Семья волшебников. Том 4

— Геноцид плесени, — кивнула Кайкелона. — Разумной плесени… полагаю, что-то вроде Грибатики, только в крохотном масштабе.

Даже в ученом совете немногие знали, что есть Грибатика, так что некоторые недоуменно переглянулись.

— Но кем бы они ни были, — продолжила Кайкелона. — Мэтр Дегатти лично участия не принимал. Основная вина лежит на Астрид Дегатти, но она под суд не попадает, так как была всего четырех лет от роду.

— Она была демоном! — воскликнул Харабба. — Она родилась демоном! И на тот момент считалась волшебным существом, а Майно за нее отвечал!

— Да-да, спасибо за поправку, коллега, — кивнула Кайкелона. — Астрид Дегатти была малолетним демоном, которую надоумила мать. Полагаю, ее следует считать пособником, соучастником, да и, в общем-то, основным преступником.

— О, как удобно! — фыркнул Харабба. — Фамиллиар творит геноцид, а его мастер стоит в сторонке и поплевывает! Нет уж, дражайшая мэтресс Чу, Унионис и вообще все ваши провокатонские фигли-мигли — это волшебные существа! Если вы призвали демона, а он устроил геноцид — судить будем не только демона, но и демонолога!

— За буйного голема отвечает тот, кто его построил, — согласился Ир Кенч, ректор Ферраменга. — Мы доводим это до сведения каждого, кто у нас учится. А фамиллиары — это вообще особый случай, поскольку они находятся в ментальной связке со своим мастером и не могут действовать, если мастер категорически против. Так что наказаны будут либо все, либо никто.

— Это я и имела в виду, спасибо, — улыбнулась Кайкелона. — Я согласна с вами. Но прежде чем судить кого-то за убийство, следует определить, защищает ли убитого закон. Я напомню, что наши законы не распространяются, скажем, на магиозов. Убийство магиоза — не преступление. То же самое касается волшебных существ, не имеющих паспорта. За убийство демона и даже стихийного духа вас никто не покарает. Кроме того, убийством не считается охота на диких животных, убой домашней скотины и истребление вредителей. Если вы подстрелили оленя, закололи свинью или поморили крыс — вас никто не осудит. Это так?

— Крысы неразумны, — проворчал Магуур.

— Неправда! — выкрикнула Астрид. — Я вызываю на допрос Победителя Кота и Испившего Зелий!

— Девочка, ты никого не можешь вызвать, ты не входишь в судейскую коллегию, — указал на нее пальцем Магуур. — Вернись на трибуну, с тобой мы закончили.

Астрид скрестила руки на груди, стоя подле кресла отца. Она не собиралась никуда уходить. Пусть выдворяют силой, если хватит храбрости.

— Мы поняли вашу позицию, мэтресс Чу, — сказал Даректы. — Согласен, следует определить, где в правовом поле место истребленных… хомунциев. Считаем ли мы их разумными индивидами, животными, волшебными существами или же… хомунциями.

— Если мы признаем их разумными индивидами, а они широко распространятся, это может вызвать проблемы, — проворчал Альянетти. — Лично мне, как верно выразилась мэтресс Дегатти, вполне хватает и Зодчих. Не очень-то хочется, чтобы Парифат покрылся плесенью.

— Они так не сделают, они хорошие! — возмутилась Астрид.

— Что ж вы их тогда топили?! — возмутился Харабба.

— Тогда были плохими, — терпеливо объяснила ему Астрид. — Я их богиня, и я приняла тяжелое, но неизбежное решение. Мы с мамой вместе его приняли.

— О боги! — простонала Рошайя Коллос. — Что я слышу?! Что за жуткое изуверство?! Учить такому ребенка!.. Заставлять ребенка уничтожать целую цивилизацию!..

— Я напомню, что без этого ребенка эта цивилизация в принципе бы не развилась, — хмуро произнес Майно. — О ее существовании никто бы даже не узнал.

