Счастливчик

Ком встает в горле, с трудом не давлюсь. Умеет же испортить аппетит.

— Эта бабуська, — бурчит брат.

— Гай, — немедленно возмущается Изабелла. — Как не стыдно. Госпожа Корденец — уважаемая женщина. И она еще далеко не стара.

— Кто ж тогда "далеко"?.. — начинает мальчик, но быстро замолкает под убийственным взглядом матери.

Согласен с ним целиком и полностью.

— Зачем она приедет? — спрашиваю.

— Как — зачем? — в глазах Изабеллы искреннее удивление моим вопросом. — Посмотреть, как идет работа, разумеется.

Фото и письменного отчета ей явно мало…

— Прошла всего лишь половина обговоренного срока, — напоминаю. — Что она хочет увидеть?

— Алекс, — обрывает Изабелла. — Она приедет, и точка. Госпоже Корденец виднее, где и когда ей стоит быть, — потом замечает, как от ее резкого тона у меня каменеет лицо, и пытается сгладить ситуацию улыбкой: — Кроме того, она едет по большей части ко мне. Заглянет, конечно, на склад, но затем мы засядем с ней в моем кабинете. Не волнуйся, мы не будем тебе мешать.

— Хорошо, — говорю, больше мне сказать нечего. Вспышка гнева Изабеллы только лишний раз напомнила, что расслабляться не стоит.

Всякий раз, когда мне начинает казаться, что с ней можно нормально общаться и глубоко внутри начальницы сектора наркокорпорации все еще есть живая чувствующая женщина, она выкидывает что-то в этом роде. "Ты мой сын, верь мне", — твердит ежедневно, как мантру. А после таких речей, чувствуешь себя вещью.

Правда, ценной вещью, надо отдать ей должное.

— Но побеседовать с тобой она тоже захочет, — продолжает Изабелла, решив, что конфликт исчерпан. Не исчерпан, ни капельки. — Так что, будь добр, веди себя с ней повежливее и посговорчивее.

Как раз пытаюсь попить, на слове "посговорчивее" захлебываюсь и начинаю отчаянно кашлять. Хватаю ртом воздух, на глаза выступают слезы.

— Постучать по спине? — заботливо предлагает Изабелла.

— Не… не… надо, — хриплю, мотая готовой.

— Просто нужно сначала есть или пить, а потом говорить, — выдает свое понимание причины произошедшего. — Тебя это, кстати, тоже касается, — достается и Гаю.

* * *

День проходит продуктивно. Почти не участвую в сборке железа, занимаюсь исключительно "мозгами" Пятилапов.

Работаю на автомате, а из головы не выходит информация о приезде бабули Доры. Закроются в кабинете? Что они планируют там обсуждать? Отчеты об истраченных нами материалах? Раньше Изабелла со своими отчетами всегда сама ездила во Второй сектор, где обретается руководство. Зачем на этот раз Корденец рвется сюда? Визит вежливости?

Идет третья неделя нашей упорной работы. Думаю, что если поднажмем, таки уложимся в обещанные четыре. Тогда, по плану, Изабелла отпускает рабов нашего сектора, а я переезжаю во Второй, чтобы продолжить работу там. По плану…

День верю Изабелле, день не верю, день верю… Пора рвать эту цепочку, а приезд госпожи Корденец — мой шанс что-нибудь разузнать.

Встаю со своего места.

— Ребят, пока без меня, — говорю своей команде. — Я отойду.

— Как скажешь, шеф, — в шутку изображает воинский салют Спик, с которым мы в последнее время стали неплохо общаться.

— Ты — за главного, — подмигиваю ему и направляюсь к выходу.

— Ты куда это? — тут же пристраивается слева от меня Вилли.

Кошусь в его сторону, но не останавливаюсь.

— Что? Есть запрет на выход?

Задумывается.

— Вроде нет, — говорит, — но ты же помнишь, что тебе запрещено гулять по сектору везде, где тебе заблагорассудится?

Закатываю глаза.

— Ходить в барак к рабочим, самостоятельно спускаться в шахту, — перечисляю. — Помню, Вил, — на память, вообще-то, не жалуюсь. — Я просто подышать, — заверяю, — душно у нас и пыльно. Можно?

Охранник пожимает могучими плечами.

— Но только в зоне видимости, — разрешает.

— Есть, шеф, — передразниваю недавние слова Спика. Вилли все еще смотрит подозрительно. Усмехаюсь. — Можешь достать пистолет и целиться в меня все это время, — предлагаю. — Если побегу — стреляй.

— Да иди ты, — Вилли выглядит оскорбленным, будто бы, если ему прикажут в меня стрелять, он откажется. Выстрелит как миленький. Понимаю, без обид.

— Я не сбегу, — обещаю. — Пройдусь, брату звякну. Скучно ему там, бедняге.

— Угу, — бурчит охранник и остается у входа на склад, а я отхожу подальше.

Под ногами потрескавшаяся серая глина, над головой такое же серое небо и редкие облака. Натягиваю капюшон куртки на голову. Не знаю, чья это вещь, но теплая и удобная. Изабелла лучилась от гордости, когда вручала ее мне, мол, добыла, позаботилась о сыне.

Останавливаюсь, когда прохожу достаточное расстояние, чтобы мой разговор не смогли подслушать. Оборачиваюсь — Вилли на прежнем месте, пистолет не вытащил, но внимательно следит за моими перемещениями.

Машу ему рукой, показываю поднятый вверх большой палец. Вилли грозит мне кулаком. Нянька моя.

Набираю Гая.

— Привет, что делаешь?

— М-м… — раздается нечто нечленораздельное в ответ. — Пять секунд.

— Окей, — соглашаюсь, жду, не обрывая связь.

Задираю голову и смотрю в серое небо. Такое чувство, что оно очень низко и давит сверху, как крышка от коробки. Или от гроба, хм.

— Ага, — отзывается брат. — Все. Тест на время решал. Девяносто три балла. Привет.

Боже, если бы в его возрасте я тратил на уроки столько времени, то был бы уже профессором.

— Гай, у меня к тебе дело, — выдаю прямо.

— Ага, давай, — мгновенно соглашается.

— Возьми, — смеюсь. — Гай, я серьезно. Мне нужна твоя услуга, но если ты не сможешь не проболтаться матери, лучше скажи сразу, и я придумаю, как выкрутиться без тебя.

Повисает молчание. Думает.

— Это не повредит маме? — спрашивает спустя секунд тридцать, не меньше.

— Нет, — отвечаю уверенно.

Еще чего, вредить Изабелле руками ребенка. Да и не собираюсь я ей пока вредить в принципе.

— Тогда сделаю. Что нужно?

— Сегодня после ужина зайди к матери в кабинет.

— И все? — удивляется.

— И все.

— Зачем?

— Просто зайди. Придумай причину сам, ладно?

— Ладно, — с явным скептицизмом в голосе. Ну, вот и мой брат посчитал меня ненормальным.

— Я потом расскажу, — обещаю.

— Ладно, — повторяет мальчик, немного приободрившись.