Савроматы. Ранняя история и культура сарматов
Шрифт:
Гипотеза о ранних этногенетических связях меотов и савроматов в настоящее время может быть признана лишь предположением, требующим дополнительных обоснований. С большей уверенностью мы можем говорить о длительном периоде взаимодействия между этими племенами, связи между которыми установились ранее всего в дельте Дона, где меоты упоминаются античными авторами как наиболее ранние туземные племена.
Кроме Геродота, о раннем заселении меотами района будущего Танаиса в устьях Дона говорит Плиний: он помещает меотов на юго-восточном берегу Меотиды до самого Танаиса (Естественная история, IV, 88).
К сожалению, мы не обладаем достаточными археологическими данными, чтобы судить о культуре и погребальных обычаях туземного населения ранее конца V в. до н. э., когда в дельте Дона возникло Елизаветовское городище — боспорское торжище и укрепленное поселение одного из туземных племен. Туземный характер насельников дельты Дона хорошо доказан в нашей литературе на основании раскопок Кобякова, Гниловского, Темерницкого и особенно Елизаветовского городищ и окружающих их курганных могильников. Однако достаточно полное представление о культуре этого населения дают лишь археологические памятники Елизаветовской станицы.
Местное население, начиная с VI и вплоть до III в. до н. э., сохраняет исключительно однообразный и устойчивый погребальный обряд, свойственный воинственным варварам Причерноморья. Пока мы не можем проследить истоки сложения этого обряда, но он очень мало похож на обряд ранних меотов Прикубанья. В елизаветовских курганах господствует широтное расположение могил с преобладающей
1217
Смирнов К.Ф. Основные этапы развития меото-сарматской культуры Среднего Прикубанья. — КСИИМК, XLVI, 1952, стр. 3 и сл.; Анфимов Н.В. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабинской. — МИА, № 23, 1951, стр. 155 и сл.; он же, Земляные склепы сарматского времени в грунтовых могильниках Прикубанья. — КСИИМК, XVI, 1947, стр. 148 и сл.; Смирнов К.Ф. Меотский могильник у станицы Пашковской. — МИА, № 64, 1958, стр. 272 и сл.
Итак, можно сделать вывод, что ранние меоты дельты Дона и меоты Нижнего Прикубанья и Закубанья — это разные племена. Общее имя, вероятно, было им дано греками не по этнической общности, а по территориальному признаку.
Главный исследователь елизаветовских курганов, А.А. Миллер, публикуя результаты раскопок, осторожно высказывал мысль о принадлежности этих курганов сарматам [1218] . Он исходил из общей исторической обстановки того времени в Северном Причерноморье, а не из сравнительных археологических данных.
1218
ОАК за 1911 г., стр. 48; Миллер А. Раскопки у станицы Елизаветовской в 1911 году. — ИАК, вып. 56, 1914, стр. 221.
Конечно, варварскую культуру населения Елизаветовского городища и ближайшей округи нельзя отождествить с культурой савроматов Поволжья, которая выглядит значительно примитивнее. Однако, несмотря на большие различия, в обеих культурах прослеживаются и общие черты, особенно в погребальном обряде. Так, кроме господства западной ориентировки, надо указать на общую форму могильных ям — узких прямоугольных и продолговатых, овальных и широких, почти квадратных. Ведь это наиболее типичные формы савроматских могил Поволжья. Правда, самая характерная черта донских могил — большая по сравнению с шириной длина — не типична для поволжских погребений. Но и эта черта не была вовсе чужда могилам савроматов, судя по некоторым погребениям Волгоградского Заволжья (рис. 3, 2, 3). Применение при сооружении могил плоских деревянных накатов, перекрытых сверху слоем камыша (куги, тростника, травы), и травянистых подстилок, кроме елизаветовских курганов, отчетливо прослеживается в савроматских и раннесарматских погребениях Поволжья и Приуралья. И там, и тут часто слои травы лежали на слое могильного выкида или на древнем горизонте за пределами контуров могилы.
А.А. Миллер и В.П. Шилов отмечают наличие необработанных камней в центре ряда елизаветовских курганов. Эти каменные наброски над перекрытием могилы прослеживаются в наиболее богатых савроматских погребениях, особенно в Приуралье, но известны также в элистинской курганной группе.
