Счастье в декларацию не вносим

– Ты просто поговорить со своими девушками не пробовал?

– Да не умею я! – шёпотом крикнул лохматый, тихонько ударив кулаком по полу. – Ну не хватает мне этой… Убедительности мне не хватает, во!

– Вот бы кому артефакт этот пригодился, – усмехнулась Эль. Подняла кувшин, чтобы ещё пивка хлебнуть, да так и застыла, таращась в пустоту. – Так вот же оно, решение! – забормотала. – Валь вернулся слишком быстро, дня не прошло. Поэтому, скорее всего, колье не у него. Не нашёл под развалинами? Которые разобрали в один день? Или… У него артефакта тоже не было? Не потому ли он позволил Прату разболтаться? Ну не верю я, что он торчал в этом своём замке исключительно ради меня, не ве-рю! Скорее уж совмещал приятное с полезным. Вернее, очень полезное с менее полезным.

– Ты это о чём? – озадаченно протянул, сидящий в позе мыслителя, подперев кулаком могучий подбородок – то ли действительно мыслительные процессы стимулировал, то ли не давал буйной головушке упасть.

– Да погоди ты, – отмахнулась Эль. – Смотри, если я сама это треклятое колье найду, то смогу диктовать условия. А’Дагд, конечно, уверял, что СМБ нас в покое оставит, да в это тоже не очень-то верится. Говорить-то он говорил, а всё равно плюнуть некуда – в «безопасника» попадёшь. И Валю от меня снова что-то понадобилось, зуб даю. Мне это всё вообще надоело! Я ему ещё докажу!..

– Кому? – лениво спросил оборотень, с явным трудом глаза открывая.

– Это неважно, – отмахнулась таможенница, выпутываясь из простыни.

– А что докажешь-то?

– И это тоже не важно. Всё! И всем. Значит так, сначала надо хорошенечко подумать.

Таможенница принялась ходить от стены к стене, яростно кусая ноготь, то и дело спотыкаясь об ноги оборотня. Лохматый, конечно, пытался их поджать, но получалось плоховато – комната на самом деле была маленькой, а ноги длинными.

– Вот! В первую очередь нам надо отыскать Прата! – Эль с энтузиазмом рубанула воздух рукой.

И, в очередной раз споткнувшись о конечности бугая, не удержалась, приземлившись прямо ему на колени.

– Ты чего? – изумился оборотень, но помочь девушке подняться даже не попытался, потому как одну его руку таможенница самой прижала, а вторую лохматый поднял, оберегая кувшин с драгоценным содержимым.

Ну и, конечно, дверь немедленно распахнулась.

– Я так и знала! – Бывшая стриптизерша и нынешняя оборотнева возлюбленная зашипела не хуже всякой змеи. – Тихонькой прикидывалась, мол, не нужен мне такой, а сама в брюки ему лезешь? Знаю я таких тихонь! – Красотка сгорбилась по-гоблинкси, жутковато выставив аккуратно подпиленные когти. – Ну я сейчас!

– Стоп! – скомандовала Эль, безуспешно пытаясь встать – упала она уж очень неудачно, неудобно. – Хочешь замуж за вампира?

Стриптизёрша озадачилась, выпрямилась, деловито поправила подвитые локоны.

– За какого? – уточнила спокойно.

– За богатого, – заверила её таможенница.

– Чтобы он кровь мою сосал? – презрительно хмыкнула красотка.

– Да ты сама у кого хочешь… – раздражённо пропыхтела Эль.

– Твоя правда, – согласилась блондинка, подавая таможеннице руку. – А не обманешь?

– Век воли не видать, – поклялась девушка страшно, хоть и не сильно понятно.

***

Недаром же мудрая тётушка Линмари говаривала: «Хочешь сохранить тайну – не выбалтывай секрет даже собственному отражению!» Вот Эль просто хотела спросить совета у Аниэры, ну не сошлись они во мнениях, пригласили в арбитры Рернега, а там и Джастин подоспел, чтобы высказать своё молчаливое, но от того не менее весомое «фу». Нормально же? Обычный рабочий процесс. Так откуда, скажите Хранители, взялся ещё горгул, оборотень, так и оставшийся для таможенницы безымянным, и его великолепная подружка? Только удава не хватало, честное слово!

Ну и ещё два посетителя, явившиеся нежданными-негаданными. Хотя, если глянуть с другой стороны, появление, по крайней мере, одного из них как раз было вполне закономерным. Всё же таможенный пост работу-то возобновил.

Но главное, каждый спорщик просто жаждал донести своё бесценную точку зрения до Эль.

– Где ты его искать собираешься? – орала вампирша, в порыве страсти сменившая привычную бледность на нежно-пионовый румянец. – Это же не деревня, не город и даже не страна. Это целый мир!

– Если подойти к вопросу сбору информации дифференцированно, – негромко, но с завидным упрямством, а оттого надоедливо, талдычил секретарь, – то собранные данные можно разделить на группы и уже их разложить…

– Да нефиг петь! – рычал лохматый. – Я такие дорожки знаю, что ни одна падла не пронюхает! Зуб даю, братвой клянусь!

– Только глава рода и не меньше! – визжала блондинка, удивительно быстро разобравшись в иерархии вампиров. – Из-за какого-нибудь вшивого третьего сынка я и мизинчиком не шевельну.

– Слышь, таможня, – нудел гном, безуспешно пытающийся сойти за оборотня, – ты б меня пропустила, а? Я ж вижу, не ко времени, но уж больно меня на той стороне ждут. Вот и разрешеньице, и путёвочка – всё как полагается. Декларацию я заполнил. Пусти, а, таможня!

– Сами же заказывали доставку на утро! – разъярённым комаром верезжал пикси-посыльный, ловко леветируя тортом в кремовых сердечках. – Я виноват, что накладные перепутали? Нет, скажите, я виноват? Сами же вечером подписали чёрным по белому! Вот адрес…

– А-за-за-за! – бессмысленно, но куда громче всех остальных вместе взятых громыхал горгул.

Уныло и как-то обречённо гудел амулет обнаружения магических артефактов.

Только Джастин тихо сидел в углу и грустно смотрел на начальницу. Чай он уже принёс, плюшку дал, даже бутерброд с ветчиной под локоть подсунул так, что таможенница немедленно этим самым локтём в тот же бутерброд и угодила. А что ещё он мог сделать?

Эль сидела, опершись локтями о конторку, зажав ладонями уши и наслаждаясь эффектом: если руки прижать поплотнее, то общий гвалт становился глухим, далёким, если чуть отпустить – усиливался, будто рос, становясь слышнее. А если попеременно нажимать и отпускать, то выходило что-то вроде шума прибоя – звука хоть и страшноватого, чем-то пугающего, но в целом приятного.

В горле першило от бесконечных: «Вы меня не так поняли!», «Никому никуда идти не надо!» и «Да послушайте же!». «Стоп!» и «Стоять!» – не помогали, таможенницу просто не слышали. А голова медленно, но основательно наливалась свинцовой болью.

Эль выпрямилась, отодвинула от себя бородатую гномью физиономию, норовящую доверительно подсунуться поближе, прошагала на кухню. Что показательно, её исчезновения никто не заметил, гвалт не затих, а вроде бы даже усилился. Эль деловито огляделась, сгребла чашки, сиротствующие на столе после завтрака, не без натуги подхватила поднос с посудой и вернулась в комнату.