Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 18–19 ноября 2016 г.)

Отметим также, что в качестве концептуального подхода, удерживающего ценные моменты двух указанных типов и вместе с тем преодолевающего их существенные недостатки, может быть использована либертарно-юридическая общая теория права и государства. Указанная теория позволяет последовательно трактовать содержание, формы и перспективы процессов юридической универсализации и унификации, смысл, направления и особенности этих процессов в условиях современной общесоциальной глобализации.

Таким образом, можно говорить о трех концепциях универсализации прав – антагонистических юснатуралистской и позитивистской и во многом синтетической либертарно-юридической теории. Значение последней в настоящее время проявляется в том, что в современных правовых нормах универсального характера уже нельзя найти чисто «позитивистские» или «юснатуралистские» истоки, скорее они представляют собой их синтез.

С правовой точки зрения процесс юридической универсализации означает, что все большее число людей (представителей все новых народов, слоев, классов и т. д.) признаются формально равными субъектами права. Через универсальный механизм правовой регуляции первоначально несвободная масса людей постепенно в ходе социально-исторического развития преобразуется в свободных субъектов права.

Современная юридическая универсализация при всех особенностях ее содержания, специфических свойствах, характеристиках и т. д. представляет собой определенную новую ступень в процессе развития права.

В свою очередь, универсализация в конституционном праве – это процесс закрепления в основных законах современных государств определенных универсалий, большинство из которых формулируются с учетом процесса международного закрепления прав и свобод человека и гражданина, однако не ограничиваются ими.

Вот поэтому универсалии в конституционном праве – это определенные нормы, понятия или идеи, отличающиеся многосторонностью и целостностью, имеющие общеобязательный характер, сформулированные с учетом специфики конкретного государства.

М.Н. Кузнецов, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского и трудового права Юридического института ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы народов» Международное частное право как межсистемная совокупность правовых норм

В последние годы ХХ в. в правовой литературе наметился новый подход к рассмотрению проблемы соотношения международного частного права с национальным гражданским и международным публичным правом и, следовательно, к вопросу о системной принадлежности его. Различные варианты этого подхода связаны как с критическим осмыслением казавшихся ранее аксиоматичными отдельных базисных положений науки международного частного права, так и новым, так называемым системным подходом к праву в целом.

Наиболее заметным явлением в этом плане стала выдвинутая Р.А. Мюллерсоном концепция полисистемности международного частного права [151] . Эту точку зрения разделяет сегодня и другой ученый – В.В. Гаврилов [152] . Суть концепции в том, что международное частное право представляет собой полисистемный комплекс, регулирующий международные отношения невластного характера (по терминологии других авторов – гражданско-правовые отношения с иностранным элементом) отсылочным (коллизионным) методом и включающий нормы, имеющие свой источник в системе национального права различных государств и в системе международного публичного права.

151

См.: Мюллерсон Р.А. Соотношения международного публичного, международного частного и национального права // Советское государство и право. 1982. № 2. С. 80–89.

152

Гаврилов В.В. Международное частное право: Учебное пособие. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997.

Отсюда и рождается, по мнению Р.А. Мюллерсона, полисистемность международного частного права.

Оценивая идею полисистемности МЧП, профессор М.М. Богуславский указывал, что такая точка зрения на МЧП «первоначально в 20-е годы была высказана А.Н. Макаровым, а затем разработана Р.А. Мюллерсоном. Согласно ей нормы международного частного права, регулируя международные отношения невластного характера, состоят из двух частей, а именно: из определенных частей национально-правовых систем и из определенной части международного публичного права» [153] .

153

Богуславский М.М.

Международное частное право. М.: Юрист, 1998. С. 26.

На наш взгляд, авторы полисистемности МЧП не замечают разницы между системой как явлением реальной действительности и системой как теоретической конструкцией. Обращая внимание на системный метод исследования в науке, Й. Лингарт пришел к выводу, что «наука занимается системами, причем как системами, которые в качестве определенной области окружающего мира являются предметом научных исследований, так и системами, являющимися теоретической конструкцией в виде суждений, утверждений и определений об объективном мире» [154] . Лишая МЧП своих собственных норм, учение о полисистемном комплексе фактически уничтожает МЧП как правовое явление, ибо без собственных норм права никакая система и никакой комплекс реально существовать не могут.

154

Лингарт Й. Процесс и структура человеческого учения. М.: Прогресс, 1970. С. 13.

МЧП показывает, что развитие науки о полисистемности не успевает адекватно отразить все многообразие возникающих в МЧП отношений. В науке ощущается острая необходимость совершенствования методологии исследования, которая до сих пор обновляется крайне слабо. Месть науки за невнимание к ней со стороны методологии проявляется в создании тупиковых, неразрешимых с первого взгляда ситуаций, при которых их анализ на основе старых представлений о природе права, о структуре правоотношения, о единстве и целостности отраслевого нормативного состава, наконец, о самом понимании, что такое система права и ее отраслевое деление, представляется бесперспективным. Создается ложное представление о распаде связей внутри МЧП и разъедании его внутренними противоречиями.

Полисистемность апеллирует к источникам права как главным критериям образования комплекса, что теоретически неверно, ибо причиной возникновения МЧП является не наличие источников, а наличие особых общественных отношений, которые постоянно рождают объективное развитие мирохозяйственных связей.

Наконец, в изложенном в правовой литературе виде концепция полисистемного комплекса МЧП создает ложное представление о возможности существования правовых категорий без своего собственного права.

С точки зрения формальной логики легко доказать, что международное частное право можно рассматривать и как отрасль внутреннего права, и как отрасль международной системы права. По существу же в силу уникальности регулируемых международным частным правом отношений, особенностей применяемого при этом метода и учитывая двойственный характер природы его норм, его следует отнести к таким целостным явлениям материального мира, которые в философии получили название антиномий, где тезис и антитезис равнодоказуемы [155] .

155

Об антимониях см.: Кант Э. Критика способности мышления // Сочинения в 6 т. М., 1963–1966. Т. 3. С. 461.

Видимо, право как социальное явление подошло к такому этапу своего развития, когда требуется провести ревизию некоторых фундаментальных представлений о нем.

В связи с этим интересна мысль, высказанная профессором Т.Н. Нешатаевой. Она обратила внимание на ошибочность утверждения о том, что правовая материя делится на два вида правовых систем: национальную и международную. По ее мнению, такое представление о правовой материи не выдержало испытания временем. Современные международные связи настолько сложны и неоднородны (к ним, в частности, относятся и межгосударственные отношения, и международные невластные отношения), что они не могут быть урегулированы нормами, относящимися исключительно к международному публичному праву. Таким образом, возникает необходимость пересмотра международно-правовой материи с позиции системного подхода. К сожалению, после высказывания этой блестящей идеи Т.Н. Нешатаева в своих рассуждениях сбивается на полисистемность МЧП.