Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая
Шрифт:
— Прости, гриз, мы против тебя ничего не имеем, — сказал вислоухий пират из расы парамитов. — Но опасаемся, что ты наделаешь глупостей и тебя придётся укокошить. А этого нам ну совсем не хочется… Капитан Пылвс, если он действительно тот, за кого себя выдаёт, справится и без твоей помощи… Да, а это тебе в подарок, чтобы не заскучал! — В сетку следом за Циклопом отправился Болтун…
Рэм был почти уверен, что победил, но когда появилась эта двухсоткилограммовая громадина, этот великан, похожий на жирного африканского гиппопотама, и все переиграл по-своему, ему уже ничего не оставалось, как смириться с неизбежным, то есть принять вызов. Барминстон был почти в два раза крупнее Рэма. Возможно, вес и рост делали его медлительней и неповоротливей человека, но это преимущество моментально
Рэм вспомнил трибуны Моулея. Здесь тоже были зрители, и они бесновались так же неистово. И так же, как в летающем прозрачном кубе, он никого не видел, кроме своего врага. Бой начался, и с первых выпадов Барминстона стало ясно, что до Циклопа ему как до небес, но чтобы справиться с человеком, ему достанет того скромного запаса приёмов и финтов, каким он владел. Один раз Рэм сумел отразить удар кинзи — раздался резкий звон, и веером посыпались искры. Но больше он не пытался фехтовать, прыгал, уклонялся, кружился и бегал, бегал, бегал по площадке, благо места было намного больше, чем на моулийском помосте.
С красной бугристой физиономии Барминстона не сходила ядовитая усмешка: человек оказался слабаком. Даже не просто слабаком, а профаном. Ну что ж, Барминстон не был бы Барминстоном, если бы не воспользовался предоставленной возможностью. Когда ещё выпадет случай блеснуть, показать себя во всей красе и убедить сомневающихся, почему именно он достоин звания адмирала? Но Барминстон не прикончит наглеца сразу — хотя он того и заслуживает. Не даст повода говорить, что помогла случайность, мол, Пылвс споткнулся, а он этим воспользовался. Нет, победа должна быть чистой и безоговорочной! Он погоняет Пылвса по площадке, как хищник гоняет раненую жертву забавы ради, продемонстрирует свои коронные удары, хитроумные выпады и уловки, потешит толпу, а потом, по её же требованию, прикончит выскочку и заберёт адмиральский жезл.
Идея так понравилась Барминстону, что он тут же принялся её воплощать. Стал жеманно раскланиваться, корчить рожи, насмехаясь над противником, перебрасывать меч с руки на руку, финтить ради красивой позы, а не для пользы. И это его подвело. В своё время на ринге Рэм не позволял соперникам так себя вести. Если кто забывался и начинал играть в Рой Джонсона — боксёра, известного своей потешной манерой, тут же оказывался на канвасе. Сейчас, собрав все свои силы, Рэм сосредоточился на единственном ударе «хурум». Циклоп заставлял повторять его десятки раз, добиваясь точности в повороте кисти и направлении удара. Гриз говорил: лучше владеть в совершенстве одним из приёмов грула, чем поверхностно всеми. Приём «хурум» — особенно при ударе снизу вверх — был коварен и смертоносен. Если применить его в нужный момент, соперник не сможет ничего противопоставить. Сразу им воспользоваться Рэм не мог, Барминстон не попался бы на финт — он был достаточно хорош в фехтовании, чтобы вовремя среагировать. Но сейчас, когда он своими выходками и кривлянием пытался унизить противника, заранее празднуя победу, его бдительность притупилась. Рэм ждал той единственной секунды, когда «хурум» пройдёт без сучка и задоринки. «Запомни, хозяин, если отточишь и доведёшь удар до автоматизма, он спасёт тебе жизнь». Фраза Циклопа так и вертелась в мозгу.
А в это время гриз и туг сидели опутанные металлической сеткой и видели только ноги и спины пиратов.
— Близок час великого позора, с которым я буду жить всю оставшуюся жизнь, — стонал Циклоп. Из оранжевого глаза текли горючие слёзы, превращая густую шерсть на скулах в тёмную раскисшую вату.
Болтун, белый как лист бумаги, дёргал Циклопа за руки.
— Лохматый! Лохматый!.. Я всё тебе прощу. Я буду до конца дней вылизывать твои конечности, чтобы избавить от ревматизма, только спаси хозяина. Умоляю, спаси его!
Но что мог сделать гриз? Путы стягивали его геркулесовские плечи и руки, и когда он пытался хотя бы ослабить давление сетки, стальная проволока врезалась в тело до костей. Но не от физической, а от душевной боли сердце
гриза обливалось слезами. Внезапно поляну сковала тишина. Толпа оцепенела, увидев что-то поразившее её. Болтун до крови искусал губы в ожидании страшного известия. И вдруг тишину потряс чей-то пронзительный крик:— Пылвс!.. Пылвс!.. Адмирал Пылвс! Да здравствует адмирал Пылвс!..
Удар «хурум» под руку, снизу, с вывертом кисти прошёл точно и безукоризненно, пропоров Барминстону брюхо и оросив площадку густой жёлто-зелёной кровью инопланетянина. Барминстон выкатил глаза: что это? как это могло случиться? — и с застывшим выражением недоумения и растерянности рухнул на землю. Жирное тело сотрясла судорога.
Рэму казалось, что он слышит работу собственных лёгких — впуская и выпуская воздух, они издавали надрывный свистящий хрип. Лицо его горело, губы пересохли, ноги гудели, как после марафона. Но это была победа. Сознание ещё не вместило полностью это событие, как его окружили сотни восторженных инопланетян — их голоса оглушали и давили, и он невольно потянулся к знакомой фигуре Гривуза, мелькнувшей в толпе.
— Поздравляю, адмирал, вы победили не только Барминстона, но и этот сброд. Но будьте осторожны, любовь толпы изменчива. Впрочем, вы и сами это знаете…
5
Первая задача — перетянуть на свою сторону пиратов — была успешно решена; вторая — организовать и провести штурм крепости — обрастала новыми деталями и становилась всё сложней и неопределённей. Брать крепость открытым штурмом было нельзя: слишком мощными и неприступными выглядели её укрепления. Нужна была какая-то хитрость. К тому же подходы к крепости охраняла сторожевая застава. Оставлять её в тылу значило подвергаться риску окружения, то есть заведомо лезть в западню. А штурмовать — это раскрыть себя и позволить неприятелю воспользоваться подкреплениями из крепости. В таком случае противник получал явное численное и тактическое преимущество. После долгих размышлений Рэм предложил штурмовать крепость и заставу одновременно концентрированными ударами в определённых участках, а чтобы запутать врага, организовать ещё и атаку фортов, которые защищали орбитальную зону Харда.
Но на кого можно было возложить такую сложную и рискованную задачу? Циклоп не раз доказывал, что он первоклассный пилот.
— Главное, сохранить как можно больше кораблей, — объяснял Рэм. — Пошуми, постреляй, создай иллюзию полноценной атаки. Понимаешь? Чтобы они поверили.
— Магнитные ловушки — вот беда, — предостерёг Гривуз, качая головой. — Из-за них мы потеряли треть флота.
— А мы не станем к ним приближаться, — сказал Циклоп. — Два крейсера начнут бить с большого расстояния в одно и то же место, чтобы повредить защитный экран. А скоростные пиратские лодки будут носится роем и создавать сумятицу. Киборги не поймут, где мы готовим высадку.
— Отлично! — поддержал идею Рэм. — А тем временем мы ударим двумя штурмовыми группами по крепости и заставе.
— Мы их сломаем! — заключил Болтун и хлопнул четырёхпалой ладонью по карте, на которой капитан Пылвс стрелками нарисовал план предстоящего сражения.
Совещание проходило на линкоре «Восход Зены» — самом крупном звездолёте пиратского братства. Второй линкор такого же класса, флагманский корабль Головуна, сгорел при штурме оборонительного пояса Харда. «Восходу Зены» Рэм отводил главную роль. После падения сторожевой заставы, когда штурмовые отряды по тоннелям ворвутся внутрь крепостных сооружений и завяжется бой, линкор должен будет прикрывать их пушками и в нужный момент высадить десант. Таков был основной план.
— Блестяще, мой гениальный хозяин! — воскликнул Болтун, пожирая Рэма влюблёнными глазами. — Ваш полководческий гений воссияет, как самая яркая, самая лучезарная звезда Бериана! Мы будем с вами наблюдать за сражением с капитанского мостика и оттуда руководить штурмующими колоннами.
— Нет, Болтун. Я пойду в головном отряде. Никто кроме меня и Обулка не знает подземные ходы.
— Верно, хозяин. Пойдём вместе. Я стану вашими ушами и глазами, пока Лохматый будет штурмовать форты.
Рэм пропустил слова Болтуна и обратился к Гривузу: