Сэр

— Приятно хоть раз увидеть его с кем-то, — говорит Мэри-Бет, собирая нашу посуду. Она одаривает меня доброй улыбкой. — Платная компания или нет, но он не должен все время приходить сюда один.

Я улыбаюсь ей в ответ, сомневаясь в ее словах.

Платная компания.

— Я не… — начинаю я, оборачиваясь, когда она заходит за прилавок и исчезает.

Серийный убийца поворачивается в своем кресле и одаривает меня безумной улыбкой, приподнимая брови и оглядывая меня с головы до ног. Я опускаю взгляд на свою одежду и хмурюсь. Я похожа на полуголую бездомную женщину, которую богатый мужчина в деловом костюме только что накормил в закусочной в два часа ночи.

— Это ужасно осуждающе с твоей стороны, Мэри-Бет, — бормочу я себе под нос, хмуро оглядывая закусочную, когда выхожу.

Путь до машины кажется вечностью. Всю дорогу я пытаюсь вразумить себя. Говорю себе успокоиться, притормозить, расслабиться. Осторожно распутывай его, напоминаю я себе. Внимательно. Он не может любить, ты, маленькая глупышка. Напомни ему, что он любит...

Это сложнее, чем кажется.

Мой пульс все еще учащен, когда я сажусь в машину, и Эйдан, как по часам, пристегивает меня, его пальцы слегка касаются моей кожи, посылая пульсацию прямо в сердце. Это нехорошо, совсем нехорошо, что я наслаждаюсь его прикосновениями, на мгновение закрывая глаза, когда чувствую, что тот смотрит на меня.

Я скучаю по нему.

Я скучаю по нему.

Я люблю его.

Я хочу его.

Мне нужно, чтобы он вел машину, чтобы заглушить мои желания, мои мысли.

Но он еще какое-то время не трогается с места, двигатель машины работает, взгляд его устремлен вдаль. Он не делает ни малейшей попытки, чтобы начать движение автомобиля. Я терпеливо жду, поглядывая на него каждые несколько мгновений, чувствуя отчаяние. И чертовски дрожу, пытаясь противостоять этому притяжению, но чем больше он бездействует, тем больше я склонна потерять себя.

Полегче. Успокойся.

Мой внутренний голос абсолютно ничего не делает, чтобы побороть бушующее во мне искушение. Я чувствую, как учащается мое сердцебиение, остро ощущаю каждое его движение, каким бы незначительным оно ни было. До меня доносится его запах, и меня переполняет желание, внутри меня все пусто, пусто, пусто.

— Мы возвращаемся, и все снова то же самое, — внезапно шепчет он, нарушая тишину.

— Что именно? — спрашиваю я, затаив дыхание.

Он постукивает большим пальцем по рулю.

— Все.

Мое сердце стучит так, что отдается в ушах, когда я смотрю на него. У Эйдана совершенно затравленное выражение лица. Я изучаю его в темноте, и у меня сжимается сердце, потому что я хочу стереть это выражение. Я знаю, как это сделать, но не осмеливаюсь даже пытаться.

Нет, нет, нет.

Мои пальцы дергаются, тело дрожит. Во мне растет сочувствие, когда я думаю о том, как больно моему Эйдану. Он там, и ему больно.

Мой голос срывается, когда я произношу:

— Вы грустите, мистер Уэст?

Его губы кривятся, когда он кисло отвечает:

— В том-то и дело. Я ничего, Айви

Я слышу тихий стук по лобовому стеклу и смотрю на легкие капли дождя, стекающие по стеклам. Это знак, не так ли? Это снова как та ночь, ночь под дождем, ночь, когда мы сдерживались, даже когда хотели большего.

Тогда это потребовало от меня недюжинной силы, но сейчас я чувствую себя бесконечно хуже.

А раньше именно Эйдан сдерживал меня, и я была слабой.

Я грустно улыбаюсь себе, потому что мало что изменилось.

Я все еще слаба. Все те же чувства и мало решимости.

Я медленно отстегиваю ремень безопасности, прежде чем успеваю придумать множество причин, почему бы этого не сделать, и перебираюсь к Эйдану. Его тело напрягается, когда я опускаюсь на него — боже, как приятно чувствовать его тепло. Его глаза округляются от шока, когда я сажусь на него, прижимаясь к его коленям.

— Расслабься, — дрожащим голосом шепчу я. — Я не кусаюсь, Эйдан.

Этот шок проходит, когда я устраиваюсь поудобнее у него на коленях, мои движения неуверенные, нервные. Он не спрашивает меня, что я делаю — это очевидно, не так ли? Но Эйдан также не говорит мне слезть. Он пристально и с любопытством смотрит на меня, когда я наклоняюсь немного ближе и поднимаю руки. Я дрожу, как осиновый лист, когда обхватываю ладонями его лицо. Мой пульс сразу же учащается от этого прикосновения. Я провожу большими пальцами по его заросшим щетиной щекам, наклоняясь еще ближе. Мой центр тела трется о его член — я чувствую это через брюки — и его тело снова напрягается. Его глаза вспыхивают, когда он смотрит в мои, а затем руками медленно скользит вверх по моим обнаженным ногам. Эйдан останавливает их на моей попке и хватает ее, сильно сжимая в ладонях, когда я опускаю голову и слегка касаюсь губами его рта.

— Вы все еще ничего, сэр? — бормочу я.

Он не отвечает, но его член шевелится подо мной. Уэст издает тихий стон, приоткрывая рот, в то время как я продолжаю касаться его губами. Это легкие, как перышко, поцелуи, безобидные касания кожи.

Ну вот, я прикоснулась к нему, поцеловала его, теперь мне следует остановиться.

Его хватка на моей заднице усиливается, когда он в ответ проводит своим ртом по моему. Я приоткрываю рот для него и провожу языком по нижней губе, увлажняя ее. Его губы соприкасаются с моим языком, прежде чем он скользит обратно внутрь и издает еще один стон, не в силах удержаться, чтобы не поцеловать меня сильнее. Его язык проникает в мой рот, пробуя меня на вкус, смакуя мой в эротическом, томном танце.

Я потею, чувствую жар повсюду, и он поддерживает этот огонь, пожирая мой рот, мои звуки. Одна рука отпускает мою задницу и сжимает мою грудь через футболку. Я ахаю от прикосновения.

— Дай мне увидеть их, — рычит он диким голосом, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня остекленевшими глазами.

— Я хочу сначала увидеть тебя, — сопротивляюсь я, грудь быстро вздымается.

Эйдан зашел слишком далеко, чтобы спорить. Он легко опускает меня к себе на колени и тут же расстегивает свои штаны. Его дыхание прерывистое, тяжелее моего, когда тот расстегивает молнию на себе, вынимая член из штанов.

Черт возьми, мне конец.

— Погладь меня, — раздраженно требует он, начиная расстегивать рубашку.

У меня пересыхает во рту, когда я смотрю на его длину. Потом обхватываю его член рукой, пальцы дрожат, когда я медленно поглаживаю его. И заглушаю этот укоряющий голос во мне, сосредотачиваясь исключительно на этом — на нас. Он снимает с себя рубашку и бросает ее на сиденье. Затем его руки снова оказываются на моем теле, обхватывает мои бедра, притягивая меня ближе. Я снова опускаю голову, и он снова опустошает мой рот, сталкивая языки, когда просовывает руку под пояс моих шорт и сжимает мою голую задницу.