Секреты богов живут в нас

— И что ты попросишь взамен?

— Просто дели со мной всё, что я тебе даю.

Усмехнувшись, Сион недоверчиво осмотрел собеседника, опустил взгляд на оставшуюся половинку персика и осторожно вытянул руку, готовясь услышать насмешки. Но Куу принял плату с почти восторгом, как будто только этого и ждал, ради этого пришел. Отковырнув и выбросив косточку, он одним махом откусил больше половины, довольно заурчав и зажмурившись.

— М! Вкусней, чем я ожидал!

По костяшкам пальцев медленно потекла крупная капля сока. Сион неотрывно следил за ней, неосознанно подходя всё ближе. Когда рука сама собой потянулась к свисающим в яму хвостам юбки, он дернулся. Куу даже не заметил, продолжал уплетать угощение. Сион растерянно перебрал пальцами белоснежную ткань. На ощупь она оказалась слишком воздушной и невесомой, нежнее, чем на вид, точно утренняя дымка. Казалось, ткань даже клубится.

— Нравится? Попробуй накидку. — Куу неожиданно дернул плечом, и белоснежная ткань с тихий присвистом соскользнула по руке, Сион едва успел поймать. По ладоням будто прохладная вода потекла, мягко обнимая и лаская кожу. Такие одеяния, должно быть, стоили дороже его жизни. — Приятная, да? И ни в какие холода не дает замерзнуть, в любую жару держит свежесть.

— А всё-таки, кто ты?

— Твоя маленькая награда за смелость. — Куу с упоением облизал пальцы, явно красуясь, и откинулся чуть назад, опершись на выпрямленную руку. Легким движением откинул с лица русые волосы, кончики прядей мазнули по голым плечам. — Сокровище, заслуженное годами верности и людям, и богам.

В словах не слышалось насмешки. Только веселье, но ни капли издевки, ни доли обмана, как будто и сам искренне верил. Сион аж захотел поверить. Когда он в последний раз получал подарки или награды? Даже в день перерождения года его мало кто поздравлял. Всё поселение дружно отмечало начало года, люди делили заготовленные угощения, обменивались с близкими памятными подарочками. Сион оказывался в стороне. С тех пор, как изгнали с позором неугодного жреца, назвав изменником веры, его маленький сын тоже попал в опалу. За решения отца. Мать после этого прожила недолго, не выдержала травли от тех, кого знала с детства. Мальчишку приютила молодая семья. Растили как второго сына, окружали заботой и любовью, но от нападок уберечь не могли. И после выбора Кудара новым жрецом их меньше не стало, лишь больше.

Можно ли после такого легко поверить незнакомцу, говорящему столь странные вещи? Едва ли.

— Считай, что жители подарили меня тебе, — прозвучало совсем тихо, в самой душе, внутри. — В благодарность за долгую незаметную помощь истинного жреца жрецу-притворщику.

— Эти могут только наказать, если узнают, что я десять лет тайно использовал дар.

— Порой наказание идет рука об руку с наградой, — жмурясь от легкой улыбки, прошептал Куу. Выпирающие ребра вздымались медленно-медленно, создавалось впечатление, что он почти и не дышит. — Помнишь Айнхэллу, давшую название вашему поселению?

— Дочь богов?

— Ее самую. — Куу весело кивнул и, подперев щеку ладонью, продолжил: — Говорят, она была умна, добра ко всем и даже хороша собой. Нечасто встретишь подобное чудо, что думаешь? А какие она придумывала небылицы, заслушаешься! Помнишь, чем закончилась ее жизнь?

— Ее убил собственный отец, — мрачно поддакнул Сион. Он не понимал, к чему клонит новый знакомый, поэтому выбранная тема казалась не самой утешительной в его ситуации.

— Нет-нет, не убил!

— Превратил в оазис. Отнял привычное тело, запер душу в песчаные берега и вынудил коротать вечность под палящим солнцем.

— Айнхэллу наказали за ослушание. Богам тогда запрещалось показываться перед простыми людьми. У людей ведь тоже множество запретов, за нарушение которых можно страшно поплатиться, верно? — От этих слов по телу пробежал холодок. Куу хорошо знал того, с кем разговаривал. — Разумеется, человек скажет, что бедняжка не заслужила, она хотела только лишь помочь заплутавшим в пустыне, дать им воду, пищу и кров, спасти от смерти, за такое наказывать нельзя. Но запрет есть запрет. Айнхэллу подвергла опасности мир богов, явившись перед людьми.