— Кроме того, я считаю, что в этом был хороший воспитательный эффект, — подала голос и Лахджа.

— Какой? — с интересом спросил Локателли.

— Ну, как бы это объяснить… — задумалась демоница. — Вот представьте гипотетическую ситуацию. Начались Волшебные войны, Парифат утонул во взаимном истреблении, вот-вот будет применен Апофеоз… и тут является Таштарагис и устраивает новый Ледник. Восприняли бы вы его как злодея?

— Да, — пожал плечами Магуур.

— Но неоднозначного, — подняла палец Лахджа. — Что если бы это был единственный способ спасти хотя бы часть цивилизации?

— А это был единственный способ? — спросил Даректы.

— Мы не нашли другого. И у нас не было времени его искать — они слишком быстро уничтожали друг друга. Когда в террариум было вылито первое ведро, население уже уменьшилось вдвое. Если бы не потоп, они могли уничтожить сам террариум и всю свою популяцию. А если бы они успели развить более сложное оружие, могли пострадать и мы. По сути это была самозащита.

— О-о-о, теперь это самозащита, — фыркнул Харабба.

— Ну да. Я повторяю, что я подозревала, что именно они и убили родителей Майно, а потом деградировали и почти вымерли. Я не собиралась давать шанс таким агрессивным микробам.

— Но вы им его все-таки дали, — улыбнулась Кайкелона.

— Дала, и в итоге они развились до космических технологий. Правда, на этот раз стали мирными, цивилизованными и всего лишь украли мои сапфиры и испортили кучу вещей. А что бы случилось, если бы мы не устроили им потоп? Они бы просто перебили сами себя. Бесславно исчезли бы с лица Парифата. Возможно, прихватив с собой и мою семью.

— Мы этого не знаем, — напомнил Даректы. — Нам неизвестно, что бы случилось, не поступи вы так, как поступили.

— Ну серьезно, вас не испугали бы разумные микробы, которые научились массово уничтожать себе подобных? Меня напугали. Я была в стрессе, между прочим.

— Ложь, — прозвенела Камелия Пакс.

— Ладно, не была. Но остальное — правда.

— Вам… было весело, — сказала фея.

— Я не воспринимала их как разумных существ, равных мне, — поморщилась Лахджа. — Господи, это плесень. Я видела в них забавный эксперимент. Большинство из вас видело бы. Пусть вот каждый здесь скажет, что он бы отнесся иначе — и мы узнаем, сколько прозвучит лжи.

— Мы тут вас судим, — ласково напомнил Локателли. — Давайте не уходить в эмпиреи.

— Ну да, ты-то уж точно бы видел забавный эксперимент, старый хрыч, — произнес Хаштубал. — Ты бы еще и песенку напевал.

— Ложь, мэтр Хаштубал, — мягко ответил Локателли.

— Я не услышала лжи, — заметила Камелия Пакс.

— Поскольку мэтр Хаштубал верит в свое абсолютно ошибочное мнение. Но это ложь по сути.

В Гексагоне воцарилось молчание. Волшебники размышляли над заковыристой дилеммой. Ученому совету не единожды доводилось разбирать запутанные дела, не единожды — принимать трудные решения, но сейчас они оказались особенно озадачены.

С одной стороны, убийство — это убийство. Убийство разумного существа без смягчающих обстоятельств — это Карцерика. С другой же стороны… ни разу еще в этих стенах не судили за убийство микроорганизмов. Вряд ли на всем Парифате когда-либо за такое судили.

— М-да, — задумчиво произнес Альянетти. — С Ябудагом-то попроще было. Когда ему сказали, в чем его обвиняют, он просто вскочил, назвал нас недалекими глиномесами и попытался убить. Ну мы его скрутили, конечно…

— Да, так безусловно было проще, — согласился Локателли. — Мэтр Дегатти, вы не хотите на нас напасть?