Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Кто-то из исполкомовских с перепугу позвонил в воинскую часть. Прибывшие на двух грузовиках вооруженные солдаты с любопытством выглядывали из кузова. В кабине сидел нахохлившийся, растерянный офицер. В отдалении опасливо похаживали подтянутые отовсюду милицейские патрули. Меж тем на другой конец площади, к Театру юного зрителя, подкатил автобус с иностранцами, которых привезли насладиться святым - памятником Ленину. Но при виде скандирующих людей интуристы смяли перетрусившего гида и, выхватывая на ходу фотоаппараты и камеры, устремились к исполкому, - митинг протеста в Советском Союзе был по тем временам зрелищем невиданным.

Вслед за иностранцами из Москвы подъехали телевизионщики и принялись сноровисто разматывать кабели. Начались недоуменные звонки из обкома КПСС.

Делать нечего. В сопровождении двух сотрудников и милиционера на крыльцо вышел сам председатель исполкома Непомнящий. Заметно округлившийся.

– Хряк появился, - выдохнула толпа. И - в ожидании дальнейшего затихла.

– Я принимаю деньги, - сухо поджав губы и стараясь не глядеть на Листопада, отчеканил Вадим.

– А вот хренушечки! Сперва пересчитаешь до копейки, - Иван с усилием снял мешки и шмякнул Непомнящему под ноги.
– Суд тебе велел принять, - выполняй. А то, шо мелочь, - уж извиняйте, дядьку, что набрал. С шапкой по людям, можно сказать, пришлось пойти после твоего погрома. Так шо садись на карачки и в соответствии с решением суда пересчитывай. Или ты, перерожденец, наш советский суд и советскую власть не уважаешь? Так народ тебя поправит!

Вадим с тоской поглядел на глумящегося, ненавистного врага, легко манипулирующего толпой и явно способного одним словом бросить ее на штурм исполкома. Устроит массовые беспорядки, а потом решением суда прикроется.

О том, чтоб пересчитывать двадцать тысяч мелочью самому, не могло быть и речи. Но даже если поставить трех-четырех доверенных лиц, окаянный Листопад наверняка зажучит пару монеток, а потом потребует пересчитывать заново. Так что процедура могла тянуться сутками, - на потеху всему городу.

– Чего ты добиваешься, Дуров задрипанный?
– с тихой ненавистью произнес Вадим. - Выдашь расписку в получении. Но шоб под мою диктовку!
– на всю площадь объявил Листопад. Выхода не оставалось. С цирком надо было заканчивать немедленно. Непомнящему передали листок и ручку. Он покрутил головой в поисках подставки.

– А пиши на родиче! Его тоже Вадичка зовут, - Листопад, под общий хохот, с готовностью похлопал по крупу хряка. Такого удовольствия Вадим ему не доставил. Один из сотрудников подсунул папку.

– Пиши!
– прогремел Иван.
– Я, такой-то сякой-то, публично поименованный зажравшейся свиньей, настоящим подтверждаю, что по решению суда деньги получил полностью и претензий за свинью больше не имею...Подпись не забудь, погромщик!

Укрывшись в спасительном подъезде, Вадим еще раз глянул на беснующуюся толпу. "Вадичка, и тебе это нужно? Или нет других способов хорошо жить?" - чувствуя внизу живота холодок страха и ненависти, пробормотал он.

Сразу после той истории Листопад распродал остатки разоренных предприятий. Вырученных денег хватило, чтоб освободить арестованных кооператоров и рассчитаться с сотрудниками. Из Твери Иван уехал таким же, каким когда-то сюда попал, - злым и голодным.

А через полгода следом убыл в Москву под отцовское крыло и Вадим Непомнящий. Идти на перевыборы под кличкой "хряк" оказалось неуютно и, главное, бесперспективно.

Слушая тогда мать, Антон невольно улыбался. Да, это был прежний его друган Иван - во всей красе. Несгибаемо-наглый с недругами и щедрый с теми, кто доверился. И все-таки встречи с ним не искал. Не мог забыть ни поспешного бегства, ни брошенных модельщиков. Хотел бы забыть, как ни бывало. Но - было ведь.

И только сегодня, спустя почти двадцать лет, Антон узнал, что освобождением модельщики, да и он сам, были обязаны Листопаду, который собственно и напустил на Тверь всю эту адвокатско-журналисткую армаду.

– Так чо, Антон Викторович, могу забирать? Негрустуев удивленно вскинул голову, - он даже не услышал, как вернулся Андрей Мантуров.

Андрюша быстро стрельнул глазом в сторону лежащей доверенности. Убедившись, что она не подписана, помрачнел:

– Какие-то проблемы?

– Надеюсь, что нет, - Антон жестом заставил нетерпеливого инвестиционщика присесть.
– Вопросительные вопросы появились. Новороссийская земля, да еще на косе, - кусок и впрямь лакомый. Как это вы ее ухитрились так задешево взять? Неужто конкурентов не было?

– А то!
– напряженное мантуровское лицо растеклось в шельмовской улыбке.
– Как грязи набежало. Только мы их развели!

Дождался поторапливающего кивка вице-президента.

– Ноу-хау придумали. Вбросили дезу, будто в этом месте немцы в войну скотомогильник организовали. Вмиг все отвяли.

Он прервался, изумленный тому, как переменился выдержанный обычно вице-президент.

– Чего-то не так, Антон Викторович?.. Ну, скотомогильник. Для скота, умершего там от сибирской язвы, скажем. На этом месте сто лет после нельзя ни строиться, ни жить. Вы чо, не слышали?

– Да нет, слышал. Очень даже ловко, - Антон оправился.
– Сам додумался?

– Так не даром хлеб едим, - Мантуров скромно потупился. Но в голосе его Антону почудилось невольное смущение, - Андрюша что-то привирал.

– Значит, так, - Антон принял решение.
– Послезавтра буду в Киеве. Готовь мне встречу с американцами. Если всё в порядке, сам подпишу. И для них солидней будет.

– Так это...
– не ожидавший подобной "засады" Мантуров засопел.
– Там всё как бы под меня заряжено.

Под проницательным взглядом он смешался.

– Впрочем как скажете. Если не доверяете...Оно, конечно, - уровень сразу на порядок...

– Так и скажу!

– Но у Вас же в понедельник правление.

– Ничего. К правлению вернусь, - чем больше упрямился растерявшийся Мантуров, тем более укреплялся в своем решении Антон. - Всё. Определились, - жестко закончил он. Дождался, когда вконец расстроенный инвестиционщик уберется восвояси. Нажал на кнопку мобильника.