Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Он притянул ее. - Пожалуйста, всего разок! Исключительно дружеский поцелуй, - Антон изо всех сил пытался войти в роль обольстителя.

– Ну, разве что дружеский, - сопротивление ее вдруг ослабло. Все внутри Антона сладко закружилось, и он припал к влажным, раскрывшимся навстречу губам. Оторвался, удивленный внезапной ее кротостью. Лика сидела раскрасневшая, с закрытыми глазами, будто вслушиваясь во что-то внутри себя. Он тихонечко поцеловал ее в уголок рта, со вздохом отодвинулся. - Не совсем, конечно, дружески получилось. Придется репетировать.

– Что?
– Лика открыла глаза. Взгляд ее был далеко.

Не в силах сдержать удивительную, переполнившую его нежность, Антон подхватил ее на руки и принялся кружить.

Антон шел в темноте вдоль деревни, то и дело спотыкаясь, как накануне, и - улыбался. Весь вечер пробродили они вокруг деревни, обнимаясь, целуясь напропалую. Но всякий раз, как пытался он обхватить ее грудь или спустить руку ниже талии, Лика, державшаяся опытной женщиной, зажималась и отстранялась. "Нецелованная еще", - сообразил Антон. И от этого почувствовал умиление. Ему было тревожно и удивительно радостно. Тревожно - потому что не знал, будет ли она при новой, завтрашней встрече такой же щемяще - нежной, как при расставании, или, как ни в чем ни бывало, - лукаво-насмешливой. А радостно - потому что еще немного, и - наступит завтра. И тогда останется перетерпеть рабочий день, а там - они опять увидятся.

Антон счастливо засмеялся.

* Жизнь, как писал поэт, входит в берега. Дни теперь потянулись один за другим.

Листопад не вылезал со стана, где в компании механизаторов что-то модифицировал в поломанных комбайнах. В деревне в глаза и заглазно величали его не иначе как уважительно - "спирант". К бабе Груне он заскакивал изредка под вечер, возбужденный, с блестящим лихорадочно взглядом. Вытаскивал тетрадку и, усевшись за стол, принимался наспех набрасывать схемы и рисовать формулы.

– Так, это ты врешь - не возьмешь, шоб я тебя не достал. Завтрашним днем, пожалуй, попробуем с другого боку зайти, - бормотал он.
– Ну, если получится, такой диссер слеплю, что посильней "Фауста" Гёте грохнет!

– И о чем речь?
– как-то, лежа на излюбленной печи, лениво справился Антон.

– О комбайнах. Хочу в принципе поменять один механизм.

– Погоди! Так у тебя ж диссертация как будто совсем на другую тему! Сам же говорил, что работы там осталось на месяц, если без пьянки.

– Та как же можно без пьянки, если там сплошная мертвечина!
– беззаботно отмахнулся Иван.
– А здесь живое! Перспективы - громадье! Всё сельское хозяйство переделать можно. Ты про столыпинские реформы слыхал? - Это который на "столыпинских галстуках" людей вешал?

– О! Как же вбили вам, - Иван расстроился.
– На самом деле великий реформатор. У меня батя специально его программу изучил и мне рассказал. Пытался Россию переделать, шоб вместо такой вот шантрапы, - он ткнул в окно, - на земле хозяин появился. Хутора, наделы. Тогда и отдача совсем другая. Вот и я думаю - возродить его идеи на новом, так сказать, витке эволюции. А для этого техника соответствующая нужна. Минитрактора такие, многофункциональные.

– Какие идеи? Какие хутора?
– Антон встрепенулся.
– Ты что, собираешься против колхозов выступить?! Это ж основа основ!

– Все равно к этому придут, - буркнул Иван.
– Отступать дальше некуда. И тут, кто смел, тот и съел. Главное, чтоб сразу не испугать. Сначала кандидатскую насчет минитракторов защитим. Вроде никакой идеологии. А потом уж - на уровне докторской - можно обдумать, как такие хозяйства по всей стране организовать. А шо мелочиться? Жизнь дается один раз. И прожить ее надо взахлеб. В полете! Кусками рвать, кусищами отдавать. Шоб самому в кайф! Представляешь? Листопадовская реформа! Звучит? Он всклокочил волосы.

