Самый медленный поезд
Шрифт:
– Нешто вы знаете мое сердце?
– обиделся парень.
– Ладно, не подъезжай. Видали мы таких, - ощетинилась вдруг черненькая.
– Местов свободных нет!
Неподалеку группа пленных немцев под охраной часового чистит снегом пищевой котел.
Дочка одноглазого потянула примерзшую к земле веточку, но ей не по силам ее отодрать. Это замечает один из пленных, пожилой, в очках с одним разбитым стеклом. Он приходит на помощь девочке.
– Куда?
– кричит часовой, хватаясь за автомат. Немец, будто не слыша окрика, отдирает
– Спасибо, - хмуро говорит девочка.
Пленный смотрит на нее и возвращается к своим товарищам.
"Фриц, а ведь тоже чувствует!" - подумал про себя часовой.
...Одноглазый с глубоким укором смотрит на черненькую.
– За что так?
– говорит одноглазый.
К ним подбегает девочка с охапкой щепок. Обиженное выражение вмиг оставляет лицо одноглазого парня, он снова - весь доброта и трогательная нежность.
– Вот молодец!
– говорит он.
– Да этим не то что печку, цельный паровоз можно накормить!
Он подбирает с земли чурки и вместе с дочерью направляется к вагону.
– Эй, боец!
– окликает его черненькая кондукторша. Он оборачивается.
– Ты того... не сердись, - говорит она тихо, смущенно.
– Есть в тебе такое сердце...
...Вагон. Парень сваливает свои чурки у печи, девочка - свои, корреспондент притаскивает огромный сук, кондукторша - несколько березовых полешков. Последним появляется человечек, котрый все потерял. Он долго шарит по карманам, достает кусочек коры и аккуратно присоединяет к остальному топливу.
Слышится далекий паровозный гудок. Вагон дергается.
– Граждане!
– радостно кричит кондукторша.
– Даю отправление!..
Утро. Товарняк стоит на довольно крупной разбомбленной станции. За станцией - погорелье поселка. В вагоне сейчас одни женщины. Они собирают обед. По сравнению с прежним пиршеством нынешняя трапеза выглядит весьма жалко: несколько луковиц, огурцов, хлеб. Тетя Паша варит кашу.
– Маловато выходит, - говорит черненькая.
– А мы добавим.
– Тетя Паша берет чайник и щедро доливает в котелок воды.
– Жидковато будет.
– Как ни крутись: или маловато, или жидковато.
– Нашиковали мы в первые дни, - замечает артистка, - а теперь зубы на полку.
– Кто же знал, что мы на каждом разъезде по полсуток стоять будем! говорит тетя Паша.
– Можно было сообразить!
– несколько раздраженно говорит артистка.
– С нашим неважным грузом мы только путаемся под колесами воинских эшелонов.
– А я так считаю: хоть день, да мой!
– задорно говорит черненькая. Разве нам плохо было?
– Хороший у вас характер, Дуся, - сразу оттаяв, улыбается артистка.
В вагон входят одноглазый парень с дочерью, корреспондент и человек, который все потерял.
– Живем, граждане, - весело говорит одноглазый, - за станцией базар!
С загоревшимися глазами артистка хватает сумочку.
– Деньги там не идут, - останавливает ее
корреспондент, - только натуральный обмен.Артистка бросает сумочку, лихорадочно шарит в своем бауле, наугад выхватывает оттуда какие-то веши и кидается к выходу.
– Дусенька, - слабым голосом просит жена бригврача, - посмотри у меня в чемодане, может, что поменяешь...
Черненькая открывает чемодан. Там оказываются одни книги в строгих солидных переплетах.
– И, милая, книг-то сколько!
– удивляется тетя Паша.
– Это книги моего мужа, - отвечает жена бригврача.
– По медицине.
Дуся в тамбуре снимает кофточку и прямо на комбинацию одевает пальто.
– Папа Коля, - говорит девочка, - а бабушка Вера знает, что мы приедем?
– Конечно, знает. Я ей письмо послал.
– А какая она, бабушка?
– Старенькая, седая, а сказки рассказывает!..
– Парень крутит головою.
– Я не люблю сказки, - задумчиво говорит девочка - В них все неправда. Так не бывает.
– Ну и что же! Зато интересно, страшно!..
– Нет, - девочка вздохнула, - в сказках совсем не страшно.
– Ну вот, - огорченно говорит одноглазый, - опять ты за свое!..
– Папа Коля, - без всякого перехода, но с интонацией говорит девочка, - а тебе нравится тетя Дуся?
Одноглазый смущен.
– Что значит нравится?.. Я с ней чисто по-товарищески обращаюсь.
Девочка опять вздохнула.
– А мне она очень нравится!
Одноглазый оторопело смотрит на нее, не в силах постигнуть сложные ходы детской души. Откашливается, не зная, что сказать.
– Мы с ней всю ночь разговаривали... Она сказала, что ты хороший.
– Ну да? Так и сказала?
– с чрезмерной горячностью спрашивает одноглазый.
Девочка делает предостерегающие глаза - вернулась в вагон черненькая. В руке у нее стаканчик со сметаной.
Появляется артистка, в руках у нее несколько свертков
– Ну, и цены на этом базаре!
– говорит она возмущенно.
– Два яичка шелковая кофта, луковица - чулки, мясо - гарнитур. Грабеж средь бела дня! Огурец, паршивый огурец, - она патетически потрясает в воздухе соленым огурцом, - мои любимые клипсы!..
– Я, кажется, совершил более удачную торговую операцию, - говорит корреспондент, - шесть лепешек выменял за иголку и катушку ниток.
– Я всегда была непрактичной!
– тяжело вздыхает артистка
– Им нитки да игла всего дороже, - говорит тетя Паша, - у них, поди, столько дыр и прорех - век не залатаешь!
– Базарчик такой, что плакать хочется. Еще немного, я бы даром все отдала. Только мысль о нашем голодном коллективе удержала, - говорит артистка.
Как всегда скромно и неуверенно приближается человек, который все потерял, он что-то держит за спиной.
– Разрешите мне, - обращается он к артистке, мучительно краснея, - от лица ваших почитателей вручить вам этот маленький букет первых весенних цветов.