Секреты богов живут в нас

— Делай то, что считаешь нужным. Только на милость добрых богов наша надежда, теперь ни у кого нет сомнений, что эти псы — служки богов злых, людям с ними не справиться.

И, не дожидаясь ответа, вождь ушел. Сион с неприятным чувством поджал плечи и упал на стул. Его слегка трясло. Осмотревшись, он окликнул Куу.

— Ты здесь? Ты очень нужен мне, ответь, пожалуйста… я хочу поговорить…

Но любопытное божество не отзывалось.

В тот вечер Куу так и не явился. Сион пытался проводить обряд, чтобы достучаться до кого-то еще, но всё оказалось без толку. К ночи вождю всё же пришлось выставить караул и разрешить оградить селение кострами. Над высокой стеной стояло жаркое зарево. Перепуганные жители забились в свои дома раньше обычного, прихватив и мелкий скот. Ни один из богов так и не явился. А вот дозорный с восточной стороны убил одного из псов. Его труп с пробитой насквозь головой лежал до самого утра, но к полудню бесследно исчез. Никто не понял, куда он делся, но дозорные стали шептаться, что свои же и сожрали. Во второй караул выходили с куда большими опасениями. Псы вели себя уже осторожнее…

***

Три ночи и три дня Куу не давал о себе знать. Сион уже почти поверил, что больше не увидит свое божество, что от них окончательно отвернулись, но продолжал проводить положенные обряды, надеясь на чудо. Вождь всё сильнее выказывал недоверие. Сион всё слабее верил в собственный дар. Что толку в крохах этого дара, если не умеешь ими воспользоваться? Настроение в деревне становилось всё мрачнее.

Даже почти поправившийся Арю уже не светился уверенностью. Еще недавно он был готов горы свернуть, чтобы только добраться до собственной цели. Теперь только качал головой. Выводить Хатча в пустыню снова, пока с псами не разобрались окончательно, он не рискнул бы ни за что. И в прошлый-то раз с трудом удалось спастись… сам поражался, как умудрился защитить, при этом еще и отделаться только укусом.

А трупы псов, как оказалось, заглатывал песок. Убили всего трех. Все они исчезли. Песок просто утягивал их в себя. Люди говорили, что это злой бог, создавший псов, забирает их обратно, чтобы на следующую же ночь вернуть еще более злыми и кровожадными.

Вот только время шло, жизнь продолжалась.

— Ты помнишь, что обещал нам? — Хатч искоса глянул на друга. Сион недоуменно приподнял брови, замерев с фиником в зубах. — Нам с Арю.

— Ах, это, — протянул Сион. Дожевывая финик, он деловито кивал, строя из себя важного и серьезного жреца, что не очень вязалось с пошатывающимся парнем, сидящим на столе и плюющим косточки от фиников в стоящую в углу кружку. Большинство косточек, к слову, пролетели мимо. Но в собственном бараке он был главным. — Я отлично всё помню. Более того! Готов провести обряд этой же ночью. Несите воду, лампаду и… поищите мой заговоренный нож, он где-то в грязной одежде валяется. Я пока приведу себя в порядок, нельзя в такой важный вечер ходить растрепанным.

— Как-то подозрительно, — растерялся Хатч, оглядываясь на Арю.

Тот оценивающе смотрел на новоиспеченного жреца. Задумчиво пожевав губу, тихо проворчал, что надо пользоваться шансом, пока вино не выветрилось, а то по трезвости может и отказаться. Пообещал-то тоже после попойки.

— Властью, данной мне божественным братом… — торжественно вещал Сион. — Кстати, где он? Куу?! Где ты там столько дней прячешься? Надоело звать тебя каждую ночь и слышать только тишину. Выходи уже, я соскучился. Нужна твоя помощь, побудь свидетелем, не хочу, чтобы на зов таинства вдруг явился кто-то другой. Ведь никто не прилетит, если здесь уже будешь ты, правильно?

— Правильно, — послышалось из-за занавеса. Хатч с Арю дружно отпрянули, уставившись на разговаривающую ткань. Но та зашевелилась, сдвинулась в сторону и пропустила в комнату лохматую голову. Сион замолк, ошарашенно глядя на божество. — Это, что ли, и есть твои верные соратники?

— А… — Он кивнул, пытаясь перебороть удивление, сковавшее голос. — Да. Арю, мой названый брат. И Хатч, наш близкий друг с раннего детства. Я был самым младшим в компании, поэтому ребята всегда заботились и защищали меня. Я не могу отказать им в такой мелочи.

— Нашел мелочь, — усмехнулся Куу, забираясь на постель. Хатч тут же сдвинулся в сторону, отпихнув и Арю. Новое лицо его не то чтобы пугало, но настораживало. Внутри все сжималось от одного его взгляда. Такого холодного и сухого, что казалось, можно им людей в камень обращать. Да и сам Куу смотрелся не человеком при всем внешнем сходстве. Обычный худощавый и долговязый парень, но что-то магическое переполняло его до кончиков пальцев, одно легкое прикосновение которых заставило содрогнуться, почувствовав на коже жаркий укол. — Это священный обряд, перед прохождением которого следует хорошенько всё обдумать, а не мелочь. И прекраснейший дар, и великая ответственность.

— Да-да, точно, — болезненно морщась, закивал Сион. — Знаю я теперь ваши священные обряды, для чего их напридумывали.

— Знаешь — молчи, — тут же строго перебил Куу. — Всем знать не обязательно. Тем более, что у меня на эту ночь другие планы. Сводишь меня кое-куда.

Сион тяжело вздохнул, но послушно притих, готовя всё необходимое. Перечить богу он всё же не смел. Устроил посреди комнаты свою лампаду. Отыскал нож. Поджог пучок каких-то сушеных трав. Струйка дыма потянулась к щелям в крыше барака, комната наполнилась приятным запахом, от которого щипало в носу. Оставив пучок тлеть в миске, Сион взялся за нож и глубоко вдохнул. Текст заклинания он помнил наизусть в любом состоянии — много раз видел обряд раньше, ему как преемнику, сыну жреца, разрешалось присутствовать на подобных таинствах. Нож нагревался от огонька лампады, а слова звучали всё быстрее. Воздух вокруг напитался предвкушением чего-то необычайного.

— Ну и дурные у вас обряды, — усмехнулся Куу. Три человека уставились на него. Сион — с благоговейным ужасом, как на оскверняющего самое святое, Арю и Хатч — с интересом, ожидая пояснений. — Всё это представление мне будет только мешать. Ты же знаешь, что на самом деле жрец в этих обрядах должен только пригласить одного из богов и оказать ему посильную помощь? Знаешь же?

— Отец говорил такое, — тихо пробормотал Сион, припоминая и задумчиво глядя на нож. — Надо же, совсем забыл об этом. Да, точно! Отец говорил, что все эти обряды он проводит только для людей, они считают, что так положено, без этого не получится. Но на самом деле всё делал Шатур, белоглазый бог.

— Шатур, — промурлыкал Куу, потягиваясь. — Он был из прошлого поколения. Когда я был еще совсем юным, любил путешествовать с ним по миру. Да, если припомнить, именно он всегда откликался на воззвания местного жреца, приглядывал за поселением, любил его. Шатур был отличным богом, жаль, что во время восстания его уничтожили. Не представляю себе, где может быть его душа теперь… возможно, развеяна по ветру мириадами мельчайших песчинок.

— Восстание?

— Я не говорил? — Куу усмехнулся и уселся у Арю с Хатчем за спинами, принявшись непринужденно водить ладонями вдоль позвоночников. Оба насторожились, но не возражали. — Не так давно у нас случилось кровавое восстание. Большая часть правящих богов погибла, их место заняли новые.

— Поэтому ты здесь?

— Поделись-ка, милый человек, какую связь ты умудрился выискать?

— Ох. — Сион смутился от такого вопроса. Отложив в сторону не нужный больше нож, он неопределенно пожал плечами. — Я подумал, что ты бежал из своего мира, когда его захватили…

— Я был на стороне захватчиков, — холодно ответил Куу и бросил снова куда веселее: — Готово.

Хатч с Арю переглянулись. Никаких изменений они не чувствовали, но сомневаться не приходилось, всё сделано в лучшем виде. Вот только неприятный холодок тревоги покалывал спины.

— Ты… из злых богов?

— Забавный же у вас дружок, — рассмеялся Куу, качая головой. Он будто искренне наслаждался каждым мгновением замешательства людей. — Боги, как и люди, не делятся на злых и добрых. Это одно из самых глупых ваших заблуждений. Всё равно что думать, будто в мире только черный и белый цвет.

— Цвета люди видят собственными глазами. А богов? Разве люди видят вас достаточно, чтобы понять, на что вы там делитесь?

— Тогда почему считают, что имеют право судить? — Куу встал. Голос его теперь звучал жестко, почти угрожающе. В бараке как будто стало холоднее. — Почему, преклоняясь, моля о помощи в любой мало-мальски сложной ситуации, твердя, что боги правят людьми, повелевают и вершат судьбы, люди смеют решать за богов? Самостоятельно делить на добрых и злых, на заслуживающих подношений и не заслуживающих? Приписывать им деяния, которых они не совершали? Решать за них, что же они хотят, что чувствуют, что думают… Когда-то давно между богами и людьми были близкие отношения. Взаимное уважение, открытость и готовность всегда прийти друг другу на выручку. Они сосуществовали как братские народы… Но люди променяли богов на религию.