Сайфер: Владыка Падших
Шрифт:
– Возвращайся в Темницы, авгур, – бросает он, запрыгивая на танк с края платформы. Анция всё ещё дрожит, мощь видения истекает из неё разрядами тока. Она слышит приказ, но хочет попросить Хеккаррона подождать, ведь чувствует что-то ещё, что-то едва различимое на краю воспоминаний, но затем прозрение ускользает, а гравитанк исчезает во тьме.
Под пеленой бытия скрыт иной мир. Уверен, вы это слышали подобное выражение раньше, ведь это такая удобная метафора как для великой лжи, так и для настоящей истины, или для чего, то может быть и тем, и другим. Но в Имперском Дворце это не просто метафора, а самая что ни на есть настоящая реальность. Ведь Дворец является не просто комплексом зданий, а скорее
Позволь, я покажу тебе.
Мы начинаем высоко в ночном небе. Под нами покоится Терра. Изгибы её лица усеивают огни. Свет жилых кварталов размером с древние империи, лагерей пилигримов, что окаменели до состояния скалобетона, дворцов администраций, за один день поглощающих миллионы тонн пергамента и чернил. Рядом с этими огоньками виднеются петляющие по земле пожары. Свет замаран огромными клубами дыма. В их тени умирают люди. Сотни тысяч душ становятся пеплом, крича, моля о пощаде перед последним вздохом.
Впрочем, в этом мире каждый день умирают миллионы. Угасают от голода в звездоскрёбах. Погибают под ножами бандитов. Гибнут от болезней, от загрязнённой среди просочившихся до костей. Никто не замечает их, мир не содрогается на небесной оси от их кончины. У повседневных трагедий слишком много причин, да и их самих слишком много, и потому вселенная не может относиться к ним иначе, чем с жестоким безразличием. Но умирающие в пламени пожаров и битв в эту ночь… их смерть заметят. Варп поёт от боли, гнева и отчаяния. Вдали от Дворца люди сжимают молитвенные свитки и просыпаются, дрожа от страха. Дрожь бьёт весь мир, её чувствуют все цепляющиеся за его поверхность души.
Почему? Почему эта бойня сотрясает бытие, почему оно замечает смерти столь же многочисленные, как и те, что остаются забытыми каждый день?
Потому, что в этот раз причин их смерти и мучений не много, но лишь одна, потому, что их забирает война, война, которая может стать началом конца всего сущего.
Мы движемся в видении, притягиваемые Имперским Дворцом. Он обладает собственным притяжением. Неодолимо привлекает к себе разумы. Он – континент крупнее многих выкованных древними полководцами царств и империй. Пройдя сквозь атмосферу, мы видим, что рассеянные огни Дворца подобны звёздам, утянутым с небес на землю. Он настолько огромен. Ты же задумался, как мы и Тёмные Ангелы Мордекая можем охотиться и скрываться в священном сердце Империума? Как мы можем продолжать сражаться незамеченными никем? Дело в том, что Дворец не является ни зданием, ни даже городом. Здесь есть целые кварталы из складов. Складов, в которых лежат груды давно сгнившей еды и бумаги, и растут огромные грибные леса. Храмовые комплексы, посвящённые святым, о которых никто не помнит, и в их залах веками не ступала нога людей. Целые дома, набитые доверху лучинами, записывающими устройствами и сборщиками отходов. Всё это можно найти лишь в крупице Дворца. Колосса, кажущегося с небес таким притягивающим взгляд. Но когда мы оказываемся на уровне высочайших башен, то нашему взгляду открывается прежде незаметная в сиянии гниль.
Ты летишь навстречу окружающим Внутренний Санктум башням и куполам, а навстречу тебе будто ножи тянутся каменные и бронзовые шпили. Ты видишь их все: Десять Рассветных Башен, Чёрное Аббатство, Бастион Магна. Краем глаза заметны пылающие вдали пожары. Ты чувствуешь в ветре порывы дыма. И вот уже ты пролетаешь мимо высочайших башен. И видишь запятнанные сажей стёкла, проблески морд гротескных статуй и проносящихся мимо горгулий.
Видишь облюбовавшие древние камни стаи ворон. Видишь сквозь дыры в прогнивших крышах великие залы, где теперь собирается лишь дерьмо птиц-падальщиков. Видишь оскал черепа человека, что забрался так высоко, чтобы увидеть солнце, и теперь, век спустя, от него остались лишь высохшие обглоданные кости.
Пике продолжается, и сейчас больше похоже на обычное падение в распахнутые каньоны между зданиями. Ты летишь мимо балконов, мостов, паутины проводов, что тянется через разломы, словно связывая огромные здания воедино.
