Счастливчик

— Вот именно, — киваю. — Нужно как-то их отвлечь, чтобы они этого не сделали. А еще надо придумать, как предупредить наших, чтобы они были готовы. Остальное — по ходу.

Ди смотрит на меня блестящими глазами. Качает головой.

— Из твоих уст все звучит так просто, что становится еще страшнее.

Усмехаюсь.

— Это будет ни черта не просто, но риск — дело благородное.

Девушка сдается, окончательно соглашаясь с моим "недопланом".

— Да уж. Все лучше, чем тихо сдохнуть от дозы яда. Так нас хотя бы пристрелят.

Ну, приехали.

Притягиваю ее к себе и крепко обнимаю.

— Никто нас не пристрелит, — говорю бодро, потому что если сам начну сомневаться, то точно ничего не выйдет. Уверенность и позитивный настрой — уже половина пути к успеху.

— А что насчет остальных? — спрашивает Дилайла. — Не помешают ли нам остальные рабы, увидев, что мы пытаемся сбежать? Мы не сможем взять с собой столько народу. На "Ласточке" не поместится и полсотни человек, а тут их гораздо больше.

— Мы не будем никого брать с собой.

Ди поднимает голову, заглядывает мне в глаза.

— Мы их просто бросим?

— Бросим, — подтверждаю ее догадку. — Иначе сами не уйдем, — девушка бледнеет от жестокости моих слов — не ожидала от меня такого. — Ди, — объясняю, — здесь никому нельзя доверять. Тебя терроризировали не охранники, а такие же пленники, как и ты. Хочешь взять с собой одного из них? Где гарантии, что никто из людей, которых ты пожалеешь, не испугается и не решит поднять тревогу, чтобы наверняка остаться в живых?

— Ты прав, — соглашается нехотя, отводит взгляд.

— Тут еще три сектора, — напоминаю, — и там не меньше людей. Нам придется их оставить. Как только мы доберемся до обитаемой части космоса, я свяжусь с дядей, и тогда он быстро прикроет всю эту лавочку, рабов освободят.

Девушка отстраняется, обнимает себя руками.

— Не хочу тебя обидеть, но о Рикардо Тайлере ходит слава далеко не как об альтруисте и освободителе.

Усмехаюсь. Дяде бы понравилось — он обожает, когда его боятся и считают чуть ли не монстром. Он, можно сказать, жизнь положил на создание такой репутации.

— Альтруизм тут не при чем, — заверяю. — Дядя Рикардо метит обратно в президентское кресло. Громкое разоблачение наркокорпорации поднимет его рейтинги. Так что тут можешь не переживать, чистый расчет, но дядя своего не упустит.

Ди пожимает плечами.

— Это твой дядя, тебе виднее.

— Я уверен.

— Хорошо, — снова поднимает на меня глаза. — В любом случае, этот план — все, что у нас есть. Для его реализации я сделаю все, что ты кажешь, — я в этом и не сомневался. — Но как мы сможем передать сообщение в барак для рабов, да еще и так, чтобы лишние люди не узнали?

Пожимаю плечами, ерошу волосы на затылке.

— Говорю же, это слабая часть моего плана, — напоминаю.

Ломал над этим голову весь день, но ничего путного в нее пока так и не пришло.

— Нам нужны сообщники, — твердо произносит девушка.

Хмыкаю.

— Попросим помочь Изабеллу? — язвлю.

— А что если Гая?

— Категорически нет, — Ди вздрагивает от тона моего голоса. — Извини, — прошу уже гораздо мягче. — Но Гая я не стану вмешивать ни за что на свете. Какая бы ни была Изабелла, он мой брат, и я его люблю. Я не подвергну его опасности.

Щеки девушки краснеют.

— Это ты меня извини. Я не подумала. Ты прав, Гай — еще ребенок.

— Спасибо, — говорю, она вскидывает глаза, и я поясняю: — За понимание.

— А что если вовлечь Вилли? — снова оживляется Ди.

Скептически смотрю на нее.

— Шутишь? У него контракт, и Вилли в жизни его не нарушит. Мы неплохо общаемся, но Вилли пальцем о палец ради нас не ударит, — усмехаюсь, — поломать чужие может, а свои утруждать откажется.

Дилайла хитро прищуривается.

— Это ради нас, — произносит многозначительно.

Пытаюсь сообразить, что она имеет в виду.

— Нам, что, взять Нину в заложники? — это единственное, что приходит мне на ум.

— Не в заложники, а в сообщники.

— И с чего бы ей нам помогать? — любопытствую, не верю.

— Я уже три недели целыми днями бок о бок с ней, — уверенно развивает свою мысль девушка. — Вилли до конца контракта осталось три года, а Нине — семь лет. Она хочет замуж, хочет ребенка, поняла, что ошиблась, но никто не выпустит ее отсюда до истечения срока. А здесь запрещено заводить детей. Если мы предложим ей бежать с нами, это может сработать. А Вилли сделает все, что она захочет.

— Ой ли, — что-то не верится, что Вилли у нас такой послушный подкаблучник.

Ди берет меня за руку.

— Ты просил меня тебе поверить, и я верю, — говорит серьезно. — Теперь и ты поверь мне. Нина хотела бы сбежать, я уверена. А Вилли сделает то, что она попросит. Я могу с ней поговорить, но если ты против…

Да куда уж мне протестовать? Весь мой план шит белыми нитками и рассчитан на чистое везение. Так что фактором риска больше, фактором риска меньше — уже не имеет большого значения.

— Не против, — соглашаюсь. — Попробуй.

— Я осторожно, — обещает Ди. — Намекну, зайду издалека и посмотрю на реакцию.

Смеюсь.

— Да я и не думал, что ты придешь и вывалишь ей все в лоб. Иди сюда, — притягиваю ее обратно к себе.

* * *

Уже когда выключен свет, и мы лежим под одеялом, собираясь спать, Ди вдруг осеняет:

— А что помешает Изабелле и остальным убить рабов, пока подоспеют люди твоего дяди? Роботы ведь почти готовы, им не нужны будут рабы.

— Роботы не заработают, — успокаиваю, зарываюсь носом ей в волосы, устраиваясь поудобнее. — Давай уже спать.

Напрягается.

— Как это не заработают?

— Как-как, — ворчу, потому что уже на самом деле засыпаю. — На них стоит программа, по которой они все встанут после первого же полноценного часа работы, если я не введу код отмены. А я его не введу.

Дилайла ахает.

— Но ведь ты написал эту программу еще до того, как узнал, что сделка — липа.

— Угу, — бормочу сонно. — Вот такой я подозрительный.