Семейный портрет с колдуном

– Подожди, - осадила его мать. – Не видишь – она устала. Присядьте, Эмилия, - она усадила меня в кресло и участливо наклонилась, вглядываясь мне в лицо. – Что произошло? Ведь что-то произошло? От кого вы сбежали с маскарада? От Джиля?

Аселин дернулся, словно само имя графа резануло его, как нож.

– А при чем здесь дедушка Джиль? – спросил он сварливо.

– Ни при чем, - ответила я, опустив голову. – Прошу прощения, если обижу, но… мы не можем пожениться с Аселином.

Повисла долгая пауза, во время которой мать и сын замерли надо мной, как два каменных истукана.

– Вы передумали? – спросила, наконец, леди Икения. Спросила очень спокойно, в то время как Аселин процедил что-то сквозь зубы и отошел к окну, ударив кулаком в ладонь.

– Кое-что и в самом деле произошло, - произнесла я, с трудом подбирая слова. – Но дело не в вашем родственнике, дело во мне… Я кое-что узнала… о себе…

– Что же вы узнали, Эмилия? – леди Икения заговорила со мной ласково, как с больным ребенком. – Расскажите нам. И мы попытаемся вместе решить все проблемы. Ведь не смотря ни на что, вы для меня – как родная.

Нет, я не считала леди Икению родной. А что касается Аселина, сейчас он держался в стороне, словно его раздражало всё, что происходило со мной. Но мне надо было с кем-то поговорить, кому-то довериться. Не лгать, как Анне Молин, что я потеряла память. Сказать правду – что я не понимаю, что происходит… и очень боюсь…

– Не понимаю, что происходит, - произнесла я так тихо, что леди Икении пришлось наклониться ещё ниже ко мне, - я выяснила, что училась не в пансионе святой Линды, а в пансионе святой Клер, на Белом острове… Только я совсем этого не помню. И мои родители… кажется, они совсем не мои родители. Или мои – но тогда я точно сошла с ума… Вряд ли вашему сыну нужна невеста, у которой с головой не в порядке, или которая родилась неизвестно где, от кого и когда…

– Расскажите-ка всё по порядку, - велела мне леди Икения. – Молния меня ударь, если я что-то поняла. Аселин, быстренько сбегай в лавку и купи хорошего вина, хлеба и окорок. Я очень голодна, да и душечка Эмилия, по-моему, тоже. Чувствую, разговор нам предстоит долгий.

Разговор, и правда, затянулся до утра. Я рассказала обо всём, что произошло – от поездки в Эйкедж, до разговора с Анной Молин на базарной площади.

– Теперь вы понимаете, что я не могу стать женой Аселина, - закончила я, не осмеливаясь поднять взгляд. – Я ничего не знаю о себе. Возможно, я уже была замужем… Возможно, я всё ещё замужем… Представляете, какой разразится скандал, если через полгода или год объявится этот Самюэль и покажет документ о заключении брака?

– Мне кажется, этого не произойдет, - медленно и задумчиво сказала леди Икения. – Судя по всему, этот Самюэль давно мертв.

– Почему вы так решили? – вскинулась я.

– О вашей помолвке было объявлено по всему королевству, - сказала она и улыбнулась мне грустно и тепло. – Об этом только глухой не слышал. Но никто не объявился ни сейчас, ни за тот год, пока вы жили в Саммюзиль-форде. А ваша потеря памяти, Эмилия…

– Да?.. – прошептала я, боясь и желая поверить в то, что она говорила.

– Думаю, это связано именно с гибелью дорогого вам человека. Вы были влюблены, он умер, и его смерть была для вас такой болезненной, что сознание просто вытолкнуло некоторые моменты. Наш организм гораздо умнее, чем мы представляем. В данном случае, вы просто были избавлены от слез и сердечных страданий. Мне кажется, вам надо оставить прошлое в прошлом и с радостью идти навстречу настоящему. А моему сыну, - она посмотрела на Аселина, который стоял у окна, сунув руки под мышки, - нет никакой разницы – сколько вам лет и где вы родились. Для любви это неважно. Ведь так, Аселин?

– Вы совершенно правы, мама, - согласился он и подлетел ко мне, как на крыльях. – Эмили, мне безразлично, кто ты. Ты нужна мне, а всё остальное неважно…

Я слушала его, и мне казалось, что время повернулось вспять, и я снова оказалась в том беззаботном Саммюзиль-форде, где встретила господина Майса, где не знала ничего о Вирджиле Майсгрейве, и где моя память жила в доброй дружбе с реальностью.

– Но пусть даже мое прошлое никогда не напомнит о себе, - попыталась возразить я, - граф считает меня мошенницей, и леди Филомэль обвинила меня во лжи…

– Что нам до них? – фыркнул Аселин и взял меня за руку, осторожно сжимая мою ладонь в своих. – Какое мне дело до остальных, пусть даже весь мир будет против нашей свадьбы?

Слова Аселина не оставили меня равнодушной. Я расплакалась навзрыд, и леди Икения обняла меня, утешая. Я плакала и никак не могла остановиться, и даже не могла бы объяснить причину своих слез – были это слезы радости, что нашлись люди, которые поняли и приняли меня вместе с моими тайнами, или мне было больно оттого, что душевная пустота не заполнялась даже когда меня жалели и говорили, что моё прошлое не имеет никакого значения.

– Не будем тянуть, - сказала леди Икения решительно. – Ничего хорошего с этими предсвадебными ожиданиями не будет. Завтра же утром выезжаем в столицу, и вы с Аселином обвенчаетесь. Если королева на нашей стороне, то никто нам не страшен. Аселин, позаботься о карете. И никому ничего не говори. Ни Корнелии, ни Сюру. Понял?

– Да, мама, - он кивнул, поцеловал меня в щеку и вышел из кабинета.

Было слышно, как бодро простучали по ступеням каблуки его сапог, когда он сбегал по лестнице.

– А вам надо немного поспать. Я позабочусь о вас, бедняжка, - леди Икения проводила меня в спальную, разожгла жаровню и положила в постель грелки. – Нельзя так изводить себя, - поругала она, расплетая мне косы. – Вы совсем себя измучили. Сейчас согрею вина с пряностями - и уснете, как младенчик.

– Но ваш дядюшка?.. – попробовала возразить я.

– Если королева на нашей стороне, - повторила леди Икения, - Джилю придется смириться. Не думайте ни о чем, Эмилия. Выпейте это, - она поднесла к моим губам кружку с ароматным вином.

Я послушно выпила, и по всему телу разлилось приятное тепло, и только тогда я поняла, как устала. Просто безумно, нечеловечески устала. Но мысли невозможно было привести в состояние расслабленного покоя, в отличии от тела.

– А монахини? – спросила я уже в полудреме.

– А что с ними, дорогая? – отозвалась леди Икения, не поворачивая головы и подкидывая в жаровню одну за другой душистые щепочки.

– Почему они не узнали меня?

– Скорее всего, они не хотели снова бередить ваши горестные воспоминания, Эмилия. Они поступили так из милосердия. И вы тоже не вспоминайте прошлое. Жизнь – это будущее, думайте о свадьбе с Аселином, думайте о будущем счастье…