Семья для мажора

Я успеваю увидеть только веселый блеск его карих глаз, прежде чем твердые губы накрывают мои.

Когда-то я научилась отлично под него подстраиваться. И сейчас… это так естественно, как дышать.

Тянусь к нему, хватаясь за широкое плечо, пока напористый язык гладит мой, жадно втягивая в его в горячий рот.

— Уфффф… — выдыхаю, сжимая пальцы.

Это слишком, но Дубцову плевать. Он делает еще один заход, воруя мой кислород. Дезориентируя в пространстве, потому что это очень-очень-очень…

— Горячо… — шепчу, когда принимается покусывать мой подбородок, а за ним и шею.

Закрыв глаза, откидываю голову.

— Расскажи про свои “потребности”... — просит он.

— Кир…

— Хочешь меня? — предлагает свой вариант.

Его голос звучит так интимно. Губы захватывают мочку моего уха. От этого живот простреливает электрическим импульсом.

— Да… — выдавливаю, сжимая бедра.

— Скажи, я хочу тебя…

— Я… хочу тебя…

Это не сложно! Тем более, это правда…

— О-о-о-й… — выдыхаю от неожиданности, когда его горячая большая ладонь накрывает меня между ног.

Через лосины и белье я чувствую давление и жар, от которого из горла вырывается хрип.

Его пальцы бесстыжие. Абсолютно бесстыжие. Трогают так, как я сама себя никогда не трогала.

Ощущения такие острый, что с силой закусываю губу, боясь, что начну стонать. Вместо этого вращаю бедрами навстречу его ладони, такая же бесстыжая, как и его пальцы.

— Скажи “трахни меня”, — шепчет Дубцов мне на ухо.

— Что? — лепечу, открывая глаза.

Приподняв голову, он смотрит на меня, чуть приоткрыв губы. Так близко, что чувствую его частое дыхание на своей щеке.

— Трахни меня, — повторяет с чертями в глазах.

— Мне не нравится это слово, — упираюсь.

— А какое нравится? — бормочет, накрывая ладонью мой живот.

— Не знаю…

— Тогда скажи это слово.

Оттянув пальцами резинку лосин, он проталкивает их внутрь. Все то же самое, только на этот раз между мной и его пальцами ничего нет.

— Твою… мать… — шиплю.

Он тихо смеется, ткнувшись носом мне в щеку.

— Хочу тебя трахнуть… — проговаривает так, будто мы разучиваем какой-то иностранный разговорник. — Хочу, чтобы ты пососала мой член…

— Дубцов… — хриплю немного шокированная. — Это обязательно?

— Да. Я хочу, чтобы ты взяла у меня в рот. Это моя “потребность”, как еще я должен это объяснить? Жестами?

— Не знаю! Твоя рука у меня в трусах. Я вообще плохо соображаю.

— Так что мне сделать?

— Господи! — злюсь. — Ты… блин…

— Я?..

— Ты… по… поласкай меня…

Кажется, я становлюсь пунцовой с головы до ног. Не хочу открывать глаза, чтобы не видеть выражения его лица.

— Неплохо, — говорит рядом с моим виском.

Втягиваю в себя воздух, когда он начинает делать ровно то, о чем я попросила.

Гладит и давит, уверенно находя то место, которое при контакте с его пальцами начинает искриться.

— Ай-й-й… — выдыхаю со стоном.

— Нашел?

— Да! — шире развожу колени.

Чтобы закрыть заткнуть фонтан его пошлостей, обвиваю руками его шею и прижимаюсь к губам. Со стыдом понимая, что эффект на меня его пошлости производят неизгладимый, но сама я скорее умру, чем сама скажу это вслух.

Минуты моей жизни вдруг сливаются в смазанную линию. Я слышу только свое дыхание и его дыхание. Свои стоны и тихие звуки, которые издает Кирилл. Мой рот жадный, но он позволяет делать со своим ртом все, что я захочу.

Я хочу еще. Напрягая бедра, двигаю ими и хнычу, пытаясь схватить за хвост ускользающий поток ощущений.

— Я твердый, пздц. Проверь… — велит, вводя в меня палец.

Мои мышцы сжимаются вокруг него, по спине под свитером бежит пот.

— Ань… проверь… — рычит мне в губы.

Дернув руку, опускаю ее вниз и накрываю его пах ладонью.

— М-м-м-м… — стонет Кир.

Он не шутил, и это как эффект разорвавшейся бомбы.

Он знал, что так будет?!

По руке до самого плеча проходит ток, а потом этот ток ударяет прямиком в живот.

Сжав пальцы вокруг безумно возбуждающего каменного бугра, я выкрикиваю его имя и пропускаю через себя волну удовольствия, которая заставляет выгнуться.

Когда прихожу в себя, его рука сжимает мое бедро.

Схватившись обеими руками за отвороты его куртки, рвано дышу в его шею. Она слегка влажная от пота, а окна вокруг нас запотевшие.

— Захочешь еще, просто скажи, — говорит расслаблено.

Приподняв голову, смотрю в его потемневшие глаза.

На его щеках красные пятна, на губах усмешка.

Кир откидывается на сиденье и поправляет ширинку, лениво говоря:

— Пристегнись.

Отупело тянусь к ремню, глядя в пространство, как пустоголовая неваляшка.

Глава 42

Аня

В магазине я закупаюсь так, будто собираюсь вместе с дедом неделю провести в бункере. Просто я не сомневаюсь в том, что за почти пять дней моего отсутствия дед хотя бы раз посещал продуктовые магазины.

На кассе Кир подталкивает меня вперед и сам расплачивается за покупки.

Не спорю, собирая их в пакеты.

Я не знаю, как будет выглядеть наш “семейный бюджет”. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что хотела бы поскорее добраться до дома и снять с себя пропахшую больницей одежду. Еще мне нужно в душ, потому что последствия удовлетворения моих “потребностей” делают некомфортным мое нахождение в собственном белье.

Внимание Дубцова концентрируется на дороге, но, когда обвожу глазами его сосредоточенный профиль, он отвечает мне молчаливым взглядом, ирония и издевательская веселость в которых сменилась глубокой задумчивостью.

Решаю не мешать ему думать, о чем бы он ни думал, и достаю из кармана телефон, чтобы написать Алёне и предупредить ее о том, что направляюсь домой, и нашу встречу придется перенести на другой день, потому что…

Снова смотрю на четкие линии его подбородка, носа, губ.