводила из транса группу Душицы – пела им на ухо каждому по очереди, пока они не начинали крутить головами и отряхиваться, наконец-то выпуская из рук музыкальные инструменты, в обнимку с которыми их настигли чары. Лишь когда вся сцена пришла в движение, проснулась, Франц вздохнул с облегчением и смог сосредоточиться на своей задаче.
«Подключить провода. Красный к красному. Черный, если не дотягивается, к зеленому, но сам зеленый не трогать… Стоп, а почему его не трогать?»
У него не было времени, чтобы вспоминать: к тому моменту вся парковка с десятками автомобилей уже вовсю визжала и ходила ходуном. Как мало для подобного оказалось нужно – всего лишь взять в руки мелкий камешек и швырнуть его на уровне лобовых стекол, чтобы выбить их абсолютно все разом! Стражи-оборотни и трупы в белых простынях, служившие площади живым забором, сразу же стянулись к стоянке, позволив Душице с Лорой проскочить к сцене, а Францу – нырнуть вглубь неподвижных толп.
«До чего же приятно быть сильным!» – подумал он, поигрывая налитыми чужой кровью мускулами, пока тащил на плече катушку с проводами, предназначения которых так и не понял до конца, но которые нужно было поскорее воткнуть – правда, тоже непонятно куда.
Да, с запоминанием инструкций у него были явные проблемы.
Протягивая
за собой резиновые шнуры, Франц тихонько петлял между окаменевшими жителями Самайнтауна, стараясь не замечать, как у некоторых по лбу стекает пот и как кто-то даже вращает следом за ним глазами. Ведь застыть-то застыли, но притом явно соображали! Может быть, не все, но многие. А значит, они понимали, что в любой момент сюда может нагрянуть Джек, уже бушующий по ту сторону реки, в пяти минутах ходьбы отсюда.Франц тоже это прекрасно понимал, поэтому решил поторопиться.
– Извините, простите. Прошу прощения… – бормотал Франц каждый раз, когда нечаянно задевал кого-то локтем, протискиваясь то бочком, то почти ползком под растопыренными руками и за чужими спинами подальше от таких же неподвижных, но непрерывно шепчущих заклятие ведьм. В них тоже хотелось камнем кинуть, да, увы, тех не было столько под рукой.
Пройдя по тускло освещенной редкими газовыми фонарями темноте от стеллажей с резными тыквами до скамеек в виде искусственных надгробий, Франц наконец-то нашел, куда именно провода втыкать: под столбами с указателями возвышались металлические блоки, как электрические щитки, которые Душица, видимо, и называла «ретрансляторами». Каждый из них был связан с другим таким же транслятором и соответствующей колонкой на противоположной половине площади – по крайней мере, это Франц хорошо запомнил. Потому он принялся открывать каждый ударом кулака, выламывая замки, и втыкал по одному шнуру туда, куда втыкается. В конце концов у него в руках остался только один провод, самый толстый и самый длинный, а вместе с тем остался и последний ретранслятор – прямо на мостовой.
Тихонько и аккуратно обойдя очередную ведьму в остроконечной шляпе, благодаря которым все они были в толпе хорошо заметны, Франц приблизился к чугунным ограждениям и сглотнул, стараясь не слушать, что на той стороне, через реку, происходит…
А происходила там Великая Жатва.
– Ох, Джек, – вздохнул Франц не столько с ужасом, сколько с сожалением.
Он не помнил, чтобы хоть когда-нибудь ветер свирепствовал в Самайнтауне так, как делал это сейчас, потроша деревья и жонглируя в воздухе красно-желтыми листьями да каплями моросящего дождя, пока Джек вдалеке жонглировал головами и конечностями. Кажется, Джек и впрямь летал. Или просто подпрыгивал очень-очень высоко, словно сам воздух для него пружинил. Люди вскрикивали, просыпаясь в самый последний миг, но тут же снова затихали. Оранжевая тыква, мелькающая там и тут над площадью, будто отдельно от самого Джека, напоминала Францу огонек – то вспыхивала тоже, то угасала. Он начал идти быстрее, почти бежать, определяя ведьм на своем пути инстинктивно и огибая их, прячась за лавками и ларьками, чтоб успеть. Чтобы не дать Джеку убить слишком много. Убить всех, а потом и себя от ненависти, которая Францу была уж больно хорошо знакома.
«Давай же! Шевели задом! – принялся поторапливать он себя, но почему-то голосом Лоры. С такой же противной интонацией она обзывала его «собакой» или вроде того. – Она петь вот-вот начнет, людей отсюда уводить пора!»
До последнего ретранслятора оставались считанные метры, и длины провода как раз хватало. Душица, подумал Франц, рассчитала все идеально, когда всучила ему его в руки, вытащив откуда-то из-под сцены.
«Или нет?..»
Провод вдруг дернул Франца назад, как если бы зацепился за что-то, и несколько людей, случайно сбитых им от неожиданности, попадали плашмя, словно домино, прямо в тех же позах, в каких они стояли. Франц сам чудом удержался на ногах, прижал к груди катушку с почти полностью раскрученным мотком и недоуменно обернулся.
– Ты у нас теперь электрик, сосунок? – осклабился Ральф. Его лакированный ботинок вдавливал провод в асфальт с такой силой, что если бы Франц попытался потянуть за него еще раз, то точно порвал бы. Пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы этого не случилось, и бросить катушку на землю, ибо их двоих уже обступила медвежья стая. Франц не заметил, как сигнализация на парковке затихла и закончилась его фора. Зато он заметил, как Ральф махнул рукой на сцену, и к Лоре с остальными бросилось через толпу трое его медведей.