Семья волшебников. Том 4

Вот это оказалось сильным аргументом. Волшебники как-то сразу смолкли и задумались. Даже фея Камелия Пакс как будто заколебалась.

Но все-таки ее это не убедило. Она сложила крохотные руки на груди и сказала:

— Это демагогия. Демон, не пытайся подтянуть заботу о благе мира к своему эгоистичному желанию играть с чужими жизнями.

— Бельзедорово семя, меня кто-нибудь слышит вообще?! Вы пытаетесь засудить человека, коренного мистерийца из старой семьи, из-за ХОМУНЦИЕВ! Тля, да кому не срать на хомунциев?! Кроме блев… кроме феи!..

— Мэтр Альянетти, успокойтесь, — попросила Кайкелона Чу. — Вы на суде.

— Нет, мэтр Альянетти в чем-то прав, — задумчиво сказал Ганцара. — Это микромир. Я задаюсь вопросом, должны ли наши понятия о добре и зле распространяться на тех, кого не видно невооруженным глазом. А если они распространятся — что с этим делать? Нам всем шагу не ступить? Мы не виноваты, что несколько крупнее их.

И он издал странный звук, похожий на пиликанье скрипок.

— При чем тут размеры? — пробурчал Харабба. — Демон целенаправленно их загубил.

Он неприязненно воззрился на Лахджу сквозь черные очки. Даже сквозь них взгляд великого порченика вызывал… дискомфорт. Что-то вроде легкой чесотки по всему телу.

Каково же от этого приходится смертным?

— Коллеги, позвольте спросить, — тихо сказала Камелия Пакс. — Вы считаете, что если разумному существу нельзя заглянуть в лицо, то его жизнь ничего не стоит? Меня можно убить мухобойкой. Моя жизнь менее ценна, чем ваши?

— Но вам можно заглянуть в лицо, — пожал плечами Ганцара.

— Коллеги, коллеги, речь не об этом, — вскинул руку Эллеканто Шат. — Мы все здесь волшебники, и мэтра Дегатти мы тоже судим, как волшебники волшебника. Мы не жрецы Медеора. Мы не проповедуем безграничное милосердие и не осуждаем жестокость в принципе. Мы осуждаем бессмысленную и неоправданную жестокость при работе с… существами.

— Продолжайте, коллега, — с интересом произнес Локателли.

— Так вот. Как я это вижу, как адепт Монстрамина? Поставьте себя на место мэтра Дегатти и его супруги… кстати, прекрасная прическа.

— Спасибо, — улыбнулась Лахджа.

— Так вот. О чем я?.. Да. Поставьте себя на их место. Вы после долгой отлучки возвращаетесь в дом, где погибли ваши родители. Там находите остатки их экспериментов. Вы уничтожаете их, как явно бесполезные и потенциально опасные. Там ведь были остатки и других экспериментов, верно?

— Да полный подвал, — хмыкнул Майно. — Какая-то помойка. Не знаю, почему Кустодиан все это не уничтожил…

— Мы уничтожили все, что могло представлять опасность, — бесстрастно сказал Сарразен.

— Да ну?.. — перешел в наступление Майно. — Хорошо, что первой в подвал зашла Лахджа, а не Астрид. В одной из банок сидела весьма опасная и агрессивная тварь. Девочка могла остаться без лица.

— Она демон, оно бы отросло, — произнес Сарразен.

Теперь Камелия Пакс воззрилась с отвращением на него. А за спиной префекта Кустодиана возник и положил руку на плечо Совесть. Серебряный эльф аж согнулся под этой тяжестью и произнес:

— Кажется, я неправ. Согласен, агентам следовало провести более тщательную зачистку. Видимо, описываемое вами существо на момент обыска находилось в незрелом виде и было принято за безвредную субстанцию.

— Поэтому вы должны всегда изымать всё! — воскликнул Шат. — Я сколько раз вам говорил! Если в чьем-то доме есть подозрительные субстанции, вы должны их изымать и нести нам на… исследование.

— Почему же это непременно вам, коллега? — вскинулась Аггниоза, ректор Фармакополиума. — Мы, знаете ли, тоже знаем толк в… субстанциях.

— Если они алхимические, ими должен заниматься Трансмутабрис, — не остался в стороне и Вайкунтби. — Но если это что-то живое, то здесь, конечно, прерогатива за коллегой Шатом.

Волшебники загомонили, потому что тему затронули близкую им всем. Почти каждый тут интересовался всякими необычными образцами, потому что если ты ими не интересуешься, то как вообще стал профессором магии? Разговор быстро ушел в сторону, и Локателли пришлось возвращать внимание ученого совета, а заодно наколдовывать всем кофе с плюшками, потому что заседание затянулось, и многие уже хотели есть.

Допросили свидетелей. На середину шестиугольного зала по очереди выходили кот Снежок, пес Тифон, попугай Матти, енот Ихалайнен…

— … Плесень везде!.. — высказался он. — По всему дому! Я устал ее отовсюду вычищать! Обеззараживать!

— Но подожди, — растерялся Майно. — Они что, вылезали из террариума?.. Это же, получается, были их колонии.

— И что? — упер лапки в бока енот. — Колонии плесени — это колонии плесени. Плесень — это грязь. Грязь должна уничтожаться. Если бы не я, у нас весь дом засрался бы.

— Окиреть, — раздался голос Кайкелоны. — Майно, слушай, а они у тебя не слишком автономные? Ты не знал, получается?

— Да я не обращаю внимания, что там енот убирает, — отвел взгляд Майно. — Дома чисто — и хорошо. Если бы я хотел лично в это вникать, то не завел бы бытового фамиллиара.

На этих словах Ихалайнен скрестил лапки на груди и сумрачно уставился на членов ученого совета. Он не считал себя виновным ни в чем.

— Так, енотов мы еще не судили, — произнес Магуур. — Но юридически он часть мэтра Дегатти, так что… пойдет за компанию.

…И в конце концов вызвали Астрид Дегатти. Она по-прежнему порывалась из свидетелей перейти в обвиняемые и решительно заявила, что разделит с отцом и матерью любое наказание, каким бы оно ни было.

— … Так что если приговор не будет оправдательным, вы лишитесь лучшей из учениц современности! — пригрозила она напоследок.

Это прозвучало очень благородно и величественно, но старые волшебники почему-то смешливо захрюкали. А Астрид помахала одноклассникам, которые после третьего занятия тоже пришли посмотреть, как ее судят.

— Давайте подытожим, — произнесла Кайкелона. — Мэтр Дегатти лично не принимал участие в… истреблении плесени.

— Геноцид маленького народца! — поправила ее Рошайя Коллос. — Коллега, давайте-ка не жонглировать словами! Это не ваши договоры с демонами!