— Я всё еще не понимаю, к чему ты?

— Верховный бог наказал дочь, как того и требовали правила. — Куу взмахнул кистью. — А что дал ей вместе с тем?

— Своё прощение? — осторожно предположил Сион, крепко сжимая пальцы на белоснежной накидке, которую всё еще не вернул.

— Подарил лучшее из сокровищ — исполнил ее желание. Оазис, которым она стала, дал приют людям, страдавшим в пустыне, дал им воду, пропитание, дом их детям. Этого желала Айнхэллу больше всего. Наказание обернулось даром. Ведь с тобой так же.

— Что-то я не вижу дара, — усмехнулся Сион, на вытянутых руках растягивая и наиграно деловито осматривая чужую накидку. Оценивающе. — Где же мои сокровища? Где то, чего я хочу?

— Я здесь, — совершенно спокойно ответил Куу. — Я же уже сказал. Пока ты сидел в этой яме, на тебя так ярко светила звездочка, которую я хотел сорвать с небосвода на новый кулон. И вот я здесь. Если ты хочешь чего-то еще, только попроси. Я всё тебе дам.

В его глазах засверкали озорные огоньки. Очередное приглашение. Неспешно сложив несколько раз нежную белую ткань, Сион прижал сверток к груди, поджал губы, рассматривая собеседника, и тяжело вздохнул. Верить ему казалось глупостью, но не верить не получалось. И Сион уже хотел было потребовать воды, раз так, но…

— Выпусти меня, домой хочу.

Куу довольно улыбнулся, поднимаясь на ноги. Через пару мгновений решетки с шуршанием разошлись в стороны, ему навстречу потянулась рука нового знакомого. Как тому удалось открыть мудреную клетку, оставалось только гадать. Что им будет за это — не хотелось даже думать.

***

Возмущения так и застряли в горле. Хмыкнув, Сион присел на край постели из овечьих шкур. Вызвавшие негодование босые пятки, которыми Куу исходил половину деревни, пока добирались до барака с гекконом, оказались поразительно чистыми, розоватыми и, похоже, даже мягкими. Очень хотелось прикоснуться и проверить, но Сион только поджал губы и отвернулся, не глядя кинув в гостя его накидку, которую так и мял в руках. Мало того, что привязался следом, без разрешения забравшись в дом первым, так еще и, пока хозяин опускал красно-синие навесы, успел отыскать и как-то зажечь спрятанную лампадку. А после и вовсе завалился на постель, обняв грубое покрывало и нахваливая восхитительные людские жилища. Нахал не упускал никаких возможностей.

Плотные навесы не должны были пропускать свет лампадки, но Сион на всякий случай расправил штору, делившую жилище пополам, отгораживавшую часть с постоянными деревянными стенами от части с убирающимися днем навесами. Спальная комнатка стала меньше и еще уютнее. В ней почти ничего не было, но этого вполне хватало. Крохотный огонек окрашивал в оранжевые тона и мрачные стены, и темную стопку покрывал и одежды, и малочисленную посуду на низком столике-подносе. На полу лежали старенькие циновки, одна из которых неловко наползала на крохотный заборчик, натыканные в землю-пол колышки, отделявшие полосу для посадок (обстановка в доме в последнее время была неспокойной, так что выстроившиеся у стены кустики успели грустно опустить листья, обмякнуть). В самом дальнем углу стояла высокая и слегка изогнутая доска с мастерски вырезанными узорами. Сиону она была практически не нужна, он не покидал Айнхэллу, не бродил по песчаным дюнам. Он и спускался-то на ней лишь разок, для интереса. Но хотя бы одна такая доска имелась в каждой семье, поэтому и ему перепал подарочек от друга-умельца. Только любовь к приключениям это в нем не пробудило, он всё так же оставался в родном поселении, даже не мечтая увидеть другие города.

— Куу?

— Я бы еще перекусил, — вместо ответа мечтательно выдал тот, перевернувшись на спину, заложив руки за голову и с улыбкой поглядев на понурого хозяина дома. — М?

— У меня ничего нет.

— Я мог бы…

— Сорвать еще персиков? Нет уж, хватит. Не для тебя я их растил.

Куу весело рассмеялся, закинув ногу на ногу. Похоже, окончательно расслабился, почувствовав себя правителем мира.

— Мелочные людишки, — с каким-то даже умилением сказал он, — я же за всё расплачусь.