Сердце Скал

— Я слышал весь ваш разговор, вашмилость, — настойчиво продолжал телохранитель, почувствовав, что его слова попали в цель. — Я ведь не туг на ухо. Его лордство, конечно, одно лицо с графом Мишелем, но разве покойный стал бы такое говорить о своей фамилии? Ишь, заложник семьи выискался! — в сердцах плюнул Гиллалун. — Неужто графу Мишелю могло подобное даже на ум взбрести? И неужто стал бы он осуждать дело своего сеньора и сюзерена у него за спиной? Кинулся бы оправдывать врага? Да ни в жизнь!

— Хватит! — рявкнул Дик, разом обозлившись. — Маркиз храбро сражался в Сагранне за дело Раканов! Он воевал плечо к плечу с моим отцом и только чудом вышел живым из болот Ренквахи!

— А он и не вышел, — угрюмо пробормотал суеверный Гиллалун себе под нос. — Не верьте ему, вашмилость. Литом клянусь, это не шевалье Робер. Проклятый подменыш!

— Замолчи, наглец! — крикнул Дик, чувствуя, что у него темнеет в глазах: муторное ощущение, оставшееся от разговора с Робером, снова подкатило к горлу, как тошнота. — Вижу, миледи не напрасно выгнала тебя из Окделла. Еще слово, и я последую ее примеру! Придется тебе поискать себе другого господина!

Гиллалун, потрясенный этой небывалой угрозой, побелел, как полотно.

— Убирайся, — сказал Ричард твердо, хотя на сердце у него скреблась целая стая закатных кошек. — До завтра я не желаю тебя видеть. Похоже, я слишком многое тебе позволял. Смерд. Совсем забыл свое место.

Гиллалун поклонился и почтительно отстал. Дику стало совсем нехорошо. Он сорвался на единственном близком у него человеке. Нет, юноша не сомневался: что бы не случилось, это ни на йоту не уменьшит любви и преданности старого слуги. От понимания этого становилось тошно вдвойне.

Выполняя волю молодого господина, Гиллалун не показывался в монастыре до самого следующего дня. Ричард, совсем затосковав, успел обдумать несколько вариантов примирения. Но когда телохранитель объявился утром, неся поднос с завтраком, на его лице не было и следа вчерашнего потрясения. Напротив, вид у него был оживленный и деловитый.

— Как хорошо, что вчера вы отослали меня в город, вашмилость, — проговорил он так, словно Ричард не прогнал его, а дал важное поручение. — Я не терял времени даром, и сам Создатель мне пособил. Представьте, вашмилость: я выяснил, где скрываются наши преследователи!

— Что? — воскликнул Ричард, очень довольный, что Гилл не держит на него сердца. — Ты нашел шпионов Дорака?

— Нашел, вашмилость, Литом клянусь! — подтвердил Гилл, сияя от удовольствия. — Теперь-то им не застать нас врасплох.

— А ну-ка, расскажи, как тебе это удалось, — попросил Ричард, улыбаясь.

— Да нечего и рассказывать, — с деланной небрежностью отозвался донельзя довольный Гиллалун. — Только вот спасибо надо сказать начальнику кардиналовой стражи, которая за вами в Агарисе ходила. Дал он мне адресок в Граши… Да ведь я сказывал вашмилости!

Действительно, прежде чем отправиться в Алати, Гиллалун расспросил всех людей кардинала Левия на предмет того, нет ли в окрестностях Граши постоялого двора, который содержал бы надежный человек. Дик тогда не мог взять в толк, зачем телохранителю это понадобилось: ведь им обеспечивал гостеприимство монастырь святого Гермия.

— Так вот, вашмилость, отыскал я корчму, «Красный петух» называется, — продолжал Гиллалун, посерьезнев. — Содержит ее Гёза Пирош – рыжий, что твой гоган, да только вовсе не куница! Хитрый лис и умный, держится одной стороны и осторожен, как стреляный воробей. Я немного поболтал с ним. Малый водит с Агарисом большую дружбу. Ну, я и сказал ему: мол, тут за месяц до меня в Граши наведались мои добрые знакомцы, так как бы мне их найти, только чтобы они раньше времени не обрадовались? Он тут же смекнул, что к чему, и племянника своего ко мне подзывает. «Как выглядят ваши приятели?» – «Пятеро южан, все носатые и смуглые, болтают между собой на талиг. За главного у них коротышка, у него еще такие противные колючие глаза, а сам елейный до приторности». – «Ласло, ты слышал? — спрашивает Гёза. — «Найдешь пятерых чужаков, говорящих на талиг?» – «Плёвое дело, дядя! Ежели господин стражник (я ведь был в куртке Милосердца, вашмилость) даст мне две деньги, так еще до вечера узнает о своих знакомых все, что пожелает». «Две деньги! — говорю я, а сам головой качаю. — Губа у тебя не дура, Ласло Пирош». – «Так дело-то того стоит, добрый господин, — важно отвечает мне этот пострелец. — Я задаром не работаю, но слово даю, что вы останетесь довольны». – «Верно, — подтверждает его дядя, — Если Ласло берется за дело, то вызнает всё, что хотите и даже мышь его не заметит». – «Ну, раз вы за него ручаетесь, — говорю я, — тогда ладно. Не стал бы я, конечно, денег тратить, но уж больно мне хочется приятелей порадовать». И вот…

Однако то, что произошло дальше, так и осталось неизвестным, потому что рассказ Гиллалуна прервал стук копыт, раздавшийся прямо под окнами.

У дверей странноприимного дома остановились двое всадников. Вытянув шею, Ричард мгновенно узнал во втором Робера Эпинэ – кто еще мог бы приехать сюда на Дракко? Появление Робера не оставляло ни малейших сомнений в том, кого он сопровождал. Молодой человек с белым пером на шляпе, спешившийся первым, несомненно, должен был оказаться самим принцем Альдо Раканом.

Гиллалун тоже опознал маркиза Эр-При. Лицо его мгновенно вытянулось, но он тут же взял себя в руки и шагнул к двери, чтобы с поклоном распахнуть ее перед знатными господами.

— Ну, где мой верный эорий? — весело воскликнул Альдо Ракан, вступая в комнату и протягивая руки к Ричарду, который резво вскочил и склонился в поклоне. — Герцог Окделл!.. Кончай расшаркиваться и обними своего анакса. И не вздумай назвать меня «высочеством»! Казню.

Оглушенный звонким голосом принца, юноша сам не понял, как оказался в его объятиях. Робер вошел в комнату вторым и посмотрел на Дика виноватым взглядом.

— Прости, Дикон, — проговорил он. — Альдо встретил меня вчера на полдороге. Пришлось признаваться.

Принц выпустил Дика и тут же вступился за Иноходца.

— Не вини его. Клянусь, он до самого вечера честно врал, что любовался местными красотами! Но у Белой Ели, знаешь ли, скверная репутация. Пришлось мне пригрозить ему, что я сам отправлюсь на поиски этих местных красот, или вернее сказать, красотки, и не успокоюсь, пока ее не найду. Не могу же я допустить, чтобы моего Первого маршала сожрала какая-нибудь обольстительная нечисть! — И принц, смеясь, хлопнул Робера по плечу.

Ричард почувствовал, что теряется.

— Ваше высочество… — начал он, соображая, как бы правильнее выразиться.

— Убью, — ласково пообещал принц.

— Милорд, — продолжал Дик, окончательно сбиваясь, — я уже говорил маркизу Эр-При, что не могу видеться с вашим высочеством. Я оруженосец герцога Алвы. А вы… А вы, ваше высочество… Вы вне закона…

Поняв, что объяснение вышло отнюдь не вежливое, Ричард смешался и замолчал. Робер пришел к нему на помощь.

— Я же говорил тебе, Альдо, — произнес он, — Дикон приехал сюда по делам Ворона.

— Говорил, — подтвердил принц, — но я тебе не поверил. Я хочу услышать это от него самого. Скажи-ка, Надорэа: Ворон действительно послал тебя в Сакаци?

— Не в Сакаци. В Граши, — пробормотал Дик, не зная, куда деваться от пристального взгляда Ракана.

— А что ты должен делать в Граши? — весело поинтересовался принц. — Уж не поручил ли тебе Ворон убить меня?

Гиллалун, который замер у выхода из комнаты, почти слившись с дверным косяком, едва слышно кашлянул. Может быть, это вышло случайно, но Ричарда внезапно осенило. Вот он, ответ! Лгать он никогда не умел, однако у вранья, вероятно, иная природа, поскольку сейчас он соврал почти вдохновенно: