Серебряные крылья

мяч у нападающих. Подвижной, маленький Зуб так быстро перемещался по площадке, что его очень

трудно «держать». Пасовка Шепелев — Белов — Зуб — и мяч в корзине.

Преимущество явное. Вся команда противника ушла в защиту. Огромный Шепелев держался в

центре поля и, перехватывая мячи, точно отпасовывал своим нападающим. Счет равный: 52 : 52.

Еще один натиск, мяч в воздухе и — в корзине! Но... свисток судьи прозвучал раньше, чем мяч

коснулся кольца. Ничья!

Усталые, но радостные летчики, перебивая друг друга, делились впечатлениями о встрече. Барков

журил Шепелева за поурочные занятия. Шепелев оправдывался: «Белов хорошо знает кабину, а Зуб и

Судков слабее. Скоро полеты по приборам, вот я их и тренировал в кабине самолета».

Жури не жури, а дело сделано. И уважение к Баркову и Шепелеву, которые, не считаясь со

временем, начали вести своих воспитанников по трудной дороге летного мастерства, можно прочесть в

глазах переглянувшихся летчиков.

* * *

Хорошо искупаться после полетов и полежать под ласковыми лучами солнца на густой зеленой

траве. Прохлада реки снимает усталость, а чистый воздух и тишина располагают к беседе, неторопливой,

искренней, задушевной.

В такие минуты друзья всегда рядом. В полетах Володя Зуб идет впереди. Саша Белов радуется за

друга.

— Хорошо летать одному, — мечтательно начинает беседу Владимир.

— Очень, — отвечает Александр.

— В воздухе сам себе хозяин.

— Конечно.

— А помнишь в училище: «Высота! Высота! Скорость! Следите за скоростью».

— Да! Трудно было в первых полетах выдерживать заданный режим.

— Сегодня прошелся на 500 метров. Хорошо на малой высоте. Вот когда ощущаешь скорость.

Александр с недоумением посмотрел на товарища.

— Ты что же, нарушил задание?

— Да нет! Случайно вышло. Не получилась спираль, решил сделать еще пару витков, а когда

увидел пассажирский самолет, спохватился и снова на высоту.

— Ты это брось. Узнает командир, отстранит от полетов.

— Чепуха! Зона далеко, никто не увидит.

Александр хотел возразить: ведь могло произойти столкновение в воздухе, что может быть

страшнее! Но говорить не хотелось. Сказывалась привычка считать Зуба лучшим, более смелым

летчиком. Ему ведь и за этот полет поставили «пятерку». Да и солнышко пригрело, разморило. И

Александр уже просто так, на всякий случай, заключил:

— Но все же ты это брось: подведешь Шепелева, товарищей. А первое место? Тогда нашей

эскадрилье его не видать.

Владимир промолчал. Что верно, то верно. Неудобно подводить товарищей. Но тут же вспомнил

поговорку: «Все хорошо, что хорошо кончается». В конце концов дела уж не так плохи, чтобы

задумываться над такой мелочью. Летать стали много, полеты удаются, командир доволен. Хорошо в

полку! А вечером предстоит игра в баскетбол. Зуб улыбнулся, вскочил:

— В воду!

И уже через минуту «неразлучные», вынырнув далеко от берега, спорили, кто из них дольше

пробыл под водой.

О разговоре друзей, к сожалению, стало известно гораздо позже — после первых предпосылок к

летным происшествиям. А как важно вовремя узнать, чем живет, о чем думает летчик. Сколько

неприятностей можно было бы предотвратить.

После первых удачных полетов летчики освоились и начали относиться к предостережениям

старших вольнее. Уж такова молодость. Не вьют гнезда в сердце ни горечь, ни обида, так же как не

удерживаются долго в голове серьезные предостережения. Все, исключительно все хочется посмотреть,

потрогать, проверить самому.

Однако здесь и начинаются неприятности. У молодого летчика огромные желания, но нет опыта.

Ему хочется быстрее вырваться вперед, но силенок еще не хватает. И каким прозорливым нужно быть

командиру, чтобы не упустить этот момент, вовремя и правильно среагировать на необдуманный или

просто неумелый поступок.

Когда все идет хорошо, время бежит незаметно. Однако очередные полеты начались необычно.

Когда молодой летчик Владислав Щеглов возвратился с задания, в районе аэродрома ухудшилась

видимость.

— Уйдите на второй круг! — приказал руководитель полетов, после того как убедился, что летчик

с заходом на посадку не справится.

Все находившиеся на земле летчики и техники сразу обратили внимание на самолет, планирующий

на посадку под углом к полосе.

Что с ним? В чем дело?

Но вот самолет прекратил снижение. До земли донесся гул двигателя, характерный при уходе на

второй круг.

Но почему же летчик не убирает закрылки, шасси? Почему он на малой скорости выполняет

разворот? Наверно, очень спешит зайти на посадку. Так и есть. Однако поспешность опять приводит к

тому, что самолет не вышел на полосу.

Прекратив работу, с тревогой следят за самолетом все авиационные специалисты. В глазах у людей

недоумение.

Руководитель полетов передал, что ухудшилась видимость. Ну и что же? Есть приводные станции,

пеленгатор. Для облегчения захода поставлены полосатые треугольные щиты. А разве в училище он не

садился при такой погоде?

С земли на борт самолета поступают новые команды.

— 2-40, не торопитесь. Выполняйте точно мои указания, — слышит Щеглов в наушниках

спокойный голос командира.

— Вас понял.

— Выполняйте команды точно! — это уже резче, требовательнее.

— Вас понял.

— Уберите шасси, закрылки. Наберите высоту 500, не теряйте скорость.

Летчик делает все точно, но машинально. Он еще не понял причины своих ошибок.

— Пройдите подальше. Выпускайте шасси. Закрылки. Выполняйте разворот. Следите за

автоматическим компасом. Идите правильно, снижайтесь.

Летчик увидел полосу. Заход точный.

Все с облегчением вздохнули, когда самолет мягко приземлился у посадочных знаков.

— Зайдите ко мне, — слышит Щеглов последнее, самое неприятное приказание руководителя