– Недоступный Вы, Иван Андреевич, моему разуму человек, - свесившись с печи, любовно констатировал Антон.
– Просто-таки матерый человечище. Листопад самодовольно хмыкнул. Он и впрямь ощущал себя великаном.

* Сам Антон вместе с Вадичкой работал на погрузке-разгрузке камней. Собственно то, чем они занимались днем, работой можно было назвать с большой натяжкой. С утра к дому бабы Груни на раздолбанной "лайбе" подкатывал Михрютка, и втроем ехали они на озеро Ледовое, на берегу которого скопилось множество камней. Камни эти надлежало грузить и перевозить к строящемуся коровнику. День начинался с того, что Антон с книгой заваливался на лугу, а Вадичка принимал от Михрютки очередной рапорт. Дело в том, что молодожен Михрютка проходил под руководством Непомнящего курс молодого сексбойца и каждое утро отчитывался о выполнении полученного накануне домашнего задания. Сегодня как раз предстояло освоить самую трудную тему. - Ну-с, - потирая руки, приступил Непомнящий. - Как прошло?

– За ночь пять палок кинул!
– браво отрапортовал Михрютка.

Вадичка предостерегающе нахмурился. - Что еще за "палок"? Ты все-таки не план по рубке леса выполняешь. Не всё решает количество, - с важностью напомнил он.
– Женщине требуется прежде всего качество. Дабы удовлетворить ее, наиглавнейшее - это разнообразие. Помнишь, я тебе объяснял про королеву поз?

– Рачком, что ли? Так два раза вдул.

– И каково?

– О! Аж взвыла!

– То есть ответила взаимностью. Стало быть, потихоньку находите консенсус. Ну, а как насчет последнего задания? Минэтик попробовал?

– Это в смысле вафлю?! Ох, упиралась! - Женщину надо уметь уговорить.

– Так уговорил: дал чуток по загривку. Ничо, взяла. Еще и чавкала. О! У меня разговор короткий. Либо вдую, либо по загривку.

– Брутальный, стало быть, тип.

При слове "тип" Михрютка обиженно засопел.

– Ладно, по загривку - это как раз ничего, - успокоил его Вадичка.
– Некоторых это даже возбуждает. Главное, что вы потихоньку дозрели до истинных глубин познания. Потому внимай далее. Сегодня для закрепления пройденного материала опять начнешь с легонького минетика. Потом совершаешь разминочный коитус.

– Коитус - это куда?

– Куда обычно!
– рявкнул недовольный тупостью ученика Вадичка.

– А! понял. - После чего намазываешь фаллос вазелинчиком и тихонько вводишь в аннус.

– А это куда?

– В прямую кишку. - Кому?

– Не мне же! Жене.

– Как же это? Я ж ее... разорву. Не чужая ведь, - сметенный Михрютка заглянул учителю в глаза, надеясь, что он шутит.

Но шутить Непомнящий сегодня был не расположен. Тем более при виде заливающегося от хохота Антона.

– Разорву!
– презрительно передразнил он.
– Тоже мне, Лука Мудищев нашелся. Природа, она за тебя, дурака, всё давно рассчитала. Значит, объясняю еще раз для неполноценных...

Вадичка доходчиво растолковал технику анального секса.

– Теперь дошло?

– Да. Теперь я её да. Теперь она у меня не забалует, - Михрютка предвкушающе потряс кулаком. Восхищенно зацокал.
– И как это Вы, Вадим Кириллович, про всё так много знаете? Это ж сколько надо учиться.

После первого же инструктивного занятия Михрютка проникся к наставнику таким безграничным уважением, что обращался не иначе как на "вы" и по имени-отчеству.

– Ладно, ладно, еще не тому обучу, - Вадичка польщенно похлопал его по щеке.
– Я пока сосну чуток, а ты покидай камни. Только отъедь в сторону, чтоб не греметь!