Кроме грунтовых могил, в елизаветовской группе и у савроматов обнаружены также погребения на древнем горизонте. В отдельные погребения Елизаветовского могильника клали кусочки красной охры, вероятно, такого же ритуального значения, что и реальгар у савроматов и сарматов. Имеются большие соответствия в заупокойной мясной пище. Мясо лошади в елизаветовских могилах всегда отрезано от какой-нибудь крупной части туши. Изредка встречались туши баранов, но чаще всего — передняя нога с лопаткой, как у сарматов, начиная преимущественно с IV–III вв. до н. э.
Вследствие плохой сохранности костей в могилах дельты Дона, где уровень грунтовых вод очень высок, трудно судить о деталях позы погребенных. Иногда ноги погребенных слегка подогнуты, а иногда даже находятся в ромбовидном положении (поза «всадника») [1219] , как у савроматских и сарматских воинов, особенно в могилах IV в. до н. э. и более позднего времени.
Можно предполагать, что среди погребенных Елизаветовского могильника были и вооруженные женщины, так как довольно часто в могилах обнаруживают вместе с оружием ряд украшений и даже зеркала. Вообще зеркала, как и у савроматов, — обычный предмет погребального инвентаря; среди них имеются и разбитые экземпляры. Положенные в могилу или поставленные на кургане по обычаю савроматов схематичные антропоморфные каменные надгробия, как, например, найденное в донском погребении IV в. до н. э. у хут. Карнауховский [1220] , тождественны надгробиям дельты Дона.
1219
Миллер А. Раскопки у станицы Елизаветовской…, стр. 230, 240, рис. 23 и 24.
1220
Ляпушкин И.И. Курганный могильник близ Карнауховского поселения. — МИА, № 62, 1958, стр. 318, рис. 3.
В одном из нарушенных погребений Елизаветовского могильника была найдена костяная ложка с зооморфным украшением на ручке [1221] . Известно, что костяные ложки типичны для погребального инвентаря савроматских женщин. В.П. Шилов отмечает также находку в кургане Елизаветовского могильника панцирей черепах [1222] . Они встречаются как ритуальная особенность и в могилах Поволжья и Приуралья, начиная с савроматского времени. Найденные В.П. Шиловым в Елизаветовском могильнике железные кольчатые удила с боковыми прямоугольными петлями, в которые вставлены дополнительные кольца, находят себе аналогии среди коллекции вещей Оренбургского музея из сарматских курганов (раскопки И.А. Зарецкого в Оренбургской обл.) [1223] . В IV–III вв. до н. э. в Поволжье и на Дону, включая и его среднее течение, распространяются одинаковые по форме железные втульчатые трехлопастные стрелы, железные втоки с утолщением на конце [1224] , золотые перстни с выпуклым щитком [1225] .
1221
Миллер А. Раскопки у станицы Елизаветовской…, стр. 228, рис. 19.
1222
Шилов В.П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1954 и 1968 годах, стр. 19.
1223
Там же, стр. 21, рис. 2, 4 и стр. 22.
1224
Шилов В.П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1954 и 1958 годах, стр. 21, рис. 2, 3; Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов, стр. 143, рис. 41, 11–13.
1225
Миллер А.А. Археологические исследования в дельте Дона. — Труды XIV АС, т. III. М., 1911, стр. 88.
Среди предметов вооружения туземцев дельты Дона выделяется группа железных мечей IV в. до н. э. с когтевидным навершием, бабочковидным перекрестием и довольно длинным и массивным треугольным клинком [1226] . Эта модель меча характерна для скифов того же времени. Такие мечи распространяются, вероятно, из дельты Дона, и на территории савроматов вплоть до Оренбургских степей [1227] .
Итак, мы видим, что савроматы Поволжья и даже Урала имели тесные культурно-экономические связи с населением дельты Дона. В некоторых чертах материальной культуры этого населения сказывалось греко-боспорское влияние, но в целом туземная культура имела, прежде всего, скифо-савроматский облик. В дельте Дона жило население, родственное савроматам Поволжья, но не идентичное ему. Мы можем отождествить местные племена с той группой скифов и меотов, которые издавна были связаны с савроматами и, вероятно, говорили на родственном языке. Возможно, это была оседлая часть иксибатов-яксаматов античных авторов.
1226
Сокольский Н.И. Боспорские мечи. — МИА, № 33, 1954, стр. 137–142, табл. III, 2–4, рис. 4.
1227
Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов, стр. 104, рис. 4, 3–7.
Это население находилось в тесном общении с Боспорским царством и приобретало у боспорских купцов греческую расписную посуду, амфоры, оборонительное оружие и предметы роскоши.
Не позднее III в. до н. э. приазовские яксаматы стали вмешиваться в политические дела Синдики и Боспорского царства, судя по рассказу Полиена о Тиргатао [1228] . Можно предполагать, что и в более раннее время собственно савроматы или сарматизированные меоты Приазовья играли определенную роль в боспорских делах. Недаром среди иранских имен в ранних надписях Пантикапея встречаются и такие, которые, по мнению Л. Згусты, более близки сарматским, чем скифским, например, имя Тиран (???????) на надгробной надписи IV в. до н. э. [1229] Отдельные представители яксаматов и савроматов, вероятно, проживали в самом Пантикапее уже в IV в. до н. э., хотя еще не играли там значительной роли, как скифы или синдо-меоты Таманского п-ва.
1228
Ростовцев М.И. Амага и Тиргатао. — ЗООИД, т. XXXII, 1914.
1229
Zgusta L. Die Personennamen griechischer Stadte der nordlichen Schwarzmeerkuste. Praha, 1955, стр. 152, 153.
Из всех названий меотских племен юго-восточного Приазовья, нижнего и среднего течения Кубани только одно — дандарии — имеет убедительную иранскую этимологию. Название «дандарии» В.Ф. Миллер и В.И. Абаев переводят с осетинского как «береговичи», «держащие реку», «живущие по реке» (dan — река, вода и daryn — держать) [1230] . Все исследователи локализуют дандариев в устьях Кубани или по прилегающему к ним побережью Азовского моря [1231] . На этом основании В.И. Абаев относит дандариев к сарматскому, т. е. ираноязычному, племени [1232] . Однако вопрос о том, было ли в действительности ираноязычным меотское племя дандариев, как, вероятно, меоты дельты Дона, — остается открытым. Ведь имя «дандарии» могло быть и не самоназванием, а лишь названием, которое дали этому племени ираноязычные соседи. Как я уже отмечал, савроматы не составляли основного населения побережий Кубани. Это, конечно, не исключает возможности проникновения в среду местного населения отдельных савроматских групп. Их кочевья могли доходить и до степей, непосредственно прилегающих к правобережью Кубани, которое до сих пор не исследовано в археологическом отношении. Не потому ли в раннемеотских грунтовых могильниках, например, в 3 Пашковском (рис. 82, 1) или II Устьлабинском [1233] , еще до III–II вв. до н. э. спорадически встречается чуждая для аборигенного населения западная ориентировка погребенных? Кроме того, в местном зверином стиле, чрезвычайно похожем на скифский причерноморский, мы видим, как было отмечено, некоторые савроматские черты (рис. 81, 1, 2, 4). Причем стиль майкопских предметов, сближающихся с савроматскими, выглядит архаичнее, чем уздечные наборы из кубанских правобережных курганов, которые относятся к IV в. до н. э. Это обстоятельство приводит к мысли, что раннее савроматское влияние могло идти в Закубанье, прежде всего, с востока, из степей центральной и восточной части Северного Кавказа, куда савроматы, вероятно, проникли раньше, чем в Среднее Прикубанье. Оно могло идти через Ставропольские степи, соединяющие Восточное Прикубанье с Сальско-Калмыцкими степями, заселенными савроматами. По правому берегу р. Кубань, на участке между Армавиром и станицей Темижбекская, где река резко меняет направление, поворачивая с севера на запад, городищ нет. Этот участок не был заселен в савроматское время, вероятно, потому, что был более всего доступен для кочевников. Пользуясь этим коридором, савроматы могли легко проникать в Закубанье, не испытывая сопротивления со стороны могущественного противника, каким: было земледельческое, сильное экономически и в военном отношении население городищ Среднего и Нижнего Прикубанья.
1230
Миллер В.Ф. Осетинские этюды, т. III, М., 1887, стр. 78; Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, I. М., 1949, стр. 37.
1231
Dubois de Montpereux. Voyage autour du Caucase, v. I–VI. Paris, 1839–1843. Atlas, табл. XI и XII; Reinach T. Mithridate Eupator. Paris. 1890, карта; Minns E. Scythians and Greeks, карта в конце книги; Анфимов Н.В. Городище восточной окраины Боспорского государства. — Историко-археологический сборник. М., 1948, стр. 142; Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М.-Л., 1949, стр. 318, карта; Шилов В.П. О расселении меотских племен, — СА, XIV, 1950, стр. 122, рис. 2.
1232
Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор, I, стр. 37.
1233
Смирнов К.Ф. Меотский могильник…, стр. 311; Анфимов Н.В. Меото-сарматский могильник…, стр. 158, 162.