Серая крепость

Именно имея «в уме» этот случай, и не стали бежать впереди паровоза и открывать ворота перед незваными гостями, как только они приблизились к крепости. Хотя и по одежде, оружию и доспехам, и по лицам было видно, что это вовсе не монголоидные степняки.

В общем-то, сразу ломиться, как к себе домой, те тоже не стали. Дожидались, пока подтянется обоз, разглядывая необычные укрепления и то, что было видно за ними.

— А сани-то у них пустые, — обратил внимание Сергей, вместе с «князем» стоящий у бойницы надвратной башни. — Значит, вовсе не торговать приехали.

И лишь после паузы к воротам направился конный воин с копьём, заведший песню, общий смысл которой звучал примерно как знаменитая реплика Винни-Пуха: «открывай, Сова! Медведь пришёл».

Звали «медведя» Путята, сын княжьего дружинника Алексея Валаха. И явился он «осмердить» население самовольно построенного городка, назначить ему «урок» и определить «погост». Историк, он же «толмач», едва успел остановить Минкина, уже отдававшего приказание впустить гостей в ворота.

— Остановитесь! Этого нельзя делать ни в коем случае!

— Это почему? — удивился Андрон. — Мы всё-таки живём на землях курского князя, и ссориться с его представителями нам не с руки.

— С представителями, а не с откупщиками, купившими право собирать дань. Урок — это не школьное занятие, а размер дани, которая идёт, в том числе, и в карман откупщика. Обычно — десять процентов от собранного за год урожая или нажитого имущества. Включая то самое железо, движимое и недвижимое имущество, которое у нас появилось за этот год. То есть, от всего, что у нас есть на данный момент. Погост — вовсе не кладбище, как у нас, а место и сроки выплаты этой самой дани. Учитывая, что ближайшие русские селения от нас находятся в доброй сотне километров, скорее всего, у нас и заставят поставить избу, куда поселят «надсмотрщика», который будет следить за тем, чтобы мы ничего не скрывали. А «осмердить», значит, присвоить нам статус смердов, несвободных данников князя, захваченных военным путём бывших врагов князя.

Вот теперь стало понятно, для чего понадобилось такое количество пустых саней в караване: пограничники ведь наверняка успели посчитать численность населения Серой крепости. И даже если исходить из той же десятины собранного урожая, добавив к нему оплату выловленной в Дону рыбы, то вполне хватило бы и парочки их.

— Он что, охерел, этот барыга? — как всегда, весьма ёмко оценил наглость откупщика Полуницын.

— Похоже на то, — высказал свою точку зрения «Чекист». — Жадность человеческая безгранична.

— Я бы замочил этого козла, чтобы другим было неповадно наглеть…

— А вот этого делать не нужно, — опять же, вмешался историк. — О том, что он к нам отправился, многие знают. А он, как минимум, «людин», свободный человек, за которого придётся выплатить «виру», штраф. И весьма немаленький.

— Тогда переводите, Роман Васильевич, — вздохнул Андрон.

— Только вы, Андрей Иванович, сначала мне проговорите, чтобы я мог оценить насколько это соответствует здешним представлениям о правилах поведения.

В общем, через пять минут «шестёрка» (используя лексикон Крафта) «барыги», ещё пару раз повторивший требование впустить сборщиков дани, узнал следующее.

Население Серой крепости признаёт суверенитет курского князя Юрия Святославича над землёй, на которой она стоит. Но смердами вольные русские люди, построившие её, никогда ничьими не были и не будут. Понадобится — с оружием в руках защитят свою волю, как уже защитили от половецкой орды и «залётных» монголов. Служить князю защитниками рубежа со Степью готовы, но «урок» им назначить может не какой-нибудь сын дружинника, а только сам Юрий Святославич или специально назначенный им посланник, с которым и будет разговаривать здешний «князь». Путята же, сын Алексея Валаха, как приехал, так может и возвращаться той же дорогой, какой и прибыл. Захочет торговать — пусть приезжает, никто ему и слова не скажет. Но как сборщику дани, назначаемой по своему усмотрению, въезд в крепость ему и его людям заказан.

Фрагмент 15

29

Речи сии Путята Алексеевич воспринял как личное оскорбление, начав грозить с коня кривой степняцкой сабелькой, выхваченной из богато отделанных ножен. Да и вообще вся его одежда, сбруя коня и даже попона на скакуне говорили о весьма неплохом достатке. Видимо, должность откупщика, наверняка полученная при содействии папы-молдаванина, приносит неплохую прибыль. В бинокль хорошо видно, что он молод, черняв и горяч.

Всё бы ничего: побесится, побесится, да успокоится. Вот только, повинуясь его приказу, с десяток воинов принялись вытаскивать из чехлов (кажется, называемых саадаками) луки. Такие же, как уже виденные людьми из ХХ века у половцев: взаимопроникновение культур и типов оружия, однако.

— Толя, сможешь лошадку под этим горячим молдавским парнем несильно поранить? — обернулся к «штатному» снайперу гарнизона Беспалых.

— Да не вопрос, тащ капитан! — кивнул Жилин, пристраиваясь с СВД в одной из бойниц.

К тому времени, как грохнул выстрел снайперской винтовки, для собравшихся в «надвратной башне» приглушённый тем, что её ствол находился снаружи, а не внутри помещения, лучники успели дважды пустить стрелы, целясь в торчащих на сторожевых вышках часовых. Но бесполезно из-за нависающих козырьков, защищающих от стрельбы навесом. Стоявший вполоборота красавец-конь, которому пуля угодила в мягкие ткани передней ноги, взвился на дыбы, выбрасывая из седла откупщика. Если судить по раздавшимся после этого воплям, упавшего не очень удачно.

Громкий звук, беснующийся раненый конь, орущий от боли в сломанной руке предводитель внесли сумятицу в ряды сборщиков дани. Стрельбу они прекратили, а вскоре, погрузив Путяту в сани, двинулись подальше от странной крепости. Час, и от их присутствия под её стенами напоминали лишь истоптанный снег, следы саней и копыт, уводящие на запад, да несколько пятен крови и конского помёта на снегу.

— Ну, что? Ждём теперь похода княжьей дружина для нашего «осмердения»? — задал вопрос Василию Васильевичу Андрон уже в «штабе».

— Может и такое случиться, — кивнул головой историк. — Но, скорее всего, пошлют кого-то из княжьих доверенных лиц, чтобы уладить конфликт миром. Дань, конечно, назначить могут, но вовсе не такую, которую драл бы с нас этот откупщик. Если не удастся договориться о том, что мы будем границу охранять и пограничную стражу привечать. Пограничники ведь у нас бывали, видели и результаты наших стычек с кочевниками. А значит, имеют представление о том, что можно натворить с нашим оружием.

— Местные видели и то, что мы натворили на Калке, — махнул рукой Серый.

— Калка случилась тринадцать лет назад. Тех, кто это видел, уже либо в живых почти не осталось, либо они нас с вашими, Сергей Николаевич, подвигами никак не связывают. Здесь же, что ни год, то война кого-нибудь с кем-нибудь. И история про то, как какие-то «потусторонние силы» вмешались в ход битвы, чем спасли многих русских воинов, уже давно в сказку превратилась. Если где-то её и отфиксировали для потомков, то только в княжеских летописях. Да и то переврали в церковно-пропагандистских интересах. Лично я совсем не удивлюсь, если там понаписывали что-нибудь вроде того, что безбожные татарове привели с собой из преисподней полчища чудищ невероятных размеров, один вид который превращает нормального человека в соляной столб. И только истовая молитва Господу нашему обратила тех чудищ в бегство. А заодно и монголов, которые без них вообще драпали бы от одного вида православного воинства.