Серебро в костях

— Можно? — тихо спросила Кайтриона.

Нева отступила, позволяя ей поднять скульптуру и поставить её на деревянное основание, покрытое застывшими восковыми каплями. Олуэн протянула ей небольшую свечу, и Кайтриона осторожно установила её внутрь. Проведя ладонью над фитилём, она зажгла огонь.

Пальцы её скользнули по краю подставки, и вокруг разлился туман, закружился, закружился, закручивая её верхушку. Пламя внутри костяной чаши металось, отбрасывая на стены пляшущие тени и мерцающие магические знаки.

— Наши воспоминания живут не только в разуме, но и в крови, и в костях, — сказала Олуэн. — После смерти старшего друида его кости превращали в подобный сосуд, чтобы его память сохранялась и к ней можно было обращаться в грядущие века. Когда форма готова, её кладут в котёл, который вы видели, чтобы напитать ещё большей памятью и магией. Это сосуд нашей Верховной Жрицы Вивиан.

— Его создал последний из друидов, владеющих этим искусством, — добавила Кайтриона. — И по милости Великой Матери он успел научить нас пользоваться им всего за несколько дней до собственной гибели.

Я повернулась, пытаясь разобрать символы, струившиеся вокруг нас.

— Эти знаки… они не такие, как у чародеек. Что они означают?

— Увы, я не имею ни малейшего представления. Это язык магии друидов, — ответила Олуэн. — Они принесли его сюда вместе с котлом, когда покинули смертный мир.

— Значит, кости в этих скульптурах принадлежат друидам? — уточнила я.

— Да, — кивнула Кайтриона. — Мы храним их, потому что в них заключены важные воспоминания — как об острове, так и о вашем мире.

— Но среди них только сосуд Вивиан принадлежит жрице, — заметил Эмрис.

— Да, — Олуэн посмотрела на него с едва заметной мягкостью. — Он не такой искусный, как остальные, потому что я боялась, что если сохранить слишком много её костей, это может сделать её останки… тем, чем стали Дети.

Нева наклонилась над сосудом, её тень упала на мерцающий свет.

— Как он работает?

Олуэн ответила вопросом на вопрос:

— Что бы ты хотела узнать о жизни Вивиан?

— Я не знаю… как она стала Верховной Жрицей? — предположила Нева.

— Закройте глаза, — велела Олуэн.

Мы подчинились, и вскоре из её груди вырвалось глубокое гудение, переходящее в незнакомый мне язык. Гортанный, тягучий звук, будто рождённый самой землёй, а не горлом девушки. По спине пробежал холодок, когда в моём разуме сложился образ.

Юная девочка, светлая, как лунное сияние, поднимается с постели, словно во сне, нараспев выводя незнакомую мелодию. Её силуэт мерцает жемчужной дымкой, когда она проходит мимо спящих родителей и направляется к приоткрытой двери. За порогом её ждёт изумрудный лес, деревья склоняются перед ней…

Я резко распахнула глаза и судорожно вдохнула. Эмрис и Нева ещё на мгновение задержались в воспоминании, прежде чем вернуться в реальность.

— Мы называем это эхом памяти, — пояснила Олуэн. — Хотя многие наши обряды записаны, иногда мы обращаемся к прошлому таким образом.

— Думаю, ты уже пыталась отыскать в её воспоминаниях хоть какое-то упоминание о проклятии острова? — спросила Нева.

— Я изучила всё, что связано с событиями Падения, — кивнула Олуэн. — И даже искала её воспоминания о Моргане, но тщетно. Именно она возглавила восстание против друидов, и я надеялась, что могла поделиться с Вивиан чем-то о их магии.

— Всё, что знала Моргане, умерло вместе с ней, — фыркнула Кайтриона. — Она окончательно отвернулась от Богини и своих сестёр.

— Она герой, — возразила Нева, с вызовом вскинув голову. — Она спасла Авалон от захвата друидами, и именно так её должны помнить.

— Прошу вас, — перебила их Олуэн, поднимая руки в примиряющем жесте. — Дайте мне договорить.

Кайтриона и Нева отвернулись друг от друга, словно зеркальные отражения.

— После того как она едва не уничтожила Мерлина, Моргана была убита другим друидом в последнем бою, — продолжила Олуэн. — Она умерла на руках Вивиан. Наша Верховная Жрица так и не оправилась после этого… Они были любовницами.

Я кивнула. Тёмная магия рождалась и из меньших ужасов.

— Наша проблема в том, — Олуэн вздохнула, — что сосуд утратил несколько лет воспоминаний, включая саму битву между чародейками и друидами. Последнее, что сохранилось, — её ссора с Морганой.

Олуэн остановила вращение пьедестала рукой и задула свечу внутри. Осторожно вынув её и отложив в сторону, она перевернула сосуд. На дне черепа зияло неровное отверстие, частично залитое воском свечи.

— Когда это случилось? — спросила Нева.

— Трудно сказать, — ответила Олуэн. — Я знаю только, что он был таким с самого первого раза, как мы попытались вызвать эхо.

— Так же, как невозможно сказать, было ли это случайным повреждением, нанесённым создателем, который теперь мёртв, или же кто-то намеренно разрушил его, чтобы эти воспоминания никогда не были возвращены, — заметила я.

Остальные посмотрели на меня с разной степенью тревоги.

— Только не говорите, что я одна подумала об этом, — сказала я. — Мерлин упомянул её, кто пытался подчинить смерть, и это звучит как завуалированное указание на кого-то, кто изучал магию смерти друидов. Возможно, Кайтриона и не управляет Детьми…

Жрица вся словно напряглась от негодования.

— Ты думала, что это я контролирую их?

— Да, — призналась я.

— Прости, — добавил Эмрис.

— А я так не думала, — вставила Нева.

Глаза Кайтрионы метнулись к ней, но тут же отвернулись. Она покачала головой и заставила себя глубоко вдохнуть.

— Ещё раз повторю, Мерлин — это всего лишь болтливый призрак прошлого, — сказала Олуэн. — Он мог говорить о Моргане, ведь, в конце концов, она действительно погибла в попытке победить друидов.

— Последнее воспоминание, оставшееся в сосуде о том времени, — это Верховная Жрица Вивиан, говорящая Моргане, что нет магии сильнее, чем магия смерти, — сказала Кайтриона, обернувшись к Неве. — Возможно, ты считаешь её трусихой, но Вивиан искренне верила, что противостояние друидам — это проигранная битва.

— Тогда как же чародейки победили? — спросил Эмрис, приближаясь к сосуду и внимательно его разглядывая. — Как они смогли так легко одолеть друидов?

— Точно сказать нельзя, — ответила Олуэн. — Когда дошло до решающей схватки, чародейки подавили численное превосходство врага с поразительной лёгкостью, как будто друиды просто не успели призвать свою магию смерти, чтобы дать отпор. Либо же дело было в ярости этих женщин.