Серебро и сталь

Во внутреннем дворе было пустынно — солнце только-только взошло. Снег негромко скрипел под ногами, стены покрыл тонкий слой инея, земля была чуть скользкой, поэтому Кристина старалась идти медленнее и аккуратнее. Да и в платье ей было непривычно и неудобно: ноги постоянно путались в подоле и заплетались, словно девушка была пьяна.

Ступеньки, что вели в темницу, были крутыми и неровными, и Кристине, чтобы не упасть, приходилось хвататься за каменные выступы в стене, поросшие мхом и плесенью. Её шаги почти не оставляли за собой эха.

Вскоре она провалилась в почти абсолютную, вязкую, словно паутина, темноту. Сердце отчаянно стучало - то ли от страха, то ли от волнения перед грядущим разговором. Но далёкие звуки кованных сапог стражников, их короткие негромкие переговоры вселяли небольшое успокоение. Привычно держа руку на раненом боку, Кристина прошла по тускло освещенному коридору вперёд, к дверям, ведущим в ещё более глубокие подземелья.

Она попросила одного из стражников проводить её. Тот взглянул недоверчиво, но через мгновение взял чадящий факел и повёл девушку вниз, по ещё более крутым и скользким ступенькам. Здесь почти ничем не пахло, казалось, что воздуха тут вообще нет. Свет, разливающийся от факела, был тусклым и неохотно разрезал буквально осязаемую темноту. Наверняка здесь обитало множество крыс и огромных пауков, но Кристину пугало вовсе не это. Она давно поняла, что бояться нужно не животных, особенно таких маленьких и хрупких, а людей.

Вскоре стражник довёл её до самой дальней камеры и прикрепил факел к стене.

– Оставь нас, - велела девушка.

– Миледи, он может быть опасен, - возразил стражник.

– Не волнуйся, если что-то случится, я смогу за себя постоять, - улыбнулась Кристина, показывая, что под полой плаща у неё на поясе в маленьких изящных ножнах висел кинжал.

Когда стражник ушёл, она ещё минуту стояла молча, а затем обернулась и поглядела на толстые прутья решётки. Из темноты камеры раздался хриплый смешок, гулкий звон цепей и тяжёлые шаги.

– Миледи. С момента последней нашей встречи вы… - Чахоточный кашель.
– Вы мало изменились.

В темноте было плохо видно лицо Джоната, и Кристина пригляделась. На его лице живого места не было: вся левая щека представляла собой огромную ссадину, едва-едва затянувшуюся, под обоими глазами зияло по синяку, нос был свёрнут в сторону, а губы изодраны едва ли не в клочья. Что ж, видимо, без побоев неудавшегося лорда не оставили…

– Зато ты прямо преобразился, - холодно отозвалась она.

— Нравится? — хохотнул он, указав пальцем на своё лицо. — Это ваш любимый Штейнберг меня так разукрасил. А вы… Вы всё так же учтивы, словно портовая шлюха.
– Карпер попытался засмеяться, но его попытку прервал приступ кашля. Видимо, подхватил в сырой ледяной камере лихорадку. Что ж, поделом. Лихорадка или простуда - не самое страшное, что его ожидает.

– Я посмотрю, ты многое ведаешь о манерах портовых шлюх.

Мать часто говорила, что учтивость для девушки - всё равно что доспехи для мужчин. Но в чём смысл этих призрачных доспехов, если у Кристины были настоящие?..

– Я думаю, ты уже знаешь, что его величество здесь, - начала она, не забывая придерживать не сильно, но всё же ощутимо пульсирующую рану одной рукой и поглаживать рукоять кинжала другой. Голос предательски дрожал, хотя Кристина старалась говорить твёрдо и сухо.
– Его присутствие - единственное, что останавливает меня. Иначе ты бы уже был мёртв.

– Значит, король… Король будет судить меня?

– Да.
– Она позволила себе короткую торжествующую усмешку.
– За узурпацию, развязывание войны и убийство лорда Джеймса.

– Убийство?
– наигранно удивился Карпер.
– Позвольте, миледи. Вашего отца я не убивал.

– Я, конечно, знала, что ты тот ещё лжец, - стараясь сдерживать накатывающие волны закипающей ярости, ответила Кристина, - но думала, что у тебя осталась хоть капля совести. Может, в таком случае, и я твою жену не убивала?

– Вам неверно доложили, - настаивал на своём Джонат.

Он приблизился вплотную к решётке и сжал прутья белыми тонкими пальцами, на которых уже не было колец с драгоценными камнями. Зато костяшки были сбиты, а на запястьях красовались кандалы, причём кандалы необычные. Руны, выжженные на них, удерживали любое проявление магии, а при особо тяжёлых случаях могли обратить заклинание против его создателя. Теперь Карпер был совсем бессилен.

– Вам, должно быть, сказали, что вашего отца убил я, - продолжал он, в его глубоко посаженных глазах сверкнуло безумие, и Кристина отшатнулась.

– Ты сам это написал, - процедила она, сняла перчатку, достала из неё потрёпанный свиток и бросила его в лицо Карперу. Пергамент беззвучно лёг на пол, усыпанный гнилой соломой.

– Я написал, что ваш отец мёртв…

– Ты неточно цитируешь, - не выдержав, съязвила девушка. Носок её сапога пнул ни в чём не повинный свиток, заставляя его перекатиться через решётку под ноги к Карперу. Письмо можно было бы использовать как улику против него, но это совершенно лишнее — доказательств и так хватает. Она подошла ближе и сжала прутья решётки так, что пальцы заболели. Лицо Джоната оказалось слишком близко к её лицу, и Кристина с трудом поборола желание плюнуть ему в глаза.
– Я помню наизусть всё, каждое слово, каждую букву. «Твой отец мёртв, девчонка…»

– Надеюсь, вы простите мне мою грубость… - прервал её Карпер.
– Но вы неверно меня поняли.
– Он смотрел на неё округлёнными глазами и странно торжествующе улыбался. Впрочем, улыбку трудно было различить на том, что осталось от его лица.
– Я написал, что ваш отец мёртв. Мёртв, а не убит. Когда я оказался в вашем замке, он уже умер, не знаю, по какой причине… Мне оставалось лишь похоронить его и сообщить вам эту неприятную новость.

Кристина молчала. Конечно, он лгал. Об этом ясно давали понять его странные вкрадчивые интонации, усмешки и ужимки. Но зачем? Чтобы обелить себя в её глазах? Чтобы избежать сурового наказания? Это всё равно ничего не изменит. Карпер умрёт, что бы он сейчас ни выдумывал.

– Просто скажи мне, - тихо произнесла девушка, - зачем? Зачем ты всё это устроил?

– Зачем?
– усмехнулся он и, с трудом подавив кашель, отошёл от решётки.
– Ваша земля больше и богаче нашей. Каменоломни, лес, залив, полный рыбы… Со всего этого можно выручить много золота. К сожалению, все ваши богатства никак мне принадлежать не могли: брачные союзы между Коллинзами и Карперами, к сожалению, так редки — в основном из-за отличий в наших религиях… Но это лишь причина, миледи. О поводе вы сами догадываетесь.

– Ради денег?
– брезгливо переспросила Кристина, скривившись. Ей казалось, что он снова лжёт, что скрывает что-то, связанное не с жаждой власти и золота, не с местью за жену, а с чем-то более важным… Но разве он расколется?

Она взглянула на Карпера - тот повернулся к ней спиной, и лица его не было видно. Он старался держаться ровно и гордо, но болезнь и побои явно его подкосили. Чувство презрения заполнило сердце девушки, и она поняла, что не хочет больше с ним говорить. Молча повернулась и, забыв о факеле, направилась прочь.