Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы

<1912>

103. Полунощница

(Зачало. Возглас первый)

Всенощные свечи затеплены,

Златотканные подножья разостланы,

Воскурен ладан невидимый,

Всколыбнулося било вселенское,

Взвеяли гласы серафимские;

Собирайтесь-ка, други, в Церковь Божию,

Пречудную, пресвятейшую!

Собираючись, други, поразмыслите,

На себя поглядите оком мысленным,

Не таится ли в ком слово бренное,

Не запачканы ль где ризы чистые,

Легковейны ль крыла светозарные?

Коль уста — труба, ризы — облако,

Крылья — вихори поднебесные,

То стекайтесь в Храм все без боязни!

(Лик голосов)

Растворитеся врата

Пламенного храма,

Мы — глашатаи Христа,

Первенцы Адама.

Человечий бренный род

Согрешил в Адаме, —

Мы омыты вместо вод

Крестными кровями.

Нам дарована Звезда,

Ключ от адской бездны,

Мы порвали навсегда

Смерти плен железный.

Вышли в райские луга,

Под живые крины,

Где не чуется Врага

И земной кручины,

Где смотреть Христу в глаза —

Наш блаженный жребий,

Серафимы — образа,

Свечи — зори в небе.

(Коней,. Возглас второй)

Наша нива — тверди круг,

Колосится звездной рожью,

И лежит вселенский круг

У Господнего подножья.

Уж отточены серпы

Для новины лучезарной,

Скоро свяжется в снопы

Колос дремлюще-янтарный!

(Лик голосов)

Аминь!

<1912>

104. Песня про судьбу

Из-за леса лесу темного,

Из-за садика зеленого

Не ясен сокол вылётывал,—

Добрый молодец выезживал.

По одёже — он купецкий сын,

По обличью — парень-пахотник.

Он подъехал во чистом поле

Ко ракитовому кустику,

С корня сламывал три прутика,

Повыстругивал три жеребья.

Он слезал с коня пеганого,

Становился на прогалине,

Черной земи низко кланяясь:

«Ты ответствуй, мать-сыра земля,

С волчняком-травой, с дубровою,

Мне какой, заочно суженый,

Изо трех повыбрать жеребий?

Первый жеребий — быть лапотником,

Тихомудрым черным пахарем,

Средний — духом ожелезиться,

Стать фабричным горемыкою,

Третий — рай высокий, мысленный

Добру молодцу дарующий,

Там река течет животная,

Веют воз духи безбольные,

Младость резвая не старится,

Не седеют кудри-вихори».

<1912>

105

Прохожу ночной деревней,

В темных избах нет огня,

Явью сказочною, древней

Потянуло на меня.

В настоящем разуверясь,

Стародавних полон сил,

Распахнул я лихо ферязь,

Шапку-соболь заломил.

Свистнул, хлопнул у дороги

В удалецкую ладонь,

И, как вихорь, звонконогий

Подо мною взвился конь.

Прискакал. Дубровым зверем

Конь храпит, копытом бьет, —

Предо мной узорный терем,

Нет дозора у ворот.

Привязал гнедого к тыну;

Будет лихо али прок,

Пояс шелковый закину

На точеный шеломок.

Скрипнет крашеная ставня...

«Что, разлапушка,— не спишь?

Неспроста повесу-парня

Знают Кама и Иртыш!

Наши хаживали струги

До Хвалынщины подчас, —

Не иссякнут у подруги

Бирюза и канифас...»

Прояснилися избенки,

Речка в утреннем дыму.

Гусли-морок, всхлипнув звонко,

Искрой канули во тьму.

Но в душе, как хмель, струится

Вещих звуков серебро —

Отлетевшей жаро-птицы

Самоцветное перо.

<1912>

106

В просинь вод загляделися ивы,

Словно в зеркальце девка-краса.

Убегают дороги извивы,

Перелесков, лесов пояса.

На деревне грачиные граи,

Бродит сонь, волокнится дымок;

У плотины, где мшистые сваи,

Нижет скатную зернь Солнопёк —

Водянице стожарную кику:

Самоцвет, зарянец, камень-зель.

Стародавнему верен навь'жу,

Прихожу на поречную мель.