Ты уже видишь людей, сотни, возможно тысячи бегущих по дорогам и мостам. Здание горит. Здание размером с гору. Пламя пылает в самом его
сердце, сжигая накопившиеся за тысячелетия записи. Оранжевые языки огня вырываются из распахнутых ртов, а некогда жившие внутри исполина население разбегается. Ты видишь, как спотыкается старик, и крепче сжимает в руках дитя. Высоко над ним начинает трещать шпиль дома, чьи кости расплавляет пламя. Начинают падать обломки. Старик ускоряет шаг, спеша вместе с потоком, текущим по мосту. Возможно, он и ребёнок выживут, а возможно и нет. Ты не можешь ничего сделать. Остаётся только наблюдать.И вот ты пролетаешь мимо, падая так глубоко во мрак, что от неба остаётся лишь неровная полоска. А затем исчезает и она, остаётся лишь тьма. Краткий миг абсолютного мрака, пока ты проходишь сквозь крышу Проспекта Вознесения, видишь статуи, смотрящие на последних сопровождаемых солдатами чиновников, бегущих прочь. И все они исполнены страхом. На бюрократах кольца и цепи, дорогие настолько, что за них можно приобрести космолёты или выкупить целые планеты. Они прожили здесь целую жизнь в мире из камней, праха и позабытых воспоминаний. А теперь они чуют дым, чувствуют жар пламени изменений. И это пугает.
Ты летишь мимо них, погружаясь в слои скалобетона и воспоминаний, мимо залежей мавзолеев и костниц. Падаешь через озёра отравы, скопившейся в пещерах. Погружаешься в глубины эпох, раздавленных под гнётом прошедших историй. Здесь под поверхностью мира таятся города, города, чьи храмы и улицы затоплены чёрными водами. Там обитают и люди, и охотящиеся на них создания, покоятся трупы богомашин, скрыты пути и двери. Здесь можно найти неведомые никому тайны, ведь у корней мира ничто не исчезает навсегда, хотя и может быть позабытым…
Тринадцатая глава
Среди чёрных корней мира ты встретишь и нас – не забытых и не прощённых. Всё, что ты видел прежде – лишь контекст для происходящего сейчас. Мы бежали в глубины, вырвавшись из западни Мордекая. Мы спешим по дороге, погребённой под опирающимся на полуразрушенные колонны сводом. Некогда она была выстелена белым мрамором, но за века он покрылся и трещинами, и плесенью. Узоры будто лозы оплетают колонны, повествуя о деяниях давно умерших королей и королев. Крыша над нашей головой – груда обломков, чудом удерживающихся вместе.
Но не только мы ищем пристанища в подземном мире. Многие бежали сюда, спасаясь от пожаров. Не знаю, было ли им известно о тайных тропах прежде или их привели в глубины древнейшие человеческие инстинкты. Но по краям ветхой колоннады ютятся целые толпы – семейства писцов, родители, прижимающие к себе детей, и стар и млад, и богач и бедняк. Лица съёжившихся смертных мелькают в свете горящего масла.
Увидев нас, они разбегаются с дороги, крича, да и кто бы не устрашился красноглазых великанов в чёрных доспехах? Кто-то похрабрее стреляет в нас из пистолета. Мы даже не оглядываемся. Зачем? К чему вообще обращать на такое внимание? Но потом Бахариил спотыкается, останавливается, оглядываясь по сторонам.
– Приближаются… – бормочет он, – Ночь, пылающая луна, мучительная рана… Они приближаются…
Корлаил останавливается, чтобы поторопить нашего родича.
– Брат, нам нельзя медлить.
– Нет… нет… Они приближаются. Я слышу их песню.
Бахариил оглядывается на мрачное жерло погребённой дороги. Краем взгляда я вижу расширившиеся и напуганные глаза людей.
– Разве вы не слышите? – хрипит блудный сын Калибана.
И тогда я вижу стену огня между колоннами. И бегущие перед ней силуэты. Это люди… нет, существа, что прежде были людьми. Они горят. Истекают красным, жёлтым и розовым пламенем. Их кожа и сухожилия поджариваются прямо на костях, губы распахнутых ртов превращаются в пепел, открывая оскаленные зубы. Крики эхом разносятся под сводами. Но это не полные муки вопли. В их голосах звучит ликование, агония, удовольствие и голод. Видишь ли, даже здесь, в подземельях Дворца найдутся глупцы, впускающие силы варпа в трещины своих душ. И сегодня их отравленные грёзы ответили на все мольбы. Принесённые бурей демоны захлестнули их и теперь бесчинствуют, охотясь. Конечно, охотясь не на нас, а на толпы кричащих смертных. Мы же здесь по чистой случайности.