Сельская учительница
Шрифт:
Всегда, если в афише о демонстрации фильма говорилось, что перед началом сеанса будет показан «Соломотряс», народу в зрительный зал набивалось, как говорится, под завязку. Так было и на этот раз.
Когда на экране появилось изображение этакой живописной красотки с кудряшками и большущими серьгами, в зале захихикали: «Тетя Шура», «Наша Долгорукова»…
Потом на экране появлялись другие карикатуры, и Саша Голованов комментировал их. Вот красотка с большими серьгами оседлала на рисунке Дом культуры, и следовал комментарий — «Тетя Шура восседает»; на следующем рисунке она наполняет стаканы — «Тетя
В зале аплодировали, хохотали, и Валентине казалось: больше аплодируют и хохочут женщины, а мужчины — одни, как бы из-под палки, нехотя похлопывают в ладоши, а другие тихо сидят с опущенными головами.
Саша Голованов зажег на сцене свет и на фоне белого экрана с шутливой артистичностью стал раскланиваться зрителям. И вдруг на сцену взбежала секретарь сельского Совета Ефросинья Кучумова, подружка тети Шуры.
— На Советскую власть замахиваешься! — крикнула она Голованову. — Торговая точка была открыта по решению исполкома районного Совета депутатов трудящихся! Да знаешь ли ты, — продолжала она, — что товарищ Долгорукова — ударница прилавка, награждена Почетной грамотой облпотребсоюза! Оскорбляя своими карикатурами ударницу прилавка, ты оскорбляешь передовую советскую торговлю!
— Эко хватила ты, соседка. Эвон какую околесицу понесла, — послышался из зала голос Никифора Герасимовича Вершинина.
И вот опять занятия…
Догорал короткий зимний день. Большое красное солнце опустилось на белую степь и погасло в снегах.
Накинув на плечи пуховый платок, Валентина сидела за столом и при свете лампы — подарка готовилась к завтрашним урокам. В дверь постучали.
— Да, да, входите, там не заперто.
Вошла Мария Захаровна, шафрановская учительница биологии, та самая учительница, с которой Валентина познакомилась прошлым летом в зареченской гостинице.
— Мария Захаровна! Здравствуйте!
— Здравствуйте, Валентина Петровна. Видите, в гости я к вам.
— Пожалуйста, пожалуйста, раздевайтесь, — предложила Валентина и сразу почему-то подумала, что учительница зашла к ней по дороге, видимо, принесла записку от Игоря, а может быть, и он с ней приехал, сейчас войдет. — Садитесь, — продолжала она. — Я сейчас книги уберу, чай приготовлю.
— Не беспокойтесь, Валентина Петровна, я к вам на минутку. Меня Арина Игнатьевна послала. Вы извините, я начну без предисловий. Игорь Федорович не вернулся с каникул. Мы уж телеграмму ему посылали — ни ответа, ни привета. Может быть, вам что-нибудь известно? — с надеждой спросила гостья.
— Ничего не известно, — торопливо ответила Валентина, и сразу тревожные мысли захлестнули ее — заболел… несчастный случай… Да мало ли что может произойти с человеком.
— Вот ведь беда какая, — огорченно продолжала учительница, —
четверть началась, а учителя нет и нет, заменить-то его некем.— Нужно позвонить. В городе у них есть домашний телефон. Идемте на почту. Мы все выясним.
Мария Захаровна безнадежно покачала головой.
— Арина Игнатьевна звонила, с отцом его, Федором Терентьевичем, разговаривала. Отец пробормотал что-то о плохом самочувствии сыночка… А мы так думаем, что Игорь Федорович, грубо говоря, сбежал…
— Нет, нет! — протестующе воскликнула Валентина. — Игорь не такой, не покинет учеников среди года, не верю я в это. Понимаете? Не верю. Я его давно знаю, не может он быть подлецом.
Учительница вздохнула.
— Мы, Валентина Петровна, и сами верить хотели бы. Бог с ним, доработал бы как-нибудь учебный год, потом Арина Игнатьевна отпустила бы его. По правде сказать, она уже и не особенно требовала с него, замечали мы, что из-под палки работал он, без интереса.
— Мария Захаровна, да как вы можете так говорить? Он хороший учитель, пусть неопытный, но он честен, понимаете вы — честен.
— Может быть, — соглашалась учительница, — вы его больше знаете, не буду с вами спорить.
— Я сегодня же позвоню в город, и вот увидите — у него уважительная причина. Я к вам завтра приеду и расскажу.
— Спасибо, спасибо, Валентина Петровна…
Проводив гостью, Валентина побежала на почту. Знакомая девушка, работница Михайловского отделения связи, пообещала тут же вызвать областной центр и попросила Валентину Петровну подождать немного.
За окном густели синие сумерки. Крепкий январский мороз вышивал на стеклах свои замысловатые узоры.
Валентина нетерпеливо расхаживала по большой комнате.
— Скоро там? — то и дело спрашивала она.
— Сейчас, сейчас, Валентина Петровна. Заречное обещает, там аккуратная телефонистка работает, — успокаивала девушка.
«Нет, не мог он сбежать, — опять раздумывала Валентина. — Не способен Игорь на предательство. Можно поругивать школьные порядки, можно быть сердитым, недовольным, можно даже оробеть перед пьяным дебоширом, но удрать, бросив на произвол судьбы ребятишек? Не верю, чтобы учитель сделал такое…»
— Валентина Петровна, город! Она схватила телефонную трубку.
— Квартира Коротковых?
— Да, квартира, — послышался сочный голос Евы Станиславовны, Игоревой матери. — Кто звонит?
— Мне Игоря. Это я, Майорова!
— Нету! — И там, в далеком городе, бросили на рычаг трубку.
Валентина растерянно смотрела на телефонную трубку, несколько раз крикнула «алло», ей никто не отвечал.
«Неужели Мария Захаровна права? Неужели? Неужели? — докучливо жужжало в ушах. — Подлец, какой же он подлец».
Дома, свернувшись калачиком и позабыв о завтрашних уроках, Валентина лежала на кровати. Перед глазами, точно кадры знакомого фильма, мелькали картины ее недавнего прошлого.
Вот она стоит в светлом институтском вестибюле и слышит — кто-то смеется, кто-то плачет. Она боится подойти к доске, на которой вывешены списки принятых в институт. Она уверенно отвечала на экзаменах, ее похваливали экзаменаторы, но конкурс есть конкурс… Непослушные ноги будто прилипли к паркету. «А вдруг не приняли», — со страхом думает она.