Счастье в декларацию не вносим

***

Наверное, призрак знал, о чём говорил. В его времена охота вроде бы и впрямь была любимым развлечением знати. Вот только он забыл упомянуть, что «подраненная дичь» может спасаться не только бегством, но и попросту спрятаться: окопаться, воздвигнуть вокруг себя неприступные стены, выставить на башни стражу и поднять мост надо рвом.

Ну или попросту запретить впускать госпожу Данери в здание управления СМБ.

В общем, наверное, выколупать ушедшего из Седьмого мира было проще, чем господина а’Дагда из его скорлупы. Причём как старшего, так и младшего – подстраховался сеидхе.

Пришлось Эль устраивать засаду, благо неподалёку – через площадь от Управления – нашлась весьма удобная забегаловка, из которой прекрасно просматривался вход в здание. Одна проблема: просидеть в ней по-настоящему долго никак бы не получилось. Рано или поздно, но наверняка нашлись бы бдительные граждане, не постеснявшиеся шепнуть пару слов местным блюстителям правопорядка. Всё-таки близость «безопасности» обязывает к повышенной настороженности, а тут дамочка с подпорченным лицом – как не натягивай на лоб шляпку, яркую желтизну и не до конца зажившую царапину не скроешь.

Конечно, такой вариант тоже заслуживал внимания: сыграв на чужой подозрительности, в здание СМБ попасть проще простого. Вот только не факт, что таким способом удастся с а’Дагдом встретиться, а вот проблемы будут гарантированно.

Поэтому Эль решила остановиться на полноценном обеде, кофе, паре пирожных, стаканчике сока, воды, ну и дальше как пойдёт. В крайнем случае, можно заказать бренди и смаковать его малюсенькими глоточками. В самом крайнем – купить ещё и сигару. Правда, таможенница очень надеялась, что таких жертв во имя любви Хранители не потребуют.

– Привет, красотка! – раздалось над головой, когда Эль дегустировала мерзейший тыквенный суп – ма-аленькими глоточками, точно как бренди.

Но поскольку красоткой девушка себя не ощущала, то на «приветствие» никак не отреагировала.

– Всерьёз обиделась, да? – смутился всё тот же голос, снизив обороты оптимизма и сердечности.

А солнечный свет, вместе с приличным куском панорамы СМБ, закрыла плотная тень. Тут уж хочешь не хочешь, а голову поднимать пришлось.

– Вы не могли бы отойти? – вежливо осведомилась девушка.

– А что? Суп есть темно? – хмыкнул силуэт и обернулся купидоном, нагло плюхнувшимся напротив таможенницы.

Красавчик оказался не каким-нибудь, и даже не «ещё одним», а тем самым главарём крылато-подгузниковой стаи, командированной в Полуночье, с которой все неприятности Эль и начались.

– Хочешь совет? – негромко поинтересовалась девушка, перемешивая ложкой неаппетитную, да ещё и остывшую массу. – Уноси ноги и побыстрее.

– А чего? – озадачился красавец, крутя головой – опасность, наверное, высматривал.

– А то я тебе голову с задницей местами поменяю, – искренне пообещала таможенница. – И скажу, что так изначально задумывалось. Кстати, даже врать не придётся.

– Ну ладно, ладно, – примирительно прогудел блондин. – Ну, не правы мы, извини. Нам уже всё объяснили, серьёзно. Этот сеидхе доходчиво так изложил, двое до сих пор на шконках парятся. И срок им немалый светит, наглядятся ещё на небо в клеточку, друзей в полосочку, – купидон длинно сплюнул сквозь зубы, цыкнул языком. – Но мы больше не будем, честное слово, – пообещал, проникновенно тараща голубые, блестящие от подступивших слёз глаза.

– Двое – это ненормальный стрелец с бомбистом? – уточнила Эль.

– Да хорош тебе, – проканючил блондин. – С кем не бывает? Ты бы вот лучше пожалела парней, а? Ну сказала бы этому легашу, мол, погорячились мальчишки, так то не со зла. Пошутили или вроде того.

– Я б, может, и сказала, – таможенница решительно отодвинула тарелку. – Да где ж его взять? Меня внутрь не пускают.

– Ну так вызови, – пожал плечищами купидон.

– Да как? Вот ты, например, сможешь?

– Легко! – поклялся красавец, кокетливо поправив василёк, сунутый за ухо. – Вот вечно нам чужие проблемы решай! А потом крайними же остаёмся. Всё через чувствительность нашу. Но ты точно за парней словечко замолвишь?

– Точно, точно! Ты только вызови его сюда.

– А кого звать-то?

– Ну сеидхе того, капитана а’Дагда.

– Понял, – серьёзно кивнул купидон. – Ща всё сделаем.

Просить у голопопых помощи – дело последнее, хлопот не оберёшься. Эту истину в Рагосе даже младенец знал. Вот только Эль, занятая собственными переживаниями, её подзабыла. Правда, вспомнила быстро, как только блондин за порог вышел, даже побежала за ним, а за ней хозяин трактирчика рванул, крича что-то про счёт. Но опоздали оба – красавец оказался быстрее.

Купидон будто по мановению волшебства переместился в центр площади, расставил ноги пошире – для устойчивости, наверное – приложил руки ко рту и завопил: «Капитан а’Дагд! Эй, сеидхе! Слышишь? Иди сюда! Разговор есть, капитан а’Дагд!»

Голос у него оказался мощным, совершенно нереальным – часть их подгузниковской магии, что ли? Так или иначе, раскатился он над домами настоящим громом, много-много раз повторился не затихающим, а странно усилившимся эхом, заставляя стёкла в окнах нервно дребезжать.

В общем, надежд на то, что красавца в Управлении не услышали, не осталось никаких. И невесть откуда взявшиеся, но со всех ног ломанувшиеся к блондину полицейские, ситуацию исправить никак не могли.

Зато Эль моментально сообразила, что ей самое время ретироваться. Правда, разумную мысль воплотить в жизнь не дал всё тот же трактирщик, клещом вцепившийся таможеннице в рукав и требующий немедленно оплатить какой-то счёт. А там и а’Дагд подоспел.

Кто бы сомневался?

– Это не я! – поспешно «сдала» купидона Эль. – Он сам! Я только попросила тебя позвать. Вот он и… позвал! Честно, ничего такого я…

Но «безопасник», мрачнее самой грозовой тучи, её, кажется, не только не слушал, но и не слышал. Сеидхе шагнул вперёд, содрал с девушки шляпку, прихватив и шпильки, грубовато ухватив за подбородок, заставил смотреть вбок и вверх.

– Кто? – с явным усилием выдавил сквозь зубы.

– Кто «кто»? – искренне не поняла Эль. – А-а, это. – Таможенница машинально дотронулась до собственной щеки. – Собственно, об этом я и хотела с тобой поговорить.

– Говори, – помолчав, разрешил «чёрный», стиснув её подбородок, будто кузнечными щипцами.