Семейный портрет с колдуном
Шрифт:
– Нет, не надо, - она мягко, но непреклонно освободилась. – Вы правы, надо отдохнуть. Ночь была… бурная. А вечер в королевском замке – это всегда очень утомительно, - подумав, она добавила: - И страшно.
Девушка вышла, и легкие шаги вскоре растворились в тишине Мэйзи-холла, но Вирджилю казалось, что легкий перестук каблучков до сих пор звучит в его душе – тук-тук… тук-тук…
Почти как тиканье железного сердца сэра Томаса.
Что же он сболтнул такое, отчего Эмили перепугалась ни на шутку?..
24. Не забудь про незабудки
«Вам идёт синий
Вам идёт синий цвет…
Только вот граф никогда не видел меня в синем платье. В розовом, в сером, в белом и пурпурном, но не в синем. Он просто не мог видеть меня в синем, потому что у меня не было ни одного синего платья.
Синее платье я носила только в пансионе. Конечно, это могла быть ещё одна мысленная иллюзия, а не настоящее воспоминание, но факт оставался фактом – за последний год я не носила синего. А значит… граф видел меня раньше. В синем. Самюэль. Сердце, вырезанное на дереве.
Я вылетела во внутренний двор, где солнце ласково припекало, не скрытое колдовским туманом, и уже готова была крикнуть во всю силу голоса, чтобы не лопнуть от переполнявших меня эмоций, но промолчала, потому что передо мной развернулась необыкновенно милая и необыкновенно странная картина.
Сэр Томас – при кольчуге и кинжале – поливал из крохотной леечки клумбу, на которой распустились незабудки. Голубые цветы доверчиво смотрели в такое же голубое небо, ловили лепестками капли воды, тянулись к солнцу крохотными чашечками.
Рыцарь с железным сердцем поливает цветы.
Мне стало больно и нехорошо, и собственные переживания откликнулись эхом. У него было фальшивое сердце, у меня – фальшивые воспоминания. Попятившись, я хотела потихоньку улизнуть, но в этот момент сэр Томас оглянулся и заметил меня. Правда, он тут же сделал вид, что увлечен цветами, но сбежать уже не получилось. Отбросив распущенные волосы на спину, я подошла к рыцарю и остановилась шагах в пяти. Незабудки покачивались, но ветра я не чувствовала. Наверное, это было ещё какое-нибудь колдовство.
– Простите, - сказала я, глядя на цветы, - я не знала… про ваше сердце. Мне жаль, что из-за меня вы промокли.
Сэр Томас ответил не сразу, а сначала закончил полив.
– Пустяки, миледи, - ответил он, наконец. – Небольшой дождик мне точно не повредит.
Я осмелилась посмотреть на него. Он не сердился – наоборот, глубокая морщина между бровей разгладилась. Неужели, незабудки были тому причиной?
– Как вы себя чувствуете, - осмелилась я на новый вопрос, - без живого сердца?
- Отлично, - усмехнулся он. – С таким сердцем даже лучше, миледи. Никаких сомнений, никакой печали. Поверьте, проще всё забыть и… - он резко замолчал, крякнул и зажевал седой ус.
Его молчание не сбило меня с толку. Он знал. Он знал про мою память. Вернее, про её отсутствие. Только откуда? Хозяин рассказал? Какие доверительные отношения у сэра Томаса с хозяином…
– Вам это известно? – я добавила в голос вселенской грусти. – Что я ничего не помню о своем прошлом?
Он
промычал что-то непонятное, покачивая в руке лейку.– Милорд сказал, что это сделала со мной моя мать, - продолжала я ещё более трагическим тоном, - чтобы спасти меня. Я ещё не решила, считаю это правильным или нет.
– Всё правильно, - убежденно заявил он, тут же обретая ясность речи. – Не сомневайтесь.
– Спасибо, - я благодарно ему улыбнулась и указала на незабудки: – Очень красивые цветы. Только такие простые… Для имения графа Майсгрейва больше подошли бы розы.
– Розы растут у входа в лабиринт, - ответил сэр Томас. – И хозяину всё равно, что происходит в саду. У него другие интересы. Незабудки – моя забава.
– Вы любите цветы? – поспешила я продолжить беседу.
Вот так-так! Кто же знал, что мужчину с железным сердцем можно разговорить незабудками!
– Не то чтобы очень, - сэр Томас и правда стал удивительно разговорчив.
– Но эти – они мне нравятся больше всех. Когда-то и я был молод, миледи. И была одна девчонка, которой я каждое утро приносил букет незабудок. Приносил – и молчал. А она ждала от меня не цветов, а слов. Только я не слишком уж мастак говорить.
– И где сейчас эта девчонка? – спросила я.
– Вышла замуж за другого и счастлива, - он подкинул лейку на ладони и невесело усмехнулся. – Так и должно было быть, миледи. Я – солдат. Любовь не для меня.
– Но вы ее помните, сэр Томас. И разве не находите утешение в этих воспоминаниях? А у меня нет подобного утешения.
Мои слова показались ему смешными, потому что он коротко рассмеялся, но сразу принял обычный суровый вид.
– Зато у вас есть настоящее, миледи, – сказал он, сунув лейку под мышку. – Зачем вам воспоминания, когда вы молоды, красивы, рядом с вами… - он опять замолчал и буркнул уже привычным тоном: - Прошу прощения, мне надо идти.
Я осталась, глядя на незабудки, так доверчиво раскрывавшие лепестки навстречу солнцу.
Кто рядом со мной? Граф? Муж? Друг? Не слишком-то он похож ни на любящего мужа, ни на преданного друга. И не слишком похоже, что граф собирается становиться кому-то другом. Хотел бы – не лгал на каждом слове.
Но врал граф Майсгрейв часто, много и по любому поводу. В том я уже убедилась. Вопрос только, с какой целью необходимо было это вранье. Он говорил, что хочет защитить меня ради моей матери. И в этом у меня не было оснований сомневаться. Я видела портрет, где была женщина, похожая на меня. Я слышала, что Неистовая Джейн существовала на самом деле. Значит, хоть в этом Вирджилю Майсгрейву можно было поверить. А что насчет остального?..
Только верить или нет – это было мое личное дело. А вечером необходимо было приехать в Девин замок, чтобы изображать счастливую чету новобрачных. Меньше всего мне хотелось покидать Мэйзи-холл. Несмотря на страшную северную башню и мрачные тайны семьи Майсгрейвов, здесь, по крайней мере, я знала, кого опасаться. А вот в замке королевы… Стоило лишь вспомнить несчастную графиню Скримжюр, о которой забыли быстрее, чем душа ее покинула тело. И про мою мать забыли очень быстро. Даже леди Икения…