Сборник рассказов Survarium

Впереди показались двое. Они вынырнули из просеки быстро, то и дело срываюсь на бег. Один из них, что повыше, нес на себе третьего. Он выбивался из сил, но упрямо продолжал двигаться, застревая в сорняках, цепляясь за кусты и колючки. Его товарищ, то помогал тащить их друга, то бросался вперед, что-то выкрикивая и жестикулируя. Их голоса смазывались, слова уносил ветер, так и не давая понять, что они хотят. А они явно что-то хотели. Настойчивость, с которой они проламывались сквозь раститель­ность, не оставляла сомнений. Наконец они увидели старика и бросились к нему, всё еще продолжая о чем-то кричать.

* * *

– На стол кладите, кладите его на стол ... Что ты творишь, дурень?! Убери посуду!

Чашки и ложки полетели вниз, дружно звеня и разлетаясь по полу.

– Ты! Лохматый! Неси воду, колодец за домом... побольше только, побольше-то!
– тот парень, что был повыше, рванул на улицу, так и не закрыв дверь за собой дверь.

– Давно?!

– Что?
– испуганно вскинул глаза оставшийся товарищ.

– Часов сколько минуло, я тебя спрашиваю?!
– старик выкладывал на стол ножи, ка­кие-то тряпки, и вату.

– Не знаю... может четыре, может больше ... я не уверен, - парень рассеяно озирался. Потом кинулся собирать посуду с пола.

Тот, что был без сознания, застонал во сне. Его колотило, он был весь в поту и бредил. Левая нога была обвита лозой. Она начиналась у бедра и доходила до середины икры. Темная, длинная, скользкая. У неё было множество отростков, и местами она поросла крошечными белыми цветами. Лоза неестественно аккуратно завивалась вокруг ноги, как будто кто-то специально и старательно ее намотал. Своими шипами она вонзалась в плоть, тем самым крепко приставши к ноге.

Старик принялся разрывать штанину. Он освободил ногу, стало заметно, как она потемнела. На ней проступили красные и синие прожилки, выглядела она не лучшим образом. Парень, все еще сжимая в руках кружки, тихонько заскулил.

– Что это за дрянь?!
– спросил он.

– Это вы мне скажите!
– заворчал дед.

– Но ты же вылечишь его, да?

– Я не лекарь ... поглядим, чем-то оно кончится, - старик принялся осматривать лозу. Иногда легонько прикасаясь к ней ножом.
– Где нашли это-то?

– В чаще. Что за Ущельем.

– У Фиолетовых Холмов?

– Да...

Высокий парень вернулся с ведрами полными воды, и затворил за собой дверь. Ве­тер, уже принявшийся гулять по полкам, играя с газетами и растениями, на единствен­ном окне, тут же утих.

У него былая густая копна волос, резкие черты лица и массивный нос. Да и сам он тоже был не маленьким. На нем был длинный плащ с самодельной защитой. Выглядело как-то криво и нелепо, пластины были нашиты кое-как, явно кем-то кто в этом деле не силен.

Другой одет был лучше. Его куртка, военно-полевого окраса, была неплохо укрепле­на. Ее он дополнил штанами в тон и ботинками. Он отличался более тонкими и правиль­ными чертами лица, и глубокими карими глазами. Сейчас он, не отрываясь, смотрел на старика.

Тот положил нож на стол. Взял в руки тряпку и попытался аккуратно вытянуть шипы

из ноги. В ответ лоза немедленно сжалась, словно змея, еще плотнее обвив ногу. Бессоз­нательный дернулся и захрипел.

– Ну? Что нам делать?

– спросил невысокий.

– Постарайтесь омыть ногу, лозу-то не задевайте только, - он озадаченно вздохнул и пошел к своей сумке.

– Ему гаплык, а?
– подался вперед Лохматый.

– Да! Во двор-то его выносьте! Лопаты дам...
– сплюнул старик.

– Слышь, пень, я за такие шуточки...

– Заткнись, Егор!
– осадил его товарищ. Взял тряпицу и осторожно стал смывать за­сохшие кровоподтеки и грязь.

– Как это с ним сталось-то?

– Не знаем... мы были в чаще, разошлись... а потом нашли его уже без сознания, - парень смочил тряпку и повернулся к старику.
– Ты же вытянешь его? Скажи мне, вытя­нешь?

Тот лишь продолжил выкладывать содержимое сумки. Баночки с какими-то раство­рами, мазями и настоями. От многих из них дурно пахло, некоторые казались и вовсе ядовитыми. Найдя необходимые, он застегнул сумку и стал что-то смешивать. Резкие запахи распространились по комнате...

Это была старая хибара. Одна комната, служившая и спальней и кухней. Полки сто­яли полупустые, в основном заполненные всяким хламом. Тут были и старые журналы, не работающие часы, и стопка каких-то листовок... На подоконнике единственного окна стояли горшки со странными растениями. Очевидно, это были образцы из Леса, вполне прижившиеся в домашних условиях. Возможно, старик растил их для медицинских це­лей, а может - они ему просто нравились. Под кухонным столом стояли какие-то банки.

Ветер за окном усилился, первые капли уже сбегали по стеклу. Гроза уже накрыла Лес темной пеленой. Деревья озабоченно перескрипывали, листьев на них становилось все меньше. Раскаты грома почти не умолкали, предвещая большую бурю...

Дед, наконец, поднялся с пола и поставил на стол миску, содержимое которой напо­минало скорее просто грязь, чем панацею.

– Как тебя кличут?
– он посмотрел парня в куртке.

– Михаил ... Миша, - он бросил тряпку в ведро.
– Мы пытались ее вытащить, но ста­новиться только хуже.

– Ни руки, ни нож - ни черта ее не берет. Если ты думаешь, что мы такие кретины и не пытались с эт...

– Погоди, Лохматый, - Миша осадил своего компаньона.
– Что ты собираешься де­лать?

Старик подошел к столу, и поставил миску у ног больного. Он взял ватку и, смачивая ее в «грязи», стал аккуратно обрабатывать каждую рану, в которой сидел шип. Егор, по­стояв с минуту, решил не мешать - отошел к окну и сел на покосившийся стул:

– Дотащили-таки, Музыкант, дотащили...

* * *

Дождь лил стеной. Ветер ломился в двери, норовил ворваться в комнату и перевер­нуть все вверх дном. В комнате были тихо. Старик продолжал обрабатывать раны. Лоза начала ослаблять хватку.

– Чегой-то вы там забыли, а?
– со вздохом спросил старик.
– В чаще-то этой?

– Как всегда, дед, как всегда... слухи о новых артефактах, а это - больше, гораздо больше, чем обычно, - ответил Миша Музыкант.

– Так жадность?

– Зима близко, пора отходить.