Сердце Скал

Закатная кошка Катарина и эта молодая эпинская гадюка, епископ Риссанский, успешно держали короля в изоляции почти полторы недели после Нохской дуэли. Однако двор не мог все время находиться в старом особняке баронов Феншо; в середине месяца король вернулся в Новый дворец. В ночь на двадцать первое Весенних Молний маркиз Фарнэби через задние двери, предназначенные для истопников, горничных, прачек и прочей челяди, провел кардинала прямо в Малую опочивальню. У господина мажордома были свои связи среди дворцовой прислуги. Один из его протеже выносил ночной горшок его величества и поэтому имел ключи от ретирадной комнаты короля, примыкающей к спальне. Сильвестр до конца жизни запомнит узкие, крутые лестницы, темные, холодные коридоры и испуг Фердинанда, поднятого с постели появлением неожиданных гостей.

Сильвестр тут же рухнул на колени перед кроватью, закрыв руками лицо, не позволяя первоначальному королевскому страху превратиться в ярость. За прошедшие дни Фердинанда изрядно настроили против него. Маркиз Фарнэби с ловкостью опытного придворного быстро направил события в нужное русло. Рухнув на колени рядом с Сильвестром, он воззвал:

— Государь, вашему величеству известна моя преданность! Умоляю ваше величество выслушать его высокопреосвященство. Речь о деле государственной важности!

Растерянный Фердинанд трясся мелкой дрожью в расшитой золотом ночной сорочке и явно не знал, на что решиться. Его камердинер хотел было юркнуть в двери за стражей, но маркиз задержал ушлого слугу, ловко ухватив того за полу.

Сильвестр с трудом оторвал руки от лица – он боялся, что не сумеет скрыть гримасы гадливости при виде его величества. К счастью, мимические мышцы не подвели. Нужно было воспользоваться случаем и вбить клин между партией кансильера и Феншо-Тримейнами.

— Ваше величество, дело не терпит отлагательств… Господин Куанси, родственник вашего постельничего, только что сообщил мне, что капитан гарнизона, стоящего в Эр-Эпинэ, получил приказ, требующий от него немедленно сложить с себя командование и перебазироваться в Сэ… На приказе был оттиск вашей Большой королевской печати.

Потрясенный король подпрыгнул на постели и уставился на кардинала расширившимися от ужаса глазами. Новость отчетливо пахла мятежом.

— Разве Большая печать не в сокровищнице? — дрожащим голосом спросил он.

Разумеется нет. Ее там и быть не могло, его величество это прекрасно знает. Хранение Большой королевской печати с незапамятных времен – прерогатива и обязанность кансильеров Талига!

Что делать? О, обвинить кансильера почти не в чем. Его величеству хорошо известно, что передача Большой королевской печати осуществляется по письменному распоряжению короля и непременно в присутствии господина геренция… А поскольку кансильер покинул Олларию слишком поспешно и не поставив в известность его величество, у него не было времени на соблюдение протокола. Он сохранил печать при себе, а государю Талига лучше всех известно, как ловко в случае надобности граф Штанцлер подделывает королевскую подпись…

— Это измена, государь! — расставил точки над «и» маркиз Фарнэби, — Бегство Штанцлера – свидетельство о заговоре и нечистой совести.

— Граф боялся покушения со стороны господина кардинала, — нервно залепетал Фердинанд. — Октавианская ночь… — король повернулся к Сильвестру, — граф полагает ее делом ваших рук…

— Я готов хоть завтра предстать перед судом вашего величества, — твердо заявил Сильвестр. — Я слишком долго и слишком преданно служил вам и вашему августейшему родителю, чтобы бояться ложных наветов. Я не сбегу, как граф Штанцлер.

— Вы убедили меня отменить эдикты против дуэлей… — мямлил король.

— И всем сердцем скорблю об этом, — заверил Сильвестр. — Я молю ваше величество наказать меня по всей строгости. Но господин Куанси сообщает, что кансильер, по слухам, прячется у господина Депре, одного из арендаторов покойного графа Ариго. Полагаю, что герцог Алва, чья преданность вам известна, почуял заговор и попытался обезглавить его, как умел.

— Государь, — решительно вставил Маркус Фарнэби, — изменник не мог бы поселиться у Депре без ведома Ариго… а после его смерти – без ведома ее величества королевы.

Король снова задрожал и непроизвольно начал нащупывать руками халат, лежавший в изножье кровати.

— Это еще не все, государь, — безжалостно добил его кардинал. — Мне доложили, что герцог Окделл покинул своего эра и выехал из Талига в Агарис. Таможенники вашего величества сообщают, что герцог пересек границу у заставы Саттэк.

Король затрясся так, что халат вывалился у него из рук. Маркус Фарнэби услужливо подскочил и помог его величеству облачиться.

— А это правда? — наконец сообразил спросить Фердинанд.

Сильвестр почтительно передал королю донесения. Бумаги запрыгали перед королевским носом: бедняга попробовал читать их и почти тут же отбросил от себя. Неловко выкарабкавшись из постели, он наконец-то подал знак кардиналу подняться с колен. Тот выпрямился, подавляя невольный вздох облегчения.

— Государь, ее величество стала заложницей любви к братьям, — мягко проговорил он, — а также к графу Штанцлеру, к которому питает поистине дочерние чувства. Увы, кансильер воспользовался ими так же беззастенчиво, как и вашим доверием… Королеву следует оградить от всего этого. Тем более, что герцог Алва сейчас не в Талиге, чем ваши враги явно торопятся воспользоваться.

За несколько минут Сильвестру удалось основательно запугать Фердинанда призраком мятежа в Эпинэ. Король все еще отлично помнил Надор и Ренкваху. Катарину заперли в ее покоях, а кардинал отправился к себе, надеясь урвать хотя бы два часа передышки. Какова же была его ярость, когда выяснилось, что еще до рассвета Фердинанд послал за епископом Риссанским!

К счастью, исчезновение Большой государственной печати испугало Луи-Поля, хотя он сумел-таки убедить короля подождать официальных подтверждений. Разве господина Куанси не могли ввести в заблуждение?

В Эпинэ полетели приказы, но партия кардинала уже начала оттеснять партию королевы. В десятый день Летних Скал Тайный Совет получил подложное распоряжение, выгнавшее королевский гарнизон из Эр-Эпинэ. Это была победа. Король немедленно издал указ об отстранении кансильера от должности. Его обязанности были временно возложены на герцога Колиньяра, однако сам Штанцлер опять как в воду канул. Дом господина Депре перевернули снизу доверху, но ничего не добились ни от слуг, ни от хозяина.

Было очевидно, что Эпинэ бурлит, но бурлит под сурдинку. Мараны громко блеяли о неблагонадежности старого герцога Анри-Гийома. Главный секретарь Талига граф фок Вейсдорн, ведавший тайной полицией, изловил кое-каких слуг покойного графа Ариго, и в его руках они начали выводить любопытные трели. Однако преосвященный Луи-Поль тоже не сидел без дела. Молодой епископ наладил переписку с Агарисом, а двадцатого числа Летних Скал сам Сильвестр удостоился очередного послания от Эсперадора Юнния. Новости были такие, что кардинал едва не решил сказаться больным, но было поздно: король назначил заседание Тайного Совета на первое Летних Ветров. Епископ Риссанский настойчиво требовал рассмотрения обвинений против герцога Надорского.

Сидя в Овальном кабинете, кардинал ярился на всех по очереди: на идиота-Фердинанда, которому давно было не место на троне, на пройдоху Луи-Поля, гадюкой проползшего в политику, на самого себя, благодушно позволившего когда-то третьему сыну графа Феншо-Тримейна занять епископскую кафедру, и на отсутствующего Рокэ Алву. Особенно на Алву! В конечном счете, весь сегодняшний балаган творился именно по его милости.

Злость, однако, не мешала Сильвестру прикидывать свои шансы. Тессорий Леопольд Манрик и экстерриор Гектор Рафиано будут на его стороне, равно как и первый секретарь Франц фок Вейсдорн и маркиз Руй де Аленгор, министр флота. Можно также уверено положиться на вице-кансильера Колиньяра, жмурившегося сейчас на свечи, как довольный кот, и на сурово поджимающего губы Генерального прокурора маркиза Алехандро Орильяна. Но вот Генеральный атторней… Жослен Флермон, который с деловым видом листал бумаги, будто показывая, что заинтересован только в самом деле, повернется в ту сторону, которую примет король. Это не человек – флюгер, готовый угодить и вашим, и нашим… но отменный законник, этого не отнять. Итого: шестеро. Что же касается сенескаля[1], то на его поддержку можно даже не рассчитывать: граф Гислен-Грегуар де Миоссан сам не прочь приобрести на короля то же влияние, что и Сильвестр.