Семья для мажора

— Что… не будет помогать нашей семье, если вдруг… в общем… что мы сами по себе, если…

— Я уже говорил, — чеканит он. — Забудь о том, что она сказала. Ты либо доверяешь мне, либо нет.

Доверяю ему?! Он не оставил выбора! И любое сомнение с моей стороны выводит его из себя. Такой у него характер!

Прежде чем успеваю раскрыть рот, он продолжает:

— Вашей жилплощади ничего не угрожает. Тебе вообще нихрена не угрожает. Если бы ты… — шумно и раздраженно выдохнув, отворачивается. — Сказала мне сразу, было бы так же.

— Прости, Дубцов. Но я трусливая дура. Да?! Может потому, что не умею читать твои мысли!

— Мои мысли читать не надо. Ты всегда можешь спросить.

— Отлично. Мы поженимся?

— Да, — отвечает коротко.

Отстегнув ремень, зло смахиваю с жидкокристаллического экрана бортового компьютера “порше” заставку. Найдя навигатор, вбиваю в него адрес ближайшего травмпункта и нажимаю “ехать”. Это через две остановки отсюда. Я знаю, потому что в прошлом году дед сильно ушиб руку, и мы ходили туда пешком.

— Паспорт у меня с собой. Но если ты не заедешь в травмпункт, то сам на себе женись, — открываю дверь.

Выйдя из машины, хлопаю дверью.

Вчерашний гололед превратился в мокрую жижу.

Пряча голову в капюшоне, семеню к крыльцу, понимая, что мне не до учебы! Мне нужно найти врача, мне нужно изучить тонну информации, мне нужно…

Телефон пищит, и когда смотрю на дисплей, вижу пополнение своей карты на сумму в двести процентов, а также летящее следом сообщение: “уволься”.

Рухнув на скамейку перед гардеробом, понимаю, что теперь моя жизнь зависит от Кирилла Дубцова, потому что у меня два варианта: либо довериться ему, забросив все свои жизненные цели, либо нет.

Варианты настолько скудные, что хочется взвыть.

Рука сама тянется к животу.

Там, под моей ладонью, маленький человек. Если я хочу увидеть его через восемь месяцев и почувствовать, мне не остается ничего, кроме как довериться его отцу.

Глава 30

Аня

Три учебных пары тянутся долго, но не настолько, чтобы я начала изнывать от нетерпения. Все мое внимание поглощено изучением списка женских консультаций города, и я в растерянности, потому что понятия не имею, какую из них должна выбрать.

Алена сбросила адрес консультации, в которой наблюдается ее мать. Ей рожать через два месяца, и когда я видела ее в последний раз, ее живот был не таким уж огромным, чтобы я сама могла впасть в панику.

Может быть, она согласится поболтать со мной немного, хотя обнародовать перед ней факт своей беременности мне ужасно, кошмарно неловко. Я знаю, что любой из моих одногруппников и знакомых будет смотреть на меня с жалостью, как на недоразвитую дурочку, потому что еще год назад я бы и сама посчитала, что рожать в девятнадцать может только последняя дурочка.

Это не модно. Это автоматически скукожит круг моего общения до минимума, потому что от меня все будут шарахаться, как от заразной. Мне придется перевестись на заочное, и это тоже нужно обдумать.

Терзая пальцами дисплей телефона, в списке предлагаемые к заочной форме обучения специальностей универа ищу свою. Слава Богу, она там есть, что сокращает количество моих проблем на одну проблему, но на ее место тут же вылезает новая. Как мне сказать об этом деду? Хотя, за всем тем, что я планирую вывалить на него в ближайшее время, он даже не заметит. Не заметит того, что мое образование прямой кандидат на слив в унитаз.

Сидящая рядом Алёна задумчиво разглядывает свой маникюр, а я думаю, как сообщить деду о том, что собираюсь, черт возьми, замуж!

От волнения я не могу проглотить даже конфету, не то что услышать хоть слово из тех, которые монотонно начитывает лектор.

Дубцов написал, что освободится примерно в четыре часа дня, а до этого времени у него дела. Я не спрашивала какие, потому что он прислал голосовое сообщение, а это значит, что он либо за рулем, либо занят так, что у него нет времени набирать текстовое сообщение. Кажется, в последние дни он в универе почти не появляется.

От Алёны мне достоверное известно, что у него за дела такие. Дубцов в компании ее парня и своего двоюродного брата Стаса сегодня внезапно сорвался в соседний город, потому что там нашелся каким-то нужный им музыкальным автоматом. Настолько особенный, что они не поленился проехать ради него сто пятьдесят километров в одну сторону.

То, что я узнаю о его делах от других людей, делает конфету у меня во рту безвкусной.

— Если захочешь встретиться с моей мамой, только скажи, — обрывает Алёна мои мысли. — Можем хоть сегодня поехать.

— Я сегодня не могу, — качаю головой. — Передай ей привет, ладно? — смотрю на подругу.

— Без проблем, — отвечает она.

Я выгляжу ужасно помятой, но Алёна стойко игнорирует это и то, что я не с первого раза реагирую на любой ее вопрос. Я знаю, она хочет спросить меня о Дубцове, но чтобы объяснить ей причину наших с ним разногласий, я была бы должны рассказать все с самого начала, а я не хочу возвращаться в начало!

Под нервное дребезжание звонка убираю в сумку тетрадь, к которой не притронулась.

Попрощавшись с Алёной, спускаюсь на первый этаж и, забрав из гардероба куртку, выбегаю на крыльцо.

Дед ждет меня у черного кованого фонаря — нашего условного места. Уже почти два, и у меня есть время, чтобы зайти домой и переодеться.

— Вернулась, — дед подставляет мне свой локоть. — Блудная внучка.

То, что он вообще не далек от истины, заставляет немного гореть мои щеки.

Разгладив отвороты его старого пальцо, интересуюсь:

— Примешь?

— Ну, а как же, — сетует он.

Медленно бредем через парк, и вид его расслабленного умиротворенного лица запечатывает мне рот.

Я должна все ему рассказать, но прямо сейчас, единственный человек, с которым я бы хотела обсуждать свои дела — это Дубцов. Только ему я хочу доверить свои рассуждения, только его мнение хочу услышать в ответ, и больше ничьи.

Если это то, чего он хотел, то пусть забирает.

Добравшись до своей улицы, заходим в магазин, чтобы купить продуктов. Раскладывая их в холодильнике, хмуро спрашиваю деда: