Секториум

Миша только беззвучно тряс головой, закрывая лицо руками.

— Я сдохну без работы! Кроме этой работы у меня ничего нет!

— Вот!

— Но без Анжелки я тоже сдохну!

— Тогда реши, от чего ты сдохнешь быстрее, и вперед!

Миша пытался возражать, но я чувствовала себя в ударе. Я не только описала ему истинное положение вещей, но и обрисовала безрадостную перспективу совместной жизни девочки с Земли и мальчика из космоса. Местами эта перспектива выглядела излишне удручающей. В конце концов, Миша бесславно ретировался с поля брани, оставив меня в одиночестве наслаждаться моральной победой. Первой моральной победой, одержанной над ним в словесном поединке. Над слабым, беспомощным и деморализованным. Я бы даже гордилась собой, если бы мне не было так его жаль. Но, чем больше мне было жаль, тем сильнее хотелось на него кричать и трясти за шиворот, пока он не очнется, не посмотрит на свою проблему трезвым взглядом.

Усилия были напрасны. Прошло время, и чувство собственной правоты уступило место угрызениям совести. Я и прежде не раз позволяла себе кричать на тех, кто постарше меня и поумнее. Но такой подавленной себя еще не чувствовала никогда. Надо было садиться за работу. Мишин побег совершенно выбил меня из колеи.

Компьютер включился вместе с видеотелефоном. Перед Мишиной камерой монитора стоял пустой стул, блестел на стене плакат «Quine», валялась упаковка из-под бумаги для принтера. В офисе было так же светло и пустынно. Только в доме у Алены полным ходом шел рабочий процесс.

— Подожди минуту, — попросила она, убрала мою физиономию с монитора и стала быстро набирать текст.

— Третий час ночи! — ужаснулась я. — Когда ты успеваешь спать?

— За рулем в пробках, — объяснил Алена, не отрывая глаза от клавиатуры.

— Докторская диссертация?

— Что, видно с камеры?

— Нетрудно догадаться.

— Ты-то когда начнешь работать?

— Как только вернется шеф, — ответила я. — Лучше расскажи мне, психолог, как лечиться от несчастной любви?

— Работой, — сказал психолог, — а не нытьем.

— Если не получается? Если тошно от всего на свете?

— Когда ты успела? А главное, кто счастливчик?

— Большая тайна, — сказала я, отодвигая под стол плакат с Дибровым.

— Хочешь, угадаю?

— Нет. А вообще-то, интересно, что ты обо мне думаешь?

Алена перевернула журнальную страницу и задумалась.

— Я думаю, — произнесла она между делом, — что ты сохнешь по шефу.

— Давно уже нет. А что, было заметно?

— Он таких вещей не замечает.

— И то хорошо…

— А хочешь знать, кто сохнет по тебе?

— Уже не сохнет.

Алена улыбнулась, но промолчала, потом увлеклась работой и на некоторое время забыла о моем существовании. Что-то мне расхотелось продолжать ночные посиделки. Я еще раз переключилась на Мишин модуль. Там по-прежнему стоял одинокий стул. Телефоны не отвечали. Я поднялась в верхний дом и спустилась обратно. Алена еще читала журнал.

— Мне нужен твой отчет об экскурсии, — сказала она. — Если таковой имеет место быть. А также записи видео, аудио, надиктовки и распечатки.

— Я, оказывается, ездила на экскурсию?

Алена с трудом оторвалась от текста, чтобы взглянуть мне в глаза.

— Как можно быстрее. Заодно и подлечишься.

— Можно узнать, чем ты так увлеклась?

— Некто Джон Финч, — процитировала Алена, водя ногтем по строке, — наблюдал из окна своей спальни гуманоидов, гуляющих по саду в ночное время. А теперь читай описание… — она развернула на сканере английский текст и подключила к нему «переводчик». — Читаешь?

— Читаю.

— Узнаешь?

— «Белые»? — удивилась я.

— Еще бы, обрати внимание, какие точные детали.

— Да уж, однозначно! Именно «белые».

— Ну, и какой вывод мы сделаем о мистере Финче?

— Неужели он видит фазы, как кот? — еще больше удивилась я.

— Родные мистера Финча, — процитировала Алена дальше, — не смогли подтвердить увиденное и списали сей факт на психическое расстройство. Вот и думай, что делать? Со дня на день приезжают эксперты, а у тебя отчет не готов. Берись за работу! Слышать не хочу ни про какую любовь!

И последний штрих к портрету информала-алгоника. Кроме прочих неоспоримых достоинств, эти существа обладают колоссальной ленью и нежеланием трудиться в сообществе. Зато они способны тратить много времени и сил на свои частные проблемы, не всегда понятные окружающим. Это сказано про Птицелова. Иными словами, писано с его натуры, но не с моей! Я немедленно применила себя к отчету, стала излагать «экскурсионные» впечатления в форме тезисов специально для Алены, которая, на самом деле, не имела времени просушивать все кассеты и просматривать глупые видеозарисовки, деланные мною из-под полы не к месту и невпопад. Я погрузилась в работу с головой только для того, чтобы доказать своим друзьям и коллегам: мы, алгоники-информалы, совсем не потеряны для общества. Хотя в глубине души преследовала совсем иную цель. Я собиралась понять, можно ли из общего слэпового фона человека безопасно вычленить диапазон, отвечающий за любовные муки. Для того чтобы мой лучший друг и человек, безусловно, достойный во всех отношениях, получал от своей страстной влюбленности только положительные эмоции. За этой бездарной работой сон сразил меня наповал. Мне приснился каньон в южных землях клана Птицелова, лиловый закат в расщелине, «колокол», брошенный в мягкой глине и никого… Я старалась вытянуть «колокол» на поверхность, а он еще больше вяз в грязи. И я вязла вместе с ним, но не могла бросить летучую машину на дне пустого каньона. Мне было жадно. Я собиралась утащить ее с собой на Землю.

— Ты когда-нибудь видела живых бэта-сигов?

— Белых сигов? — удивилась я, отрывая голову от панели компьютера. С монитора смотрело улыбающееся лицо Алены.

— Разбудила? Сходи в офис. Шеф вернулся, а с ним два придурка. Сходи, не пожалеешь.

Глава 23. ДЖОН И КОНФЕРЕНЦИЯ

Конференция была намечена на пять утра. Не пригласили никого. Народ пронюхал сам и начал собираться. Прибывали с вечера, усаживались пить пиво, где попало. Алена спала на моем диване сном праведника. После конференции она собиралась успеть на работу. Народ то исчезал, то появлялся, устраивая в моем модуле перевалочную базу. В прихожей я узнала чемодан Андрея, Аленин мобильник верещал на кухонном столе.

— Елена Станиславовна? — вопил надрывный женский голос.

— Кто такая Елена Станиславовна? — спросила я Володю.

Он указал пальцем в сторону дивана.

— Посылай всех! — предупредил он.

— Посылай сам…

— Милочка моя, — произнес Володя в трубку, — двенадцатый час ночи! Имейте совесть, дайте человеку поспать.

Миши не было нигде. Я заходила к нему каждый час и слышала, как телефон разрывается от бесконечных звонков. О его местонахождении не знали даже сотрудницы библиотеки.

— Бон суар! — приветствовал нас Этьен, вынося из лифта коробку и штатив для видеокамеры.

— Бон суар! — ответила я и прикрыла дверь в комнату, где спала Алена.

— Кому «суар», а кому «ньюит», — заметил Володя. — Плохо жить близко к конторе?

Но я привыкла. Путь между моим жильем и офисом составлял секунды, несчастному Этьену приходилось час ждать кабины и столько же стоять в ней, а Андрею и того дольше. Обстановка в офисе была еще более беспорядочной. По коридору разгуливал Адам в рваной футболке, на ходу разбирал прибор, похожий на тостер. Из его рук сыпались детали, он тут же искал их магнитом на паласе. Логику Адама я всегда понимала с трудом. Иногда он казался мне роботом с интеллектуальным расстройством. Адам заметил меня, сидя на полу. Один его глаз был закрыт синей плевой, другой — таращился на меня. Из уха торчал провод, а волосы были собраны хвостом на затылке.