Серая Женщина

– Таково мое проклятие, отец! Было бы лучше, если бы я умер, едва родившись!

Дневной свет уже померк. Драгоценный дневной свет! Оуэн поплыл обратно, выбрался на берег, оделся и опять отправился в Пенморф. А когда открыл дверь Тай-Гласса, сидевший в темном углу возле печки Эллис Притчард взглянул на него укоризненно и проворчал угрюмо:

– Наконец-то вернулся! Никто из наших не бросил бы жену в одиночестве горевать над мертвым ребенком. И никто из наших не позволил бы деду убить родного внука. Я забираю у тебя свою дочь навсегда.

– Я ничего ему не говорила! – в отчаянии воскликнула Нест, жалобно глядя на мужа. – Он только спросил, кто приходил, а об остальном догадался сам.

Обезумев от горя, она продолжала укачивать младенца, словно живого, а Оуэн подошел к Эллису Притчарду и приказал сурово:

– Молчите! Не должно ни прозвучать лишнего слова, ни свершиться лишнего деяния. Больше сотни лет предназначение ждало меня. И вот время настало, и человек пришел сам. А я исполнил то, что было назначено много поколений назад!

Эллис Притчард, конечно, слышал о старинном проклятии его рода и даже смутно верил в предсказание, но никак не думал, что оно осуществится при нем и непосредственное его затронет. Однако он настолько плохо знал характер Оуэна, что решил, будто бы тот намеренно отомстил за гибель новорожденного сына. Рассматривая поступок с этой точки зрения, истинный валлиец счел убийство поступком, несколько превышающим справедливое наказание за страдания единственной дочери, но он понимал, что суд отнесется к событию совсем иначе. Даже мягкое валлийское законодательство того времени не оставило бы без расследования смерть такого уважаемого человека, как сквайр Гриффитс, поэтому проницательный Эллис Притчард задумался, как на время спрятать преступника.

– Пойдем. Успокойся и не бойся: это твоя судьба, а не твоя вина. – Он положил руку зятю на плечо и спросил изумленно: – Да ты весь мокрый! Откуда такой? Нест, – обратился он к дочери, – твой муж промок до костей и продрог, потому и выглядит таким бледным и изнуренным.

Та бережно опустила младенца в колыбель. Плохо соображая от горя и слез, она не поняла смысла слов Оуэна об исполнившемся пророчестве, а может, и вообще не услышала признания.

Теплое прикосновение растопило заледеневшее сердце Оуэна, и он прошептал, сжимая жену в объятиях:

– Ах, Нест, любишь ли ты меня еще? Можешь ли любить, дорогая?

– Почему же нет? – не переставая плакать, ответила несчастная женщина. – Люблю еще больше, ведь ты отец моего бедного сыночка!

– Но, Нест!.. Объясните же ей, Эллис, вы же знаете!

– Незачем, незачем, – решительно отказался тесть. – Девочке и так есть, о чем подумать. Беги, скорее, дочка, и принеси мой воскресный костюм.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Нест, сжав лоб ладонями. – Что мне нужно объяснить? И почему ты такой мокрый? Помоги Господь несчастной дурочке: не знаю, что означают твои странные слова и твой странный вид! Знаю только, что мой мальчик мертв!

И она снова безудержно разрыдалась.

– Иди же, Нест! Быстрее! Принеси сухую одежду! – строго повторил отец, и она не осмелилась ослушаться, слишком ослабев умом, чтобы постараться что-то осознать.

А едва дочь скрылась за дверью, Эллис тихо, торопливо обратился к зятю:

– Как я понимаю, сквайр мертв? Не стоит обсуждать, как это произошло, – скорее всего внезапно. В конце концов, всем нам суждено умереть. Надо будет предать тело земле; хорошо, что ночь уже близко. Не удивлюсь, если ты захочешь отправиться в путешествие: это именно то, в чем сейчас больше всего нуждается Нест – а потом… Что же, многие уезжают из дому и больше не возвращаются. Насколько понимаю, сквайр лежит не в своем доме. Конечно, поднимется шум, начнут искать, спрашивать, но время пройдет, и наследник вступит в законные права – спокойно, как и положено. Именно это ты и сделаешь: в конце концов приведешь Нест в Бодуэн.

В комнату как раз вошла Нест, но Притчард поспешил ее отослать:

– Нет-нет, дочка, принеси чулки получше. Найди синие шерстяные, которые я купил на ярмарке в Лланверсте.

Когда Нест ушла, он продолжил:

– Только не впадай в уныние. Того, что сделано, уже не исправишь. Говорят, что это суждено тебе со времен Тюдоров [40] . Он заслужил свою судьбу. Взгляни вон туда, в колыбель, и просто скажи, где его искать, а я постараюсь собраться с духом и покончить с этой историей.

40

С 1485 по 1603 г.

Оуэн продолжал безучастно сидеть и дрожать от холода, сырости и нервного потрясения, неподвижно глядя в огонь, словно ловил видения прошлого, и не слышал ни единого слова тестя. Не пошевелился он и тогда, когда Нест вернулась с ворохом сухой одежды.

– Ну же, парень, очнись! – раздраженно прикрикнул Эллис, но Оуэн даже не пошевелился.

– Что с ним такое, отец? – ничего не понимая, спросила убитая горем Нест.

Эллис продолжал наблюдать за зятем, а когда дочь повторила вопрос, ответил коротко:

– Пусть сам скажет.

– Ах, дорогой муж, что случилось? – опускаясь на колени и заглядывая в каменное лицо Оуэна, спросила Нест.

– Разве не знаешь? – мрачно отозвался тот. – Как только услышишь, сразу разлюбишь. И все же я просто исполнил волю судьбы. Таково семейное проклятие.

– О чем он, отец? – в недоумении спросила Нест, подняв голову, однако Эллис жестом указал ей на Оуэна, и она продолжила: – Буду любить, что бы ни случилось, муж мой. Только позволь узнать, что же случилось, и не бойся сказать даже самое плохое.

Повисла долгая пауза, во время которой и Нест, и Эллис перестали дышать.

– Мой отец мертв, – наконец сквозь зубы процедил Оуэн.

Нест судорожно, шумно вздохнула.

– Да простит его Господь! – пробормотала она, подумав о младенце.

– Да простит Господь меня! – возразил Оуэн.

– Но ведь не ты… – перебила его Нест.

– Я. Теперь ты знаешь все. Такова воля судьбы. Разве я мог противиться? Дьявол мне помог: положил камень так, что отец сорвался с обрыва. Я прыгнул в воду следом, чтобы его спасти: честное слово, Нест! Едва сам не утонул. Но он разбил голову и умер!

– Значит, он спокойно лежит на дне моря? – с надеждой в голосе уточнил Эллис.

– Нет, в моей лодке, – возразил Оуэн, вздрогнув, но не столько от холода, сколько от воспоминания о разбитом лице отца.

– Ах, муж, скорее переоденься! – взмолилась Нест. Смерть старика предстала перед ней всего лишь страшной историей, в то время как недомогание супруга тревожило до глубины души.

Пока жена помогала Оуэну снять мокрую одежду, от которой сам он не в силах был освободиться, Эллис деловито готовил еду и крепкий горячий напиток. А когда несчастный молодой человек наконец переоделся, встал над ним и почти силой заставил поесть и принять изрядную порцию приготовленного питья. Не забыл он и о дочери, убедив ее тоже немного подкрепиться. Сам же все это время лихорадочно думал, как лучше скрыть следы содеянного и того, кто исполнил предназначение. Несмотря на боль от гибели внука, его не покидало ощущение вульгарного торжества при мысли, что его сраженная горем, растрепанная и небрежно одетая девочка стала хозяйкой поместья Бодуэн, богаче которого он в жизни не видел, хотя и предполагал, что на свете есть дома и получше.