Сердце Скал

Бандит осел в гальтарскую пыль со странным булькающим хрипом. Его изумленные товарищи ненадолго замешкались, и Ричард успел окинуть взглядом арену схватки, ища Гиллалуна.

Его телохранитель уже успел вскочить на мула, но один из разбойников, с ловкостью акробата перекатившись прямо под ногами животного, перерезал испуганной скотине сухожилия. Мул жалобно завопил, и Дик успел тупо удивиться: зачем бандиты портят свою предполагаемую добычу? Пятеро или шестеро разбойников с радостным улюлюканьем кинулись на Гиллалуна, норовя стащить его на каменные плиты площади, и Дик ринулся вперед, чтобы защитить его.

На него накинулись сразу трое. Время замедлилось, а чувств в душе не осталось вовсе: и гнев и страх испарились, как пот с кожи. С целеустремленностью брошенного камня Дик прорывался к Гиллалуну, орудуя кинжалом и парируя ответные удары обнаженной левой рукой. Как жаль, что у него нет огнестрельного оружия! И какое счастье, что у бандитов его тоже нет! Один из его противников отступил, держась за живот, другой взвыл, получив локтем в глаз, третьему Ричард ловко поставил подножку. На смену раненым тут же пришли другие. Их было слишком много, но Дик уже не думал об этом. Он бешено ломился к цели, даже не задаваясь вопросом, удастся ли им выбраться отсюда живыми. И тут из-за угла ступенчатой пирамиды прямо на него выскочил Моро!

«Откуда здесь Моро?» — машинально подумал Ричард, однако наваждение исчезло, не успев сформироваться. В глаза юноше бросились размазанные рыжие подпалины, нарисованные Гёзой Пирошем. Сона обежала холм Абвениев и вернулась к своему хозяину. Дик рванулся к ней, и в это мгновение ему на плечи тяжело плюхнулся аркан, ловко брошенный кем-то из бандитов. Дик инстинктивно схватился левой рукой за петлю, спасаясь от удушения, и рухнул в пыль, проехавшись всем телом по базальтовым плитам площади до самого основания лестничной пирамиды.

Сона проскакала мимо. Ей вдогонку раздалось несколько выстрелов: как видно, у бандитов все же были пистолеты, хотя они не торопились пускать их в ход. Кто-то грубо дернул Ричарда за ноги, и, решив не дожидаться дальнейшего, он вслепую ударил кинжалом, который, падая, ухитрился не выпустить из судорожно сжатых пальцев. Это было ошибкой. Кинжал намертво застрял в петле кожаного ремня подошедшего бандита, и хотя тот, скверно выругавшись, сразу отпрыгнул, ему на помощь немедля пришли его товарищи. Ричарда резко вздернули на ноги, одновременно заломив ему руки за спину и приставив для верности нож к горлу. Последнее, впрочем, нисколько не озаботило Дика: петля аркана окончательно ослабла, и юноша зашелся кашлем, пытаясь отхаркать забившийся в рот и ноздри песок. Чьи-то ноги вальяжно прогулялись мимо него.

— Симоне! Эй, Симоне! — окликнул насмешливый глумливый голос. — Чего это ты разлегся в пыли, как свинья? Умаялся что ли?

— Дохлый он, наш Симоне, как распоследняя падаль, — ответствовал другой голос, хриплый и грубый, и прибавил короткое эпинское ругательство. — Ишь, раззявил горло, как, бывало, свою поганую пасть!

Дик наконец-то поднял глаза, нашарил среди двух десятков бандитских рож лицо Гиллалуна и вздохнул с облегчением. Правая скула телохранителя была разбита в кровь, но сам он твердо стоял на ногах и смотрел на скрутивших его разбойников с презрительным пренебрежением. Личина доброго брата Гильельмо окончательно сползла с него.

Один из разбойников, тощий и жилистый, одетый побогаче остальных, подошел ближе к подножию пирамиды и небрежно потыкал носком сапога тело давешнего здоровенного бандита.

— Бедняга! — проговорил он с фальшивым состраданием. — Помер как окаянец! Видите, что ожидает не боящихся Создателя нечестивцев, дети мои? Их отправит в Закат рука безусого монашка!

И вожак от души пнул труп Симоне сапогом под ребра.

— А что делать с этим? Пустить в расход? — лениво поинтересовался бандит, державший нож у горла Ричарда.

— Эсперы на тебе нет! — деланно возмутился вожак. — Пустить в расход божьего человека! К тому же этот монашек такой же бешеный, как его конек. Разве он не станет тебе славным товарищем, куда получше покойника Симоне? Подумай сам: вдруг резать глотки ему понравится больше, чем петь молитвы, а?

Бандиты загоготали. Похоже, погибший товарищ не пользовался у них большой симпатией. Впрочем, кто ею пользовался? Разбойник, раненный Соной, глухо стонал, лежа всего в паре шагов от главаря, но тот даже не повернул головы в его сторону.

— А что делать со вторым? — спросил один из бандитов, окружавших Гиллалуна.

Вожак не успел ответить.

— Не трогайте моего слугу, — сквозь зубы зло процедил Ричард, глядя исподлобья на главаря разбойников.

— Слугу? — удивился тот. — А разве у монахов бывают слуги? — И, пристально вглядевшись в лицо пленника, он распорядился неожиданно жестким тоном, резко оставив прежнее паясничанье: — Отведите-ка их обоих в пещеры. Да поймайте мне бешеного конька этого доброго… монаха.

Ричарда грубо толкнули в спину и потащили по направлению к воротам города, как жертвенного теленка на заклание. Гиллалун, окруженный бандитами, прихрамывая, двинулся следом за ним: видимо, при падении с мула он все же повредил ногу. Дик не осмеливался повернуть голову, боясь встретиться взглядом с верным телохранителем. Он предал его. Он притащил их обоих в засаду, поддавшись глупому, гибельному капризу.

Холм Абвениев и Северная башня остались за спиной. Ричард даже не оглянулся на них, покидая мертвую столицу мертвой империи. Древняя Гальтара, святилище его предков, так же, как и Рокэ Алва, отреклась от него.

___________________

[1] Hic situs est – здесь покоится (лат).

[2] Vale, vale, vale – прощай, прощай, прощай (лат).

[3] Filius patri dulcissimo, matri piissimae – сын отцу дражайшему и матери благочестивейшей (лат).

[4] Тверд и незыблем в вере [верности] (лат).

[5] Благословен ожидающий (лат).

[6] «Благословен день, лето, месяц, час», начальные строки 61 сонета Петрарки на жизнь мадонны Лауры (пер. Вяч. Иванова).

Глава 5. Лабиринт. 1

1-14 дни Летних Ветров, 399 год Круга Скал. Оллария, Гальтара

1

Кардинал Сильвестр был неукротимо зол. Он знал, что выиграет эту битву, но какими средствами, помилуй Леворукий! До сих пор при взгляде на короля у него сводило зубы. Ему пришлось добрых полчаса простоять на коленях перед этим коронованным ничтожеством. Благо Талига требует жертв, но это слишком! Фердинанд заплатит ему за пережитое унижение. Счастье еще, что Люди Чести не знают всех подробностей той весенней ночи, при воспоминании о которой кардинала до сих пор мутило от гнева.