Семь с половиной женихов Евангелины

– Ну, подумай, - сказал Драконище.
– Они идут по лесу, и кое-кто находит свою судьбу, не с тобой, а с другой девушкой. Чью потерю ты б не пережила?

– Не знаю, - хлюпнула я.

– Ну, не плачь, - утешил меня Драконище.
– Смотри, у тебя платьице испачкалось. Может, новое, покрасивее, наденешь? В спальне их целый шкаф. И с вышивкой, и с золотом, и с жемчугом. А одно, знаешь, есть шелковое, шитое серебром и золотом. Померяешь?

***

Несмотря на то, что Алекс оказался прохвостом, он все равно потащился с остальными женихами, хотя они не хотели видеть его в своей компании.

– От тебя теперь только и будем ждать подвоха, - ворчал Акмаль.
– Кого следующим оживишь? Останки пиратов и злодеев?

– Евангелина от меня не отказалась, - противным голоском ответил он на все их претензии.
– Не отвергла. Не велела уходить. Значит, я пойду до конца! И ваши желания тут играют последнюю роль.

– Тебе это зачем?
– ершился Эван.
– Ты же не любишь ее. Я тебя насквозь вижу! Голый расчет! Породниться с приличным домом хочешь?

– Некромантам свойственно быть умными, - промурлыкал Алекс, щуря довольные зеленые глаза.
– Расчетливыми. Я свою выгоду во всем вижу.

– Евангелина - это не выгода!
– рыкнул Роланд.

– А тебя никто не спрашивает, - хихикнул Алекс, - как мне относиться к тому или иному человеку.

– Евангелина далеко не дура, - заметил Роланд, нарочно посмеиваясь ровно так же едко, как и Алекс. Эти двое друг другу не уступят.
– Она не выйдет за тебя, такого хитрожопого прохвоста.

– Это мы еще посмотрим, - снова едко хихикнул Алекс. Казалось, он готов был язвить и пикироваться с Роландом целую вечность. Но Эвану, который славился своей прямолинейностью, их спор быстро надоел.

– Неси кирпич!
– грубо сказал он, и Алекс, охнув и перестав радостно улыбаться, резко согнулся в три погибели, словно руки ему оттянул увесистый булыжник.
– Любишь -пойдешь дальше. Не любишь - повернешь обратно. В долине кирпич развеется.

– Это нечестно!
– заверещал несчастный некромант, чьи руки оттянулись под магической тяжестью до самой земли.

– Обратись в суд, - грубо ответил Эван.
– Об ущемлении твоих пальцев и прав.

Гном, который отличался недалекостью и бестактностью, тотчас же вскарабкался некроманту на горб, и свесил ноги.

– Что?!
– удивился он, увидев негодование некроманта.
– Ты наказан. Тебе все равно тяжело, так какая тебе разница?!

На самом деле гнома очень интересовала волшебная солонка Алекса. Солонка и то, что можно делать с ее помощью. Ее некромант охранял особо рьяно, прятал глубоко в карман. Но если постараться-то, то можно ее стащить, пока руки у Алекса заняты, не так ли?.. Что или кого собирался гном посыпать оживляющим порошком - никто не знал. Но воспользоваться этой чудесной вещью ему страсть как хотелось.

Некромант на нахальство гнома ничего не ответил. Он зло сопел и пыхтел, но, однако, тащился вслед за всеми, перехватывая удобнее свой кирпич наказания.

Больше всего Алекса тревожило то, куда делась русалка, вызванная им из небытия. Потерялась? Обманула? Превратилась в пень от отвара? Стеная и охая под пригнувшей его тяжестью, он оглядывался по сторонам, осматривал все деревья, все заросли, куда она могла б спрятаться, но нигде не видел ее белоснежного личика.

– Обманула, паршивка!
– ворчал Алекс с досадой, не найдя и не увидев русалки нигде.

Длинный летний день катился к концу, солнце окрашивало цветущие поляны в самый прекрасный цвет - цвет беззаботного счастья. Цветы, напившись последних солнечных теплых лучей, закрывали на ночь свои венчики, а цикады просыпались и начинали оглушительно трещать.

Золотой след, по которому шли женихи, был отчетливый, в траве золото было хорошо видно, и они собирали его, складывая в мешочки, привязанные к поясу, удивляясь, однако, почему никто не позарился на разбросанные по лесу сокровища.

– А кому тут золото нужно?
– поинтересовался Берни.
– Оборотням? Так сами слышали -они штаны ни разу в жизни не надевали. Людьми они становиться не любят, считают это признаком слабости. Так зачем им деньги?

– Но кто-то же здесь живет, - заметил Акмаль.
– Я видел качели на одном дереве.

– Качели - это детская забава, - заметил Роланд, ссыпая найденные золотые в мешок.
– Это обнадеживает.

– У троллей и гоблинов тоже дети бывают, - заметил Эван.
– И они тоже любят покушать.

Меж тем солнце село, небо окрасилось в бархатный синий цвет и заблестело первыми тусклыми звездами, и из кустов уже не опасаясь солнечных губительных лучей, выбрался гоблин - тот самый, которого покусал Эван.

Лесной уродец выглядел заспанным и помятым, словно весь день проспал в дупле, не оборачиваясь летучей мышью, а свернувшись клубком на подстилке из листьев. Изо рта у него торчал мышиный хвост - видимо, гоблин наскоро и очень диетически позавтракал, спеша к своему хозяину, к которому его тянула неведомая сила. Эвану гоблин хотел нагрубить и посмеяться над ним, но голод и жажда крови надежно держали его рот на замке и заставляли мелкого лесного засранца, заискиваясь, заглядывать в глаза вампиру.

– Какие качели у гоблинов, - почесывая затекшую спину, ругнулся он.
– Да и какие гоблины во владении великой колдуньи Черной Звезды?! Ее охраняют только Дикие Оборотни! Вы с ума сошли - здесь шариться?!

– А что такого, - нарочно беззаботно ответил Роланд.
– С нами Берни. А он будет поопаснее любого Дикого Оборотня.

– Поопаснее любого, - проскрипел зловредный гоблин, - но не всех скопом!

– А они охраняют ее дом всем скопом?
– с интересом спросил Роланд.

– О да!
– ответил гоблин, вприпрыжку следуя за Эваном.
– Еще ловят путников и отводят к ней.

– Зачем ей путники?
– удивился Эван.
– Идем, никого не трогаем. Зла никому не желаем. Ничего дурного не делаем.

– Много ли дурного тебе сделала косуля, которую ты выпил досуха?
– язвительно поинтересовался гоблин.

– Она ест путников?!
– ужаснулся Алекс.
– Ребята, освободите меня, а? Ну, это же нечестно

– если на нас нападут, а я даже убежать не смогу...

Эван оглянулся на некроманта и усмехнулся.

– Так ты кирпич-то брось, - язвительно посоветовал он. Алекс так и встал.