Серебро в костях
Шрифт:
— А это, поверь, немалая сила, — заметил Эмрис. Уловив мой взгляд, добавил: — Что? Я совершенно серьёзен.
— У меня ещё один вопрос, — сказала Нева. — Как вы слышали, Тэмсин и Эмрис считают, что Детьми управляет кто-то живой, кто ещё находится на Авалоне. А возможно ли, что это сам Мерлин создал их?
— Нет, — твёрдо сказала Кайтриона. — Древо-Матерь держит его слишком крепко, чтобы его воля могла проявиться.
— Но мы видели друидский символ… — попыталась возразить я.
— Если ты говоришь о клетках в подземельях, то уверяю, у этого есть объяснение, — сказала Олуэн. — И
— Проверим, — сказала я.
— Первых Детей поймали и спрятали, чтобы избежать ненужной паники, — пояснила Кайтриона. — Верховная Жрица Вивиан пыталась всеми доступными ей знаниями вернуть их к прежнему облику.
Эмрис скрестил руки на груди.
— Зачем же ей было пытаться отделить их души от тел?
— Когда Вивиан поняла, что наша магия не в силах обратить их обратно, — сказала Кайтриона, её осанка напряглась, — она прибегла к тому, что знала о магии смерти друидов, чтобы освободить их души из чудовищных оболочек и вернуть их Великой Матери.
Возможно, она так тебе и сказала, подумала я, но это ещё не значит, что это правда.
— И вы уверены, что недостающий фрагмент черепа не был похоронен вместе с её останками? — спросила Нева.
— Нет, — ответила Кайтриона. — Когда она… когда Вивиан… — Она заставила себя глубоко вздохнуть и подняла на нас глаза. — Когда Вивиан погибла, нам пришлось сжечь её тело, чтобы она не стала одной из Детей.
Горе на лице Олуэн было невыносимым; смерть Верховной Жрицы стала для неё рваной раной в самом сердце, а необходимость сжечь тело, а не предать его земле, чтобы та приняла её душу и дала ей новую жизнь, лишь усиливала эту боль. В глазах Девятерых Верховная Жрица Вивиан была уничтожена без следа, и остров больше никогда не увидит её душу.
— Олуэн объяснила, что кровь хранит память, — сказала я Кайтрионе, — и теперь мне понятно, что именно я видела в комнате с костями. Но если никто не умеет создавать сосуды, зачем ты каждую ночь режешь себе руку и проливаешь кровь в этот жуткий котёл?
Она ответила не так уверенно, как обычно.
— Я верю, что придёт новый создатель сосудов, рождённый с этим знанием, нашёптанным ему свыше. Котёл сохранит мою память до того дня, когда появится мой собственный сосуд, чтобы испытания, через которые мы прошли, не были забыты.
— Но вот чего я всё ещё не понимаю, — я провела языком по пересохшим губам, обдумывая слова. — Ты так была уверена, что проклятье — дело рук чародеек. Тебе правда никогда не приходило в голову, что виноваты могут быть друиды, когда ты каждую ночь капаешь кровь в клубящийся металл цвета серебра, точно такого же, как кости Детей?
Кайтриона резко напряглась.
— В котле нет серебра.
— Ты забыла, что Эмрис и я видели его собственными глазами? — спросила я.
Лоб Олуэн нахмурился.
— Нет, Тэмсин, Кайтриона права. Содержимое котла, если оно вообще есть, невидимо для глаз. Даже наша кровь исчезает в его темноте.
Тревога пронзила меня, пробежала ледяной дрожью по позвоночнику. Я сдвинулась на столе, который скрипнул подо мной, и посмотрела на Эмриса.
— Он не был пуст, — подтвердил он,
подходя ближе. Его слова, его близость странным образом придали мне уверенности. — Внутри была серебряная жидкость, будто туда расплавили целые слитки.Кайтриона и Олуэн обменялись взглядами. Между ними пронеслось что-то неуловимое.
— Вы оба были вымотаны, — сказала Нева. — Вы и так были расстроены и сбиты с толку из-за сосудов…
— У нас не было никакой общей галлюцинации, — твёрдо сказала я. — Я знаю, что видела. Более того, у меня есть доказательства.
Я расстегнула застёжки на своей сумке и извлекла Игнатиуса, бережно завернутого в шёлковую ткань. Развернула её, обнажив рукоять, и выставила клинок, чтобы все могли увидеть.
Но железо было таким же чёрным, как и всегда.
— Я не… — слова замерли у меня на губах вместе с уверенностью. — Я не понимаю… Я опустила его в котёл. Он стал серебряным. — Я посмотрела на остальных, отчаянно желая, чтобы мне поверили. — Он был серебряным.
Эмрис сжал моё запястье, заставляя меня посмотреть на него. В его взгляде было столько веры, что я смогла зацепиться за неё, удержаться на плаву.
— Я знаю, что мы видели.
— Вы можете присоединиться ко мне завтра, чтобы я убедила вас в обратном, — сказала Кайтриона.
— Тогда и я пойду, — добавила Нева. — Ни Тэмсин, ни Эмрис не стали бы лгать в таком серьёзном деле.
Кайтриона склонила голову.
— Если хотите.
— Это мы тут делали, — сказала я, поворачиваясь к Неве. — А ты зачем ждала Олуэн?
— У меня был свой вопрос, — ответила она, поднимая оставленную на столе книгу. — Почему вы не попытались провести ритуальное очищение острова?
Губы Кайтрионы приоткрылись, но прежде чем она успела ответить, за дверью лазарета послышалось движение. Олуэн быстро убрала сосуд в корзину, и когда он был надёжно спрятан, Кайтриона отперла дверь.
Неподалёку стоял Бедивер, задумчиво почесывая седую бороду. Впервые с момента нашей встречи он выглядел нерешительным.
— Сэр Бедивер, — сказала Кайтриона. — Что-то случилось?
— Ах, простите, я позволил беспокойству взять верх, — сказал он. — Просто хотел узнать, не требуется ли вам сопровождение обратно в ваши покои, чтобы положить конец ночным странствиям.
Кайтриона слабо улыбнулась.
— Вы слишком добры, но у нас всё под контролем.
— Входите, — пригласила Олуэн. — Этот разговор касается и вас, нам потребуется ваша мудрость.
Я сжала пальцы на краю стола чуть крепче, когда старый рыцарь вошёл. Эмрис незаметно придвинулся ближе, его ладонь лёгким, ободряющим жестом скользнула по моему плечу, потом по позвоночнику.
— Нева только что спросила, почему мы не попытались провести ритуальное очищение острова, — сказала Олуэн.
Рыцарь медленно прошёлся по комнате, но остановился как вкопанный, когда услышал о ритуале. Я не видела его лица, но ощущала прожигающий взгляд у себя за спиной.
— Да, — сказала Кайтриона, глядя на Олуэн. — И как замечательно, что книга с описанием ритуала вдруг оказалась в библиотеке, где кто угодно мог её найти.
— Действительно, — с безмятежным видом согласилась Олуэн. — Поистине загадочны пути Великой Матери.