Семья для мажора

Взболтнув стакан, пялюсь на него и ерзаю по сиденью.

Если Аня и знает, где я и с кем, выносить мне мозг по этому поводу не собирается.

Ее соцсети молчат, как и мои.

Кажется, именно это выносит мне мозг гораздо сильнее всего, что она делала раньше. Потому что я понятия не имею, что это молчание означает. Она пожелала мне хорошего вечера и испарилась. Если в общем и целом это не пожелание катиться этим вечером в задницу, то я одуванчик.

Ни один из ее гормональных приступов не возымел бы надо мной большего эффекта, чем это молчание.

Черт.

Залпом допив стакан, опускаю его на стол.

— А ты что думаешь? — Таня заправляемо за уши волосы, глядя на меня в ожидании.

Она воодушевлена проектом не хуже меня самого. Правда, сам я мысленно с ним попрощался, но это не значит, что я хоть на минуту допускаю расслабиться. Мне нужны деньги, и я планирую их заработать.

Она предложила нам троим поработать барменами в день открытия кафе. Отвечая на ее вопрос, говорю:

— Думаю, это интересная тема.

— Да! Ну правда же? — хлопает в ладоши. — Я то ладно, но если вы станете за стойку, это будет бомба.

— Это уж точно, — кисло тянет Алёна. — Очередь фанаток обеспечена.

— Фанаток? — Никита смотрит на своё плечо, где лежит ее пепельная голова. — У меня есть фанатки?

— Да, Барков, — закатывает глаза. — Первокурсницы спят с твоей фоткой под подушкой.

— Хм… только первокурсницы? — интересуется.

— Потом они умнеют, — растягивает в фальшивой улыбке губы.

Протянув руку, он сжимает пальцами ее подбородок и говорит:

— То есть, в следующем году ты меня кинешь?

— Нет… — смотрит на него из-под ресниц.

Весь этот балет заканчивается поцелуем, в котором дофига лишних участников.

Взяв со стола телефон, решаю проветриться и выгулять тормозящие мозги. В туалете рядом со мной пытается отлить упоротый в доску мужик. Простит у меня прикурить, на что тупо не реагирую, пытаясь одной рукой застегнуть ширинку.

Помыв руки, возвращаюсь в VIP-зону и не застаю за столом никого, кроме Тани.

Накручивая на палец прядь своих волос, наблюдает за мной поверх бокала с шампанским.

— Где Стас? — спрашиваю, садясь на своё место.

— Не знаю, — пожимает Таня плечом.

Блин.

Если не хочу застать его в состоянии полнейшего неадекватна, должен следить за ним, как нянька.

К моему удивлению, передо мной тарелка с какими-то закусками и салатами, плюс ещё пара блюд на выбор.

Желудок бесится, потому что дико голоден.

— Заказала на всех, — поясняет она, махнув на стол рукой. — А то мы как бедные родственники. Или как алкоголики.

— Офигенно, — бормочу, забрасывая в рот пару ломтиков сыра.

— Тебе идёт.

Взяв себе салат, смотрю на неё.

Ее глаза сильно подкрашены. Это красиво. Вместо того, чтобы сделать ей комплемент, торможу. Если выпью ещё, завтра будет дерьмовый день.

— Я про стрижку, — поясняет, обводя глазами мое лицо. — Когда я сказала, что тебе нужно постричься, не совсем то имела ввиду.

Мой выбор к ее словам никакого отношения не имеет. Кажется, у мужчин и женщин мозг реально по-разному работает. Я постригся, потому что в ближайшие недели мне тупо некогда пожрать, не то что следить за прической. Помимо всего прочего, я пытаюсь не вылететь из универа, но не думаю, что моя мать это допустит. Не думаю, что мне нужно ее об этом просить.

— Считай, я усовершенствовал то, что ты имела ввиду, — быстро жую приправленные адски острым соусом помидоры.

— Ну, да, — смеется.

Запив салат морсом, бормочу:

— Как-то так.

— Ммм… где твоя… невеста? — спрашивает Таня.

— Заболела, — снова откидываюсь на диванную спинку и забрасываю за голову руки.

Усевшись ко мне полубоком, она забрасывает ногу на ногу и кладёт на спинку локоть. Подперев ладонью голову, обращает все своё внимание на меня.

— Обидно наверное, — предполагает.

— Прорвёмся, — отвечаю.

— Ее ведь Аня зовут?

Я никогда особо не парился за то, чтобы скрывать свою жизнь. От того, что из соцсетей кто-то узнает цвет моих трусов, они мне жать не станут.

Но не теперь.

Теперь новой маниакальной потребностью мне хочется обнести свою жизнь стометровым забором.

Аня и наш ребёнок… это никого, блть, не касается. Они только мои. Тем не менее, у нее есть имя, скоро будет и моя фамилия.

— С утра звали Аней, — поворачиваю голову.

— Собираешься стать папочкой?

Глаза Тани впиваются в мои, хотя всем видом она даёт понять, будто спрашивает между делом.

Между делом или нет, дальше предыдущего вопроса я ее не пущу. Ни ее, ни любого другого. Из этого правила есть только одно исключение — моя бабушка, всем остальным сюда дорога закрыта.

Просто, твою мать, наглухо.

Жесткость, с которой собираюсь это правило реализовывать, поражает меня самого, и эта жесткость просыпается каждый раз, когда кто-то пытается перейти мою границу.

— Когда-нибудь, — отвечаю на ее вопрос.

— Да ладно тебе, — смотрит на меня исподлобья. — С кем не бывает?

— Жить вообще страшно, — усмехаюсь. — От неё умирают.

Ее губы слегка поджимаются.

Мы можем играть в эту игру до бесконечности. Вращать разговор вокруг своей оси я научился давным давно.

Стряхнув с колена невидимую пылинку, Таня решает сдаться. Но упрямый блеск в ее глазах становится ярче.

— Так у тебя мальчишник? — выгибает густую бровь.

— Я думал, у нас корпоратив, — напоминаю, что это была ее идея.

— Хочешь мальчишник? — обводит языком губы.

Тема кажется мне слегка опасной, но запущенная алкоголем расслабленность заставляет спросить:

— В каком виде?

Подавшись вперёд, Таня кладёт руку на мое бедро и, прежде чем успеваю хоть как-то среагировать, прижимается своими губами к моим.

Блять.

Это приятно. Но и только.

Замерев, она ждёт, что я ей отвечу, но отвечать я не собираюсь. Даже несмотря на то, что по ее телу проходит дрожь, а пальцы на моем бедре сжимаются.