Сердце Скал

— Ваше величество, я согласен с тессорием, — заглушил писк Миоссана бас Генерального прокурора. — Поступки герцога Надорского необъяснимы и вполне могут свидетельствовать о государственной измене!

— Шестнадцать дохлых кошек! — с досадой выругался военный министр. — Может, мальчишка и горяч, но он встретился с курией открыто и говорил по делу. Я даже слышал, что днями его высокопреосвященство получил послание от Эсперадора с предложением возобновить переговоры о примирении церквей. Если это измена, то я не знаю, что вы называете верностью!

Однако, как хорошо нынче военные осведомлены о церковных делах!

— Мы также получили послание Эсперадора, — вскользь подтвердил Фердинанд и добавил сквозь зубы: — В отличие от многих, Агарис еще не забыл, что главой олларианской церкви является король… и только король.

Сильвестр прикинулся глухим.

— Вы видите, маркиз, — обратился барон Йонеберге к Генеральному прокурору, — только завзятый интриган способен заподозрить в этом измену.

Король исподтишка покосился на кардинала.

— Позвольте, господин барон, не согласиться с вами, — елейным тоном произнес первый секретарь фок Вейсдорн. — Вы военный и вам свойственна прямота; вы и вообразить не можете, что из доброй сотни заговорщиков девяносто девять имеют вид честных людей.

Военный министр с усмешкой оглядел графа Вейсдорна и не думая скрывать иронию: очевидно, последний никогда не казался барону Йонеберге честным человеком, несмотря ни на какую военную прямоту.

— В любом случае, — поспешил вмешаться вице-кансильер Колиньяр, — молодого герцога следует вернуть домой как можно скорее. Его показания, несомненно, прояснят дело.

Граф Рафиано слегка заерзал на сиденье: очевидно, ему стало неудобно от такой грубой прямолинейности.

Генеральный атторней Жослен Флермон, до сих пор почти не отрывавший головы от бумаг, поднял глаза и с интересом воззрился на Колиньяра.

— Вы намерены отозвать из Фельпа герцога Алву? — любезно осведомился он. Супрем Придд усмехнулся уголком рта, словно предвкушая знатное развлечение.

— Да кто здесь говорит об Алве? — раздраженно поинтересовался морской министр де Аленгор, явно не понимая, почему Генеральный прокурор замер, будто с размаху налетел на стену.

— О, герцога Алву неизбежно придется вызвать, — все так же любезно пояснил Флермон. — Герцогу Надорскому семнадцать лет и, следовательно, он является несовершеннолетним. Стало быть, пока он пребывает под властью своего отца, а в отсутствие такового – опекуна, то есть в данном случае эра. Если бы его светлость Окделл в своем нынешнем положении изменил королю и Талигу, вина за это ложится на монсеньора Первого маршала, который в день святого Фабиана взял на себя ответственность за лояльность своего оруженосца перед короной.

— Законы Талига таковы, — сухо обронил супрем Придд, явно наслаждаясь вытянувшимися физиономиями противников.

— Тем более в данных обстоятельствах, — подхватил Флермон. — Поелику установлено, что герцог Окделл покинул Талиг по разрешению своего монсеньора, и поелику все, им сделанное, не противоречит интересам названного монсеньора, то, — Флермон еле заметно пожал плечами, — обвинить его светлость в измене крайне затруднительно. Но даже если у господина первого секретаря, — и Генеральный атторней слегка поклонился в сторону графа фок Вейсдорна, — найдутся для этого основания, подозрения против герцога Окделла неизбежно повлекут за собой подозрения против господина Первого маршала… что чревато последствиями для всего Талига.

Король испытующим взглядом уставился на Генерального прокурора, но тот молчал, переваривая сказанное. Сильвестр слегка покусывал губу, обдумывая ответ. Маркиз Орильян, разумеется, был не в курсе, но кардинал прекрасно помнил предпоследний разговор с Алвой. Что, если Рокэ опять встанет на защиту своего оруженосца? Сбрасывать это со счетов нельзя… Мальчишка ни в коем случае не должен стать камнем преткновения!

Блюститель опеки граф Ауэрберг, видимо, почувствовал, что настал его час, и проворно воспользовался паузой.

— Государь, герцог Окделл уже много лет должен был находиться на попечении короны, — громко заявил он, — раз его отец умер, когда наследник еще не достиг совершеннолетия. Я предлагал вашему величеству вызвать его светлость в Олларию, где он получил бы достойное воспитание в моем доме. Почему господин кардинал воспрепятствовал этому? Но теперь, государь, я настаиваю: если герцог Алва не способен справиться с собственным оруженосцем, опека должна быть перепоручена мне! Правда, я не вижу в действиях герцога никакого преступления…

— Зато вы видите выгоду в управлении его поместьями! — брезгливо выкрикнул Манрик. — Неужели нищий Надор так для вас привлекателен?

— Он нищий только покуда вы его обираете, любезный тессорий! — взвился Ауэрберг. — Не сомневайтесь: едва я верну свои законные права, я положу конец вашему безудержному грабежу!

Манрик побагровел, подыскивая ответ похлестче. Сильвестр поспешил вмешаться, пока спор между сановниками не перешел в грызню двух псов из-за аппетитной кости:

— Любезный граф Ауэрберг, в вас говорит горячая преданность вашему делу… Но вынужден напомнить вам, что Надор обложен налогами по решению короля.

— Герцог Алва мог быть обманут, — задумчиво проговорил граф фок Вейсдорн, словно прикидывая возможности. — Не следует забывать, что они с герцогом Окделлом кровные враги. Первый маршал дал своему оруженосцу поручение. Оруженосец не выполнил его…

— Почему же не выполнил? — возразил епископ Риссанский. — Ваши шпионы, несомненно, доложили вам, сударь, что из Агариса герцог Окделл немедленно отправился в Граши. Но меня беспокоит поручение, с которым Первый маршал послал его туда. Не может быть, чтобы ваши доносчики не сообщили вам о нем.

— О, это связано с волнениями в Эпинэ, — вмешался кардинал, стремясь не дать обсуждению свернуть в другую сторону. — Герцог Алва рассчитывал выведать намерения изгнанников через молодого герцога Надорского, к которому они отнеслись бы с доверием… Разумеется, есть риск, что Окделл изменил присяге, так же, как и его отец. Но если предательство возможно, лучше узнать о нем раньше, чем позже. Бегство графа Штанцлера для всех нас служит серьезным уроком, — многозначительно добавил Сильвестр, глядя на герцога